Повесть былинных лет - Леженда Валентин - Страница 48

Перебрав ворованный скарб, добры молодцы отыскали свои ратные доспехи, облачились в них и весело покатили к Разлив-переправе.

Но спокойно доехать до речки им не удалось.

В лесу раздался пронзительный свист, в ответ заухала сова, и на растерянно раззявивших рты княжьих племянников упала сверху огромная крепкая сетка.

Отчаянно ругаясь, добры молодцы кубарем свалились на дно экспроприированной телеги. Побарахтались там, еще больше запутавшись, а затем в ужасе уставились на вынырнувших из леса, словно привидения, семерых ладных незнакомцев во всем черном.

— Семь Семенов! — жалобно просипел Гришка. — Романтики вольных расейских дорог.

— Все, — отозвался Тихон, — теперь уж нам точно звездец…

Бесшумно окружив остановившуюся телегу, Семены молча разглядывали спутанных по рукам и ногам дружинников сквозь узкие прорези своих черных тряпичных масок.

— А вот еще такое послушайте! — все не унимался вошедший в поэтический раж пиит. — Гм… как вам это…

— Такты че, и с Бабой Ягой тоже? — неприлично заржал Муромец.

— Илья, — Колупаев укоризненно покачал головой, — как тебе не стыдно!

— Ничего-ничего, я к подобным шуточкам давно привык, — совсем не обиделся Лука. — Обо мне такого на Руси понавыдумывали, что иногда и самого оторопь берет. Бездельников у нас много. Ведь все беды от этого. Всем все лень, всем на все наплевать. Мой нужник с краю, ничего не знаю. Вот от ентого самого безделья и выдумывают сами не зная что.

— Дык и что же они выдумывают…

— Да разное… Что я, например, на самом деле не русич, а арап, или эфиоп, как кому нравится. Что, мол, на дуэли с одним иноземцем дрался из-за дуры одной и был ранен в живот, а потом наутро помер. Да разве обо мне только брешут? Один вот мечтатель домечтался до того, что его печь стала по Руси возить и все за него само собой делалось. Другой вот дрых тридцать три года, а пока он дрых, ратные подвиги сами собой совершаться стали. Проснулся… а тут и почет, и слава, все, так сказать, горяченькое, прямо в руки…

— Ты на кого это, жеребец сельский, намекаешь?!! — леденящим тоном поинтересовался Муромец, доставая из ножен булатный меч. — Сейчас я тебя твоего орудия труда лишу!

— Какого орудия труда? — испугался пиит.

— Языка! — ответил Илья и двинул юношу рукоятью меча в лоб.

— Эй! — заорал Степан. — А ну прекратить немедленно!

Наверное, и зарезал бы Луку богатырь, коль не диво дивное на небольшой поляне, мимо которой они проезжали, случившееся. Даже Буцефал и тот на месте замер, очумело хлопая губами и тараща круглые аки пятаки глаза.

— Это че? — прошептал Колупаев.

— Дык… — булькнул Муромец.

— Е… — выдохнул Лука.

Прямо посередине небольшой полянки лежало огромное, переливающееся дивным внутренним светом блестящее яйцо. Навряд ли его могла снести даже избушка на курьих ножках, ибо было само яйцо как две избушки, поставленные друг на дружку. Рядом с яйцом суетились непонятные зеленые существа, здорово смахивавшие на чудо-помощничков из волшебного ларца Кощея. Вот только эта их зеленоватость…

— Одно из двух, — произнес Илья, — либо мы совсем недавно пили, либо… они.

Действительно, ежели пили русичи, то все объясняется довольно просто: у них галлюцинации. Ну а ежели пили эти на поляне, то ясно, почему они такие зеленые.

— А может, и мы, и они? — неуверенно предположил пиит.

Деловито снующие по поляне существа на открывших рты русичей никакого внимания не обращали. Заставив яйцо каким-то немыслимым волшебством приподняться над травой, они вырастили из него изяшную лесенку и по очереди исчезли внутри.

— Ну, чтобы из яйца кто-нибудь да вылазил, я не раз видел, — продолжал бормотать себе под нос Муромец. — Но чтобы кто-то в яйцо лез. Это что же… они вылупливаются наоборот?!!

Последний «зеленый» поспешно исчез в яйце, затем оно вздрогнуло и, рванув с места, стремительно унеслось в небо, словно его с силой буцнул расшалившийся великан. И все это в полной тишине!

— Значицца, так, — через пять минут нарушил тягостное молчание Колупаев. — Либо у нас окончательно съехала крыша, либо мы чего-то не знаем, что на Руси тайно от всех творится.

— Второй вариант мне нравится больше первого, — сказал пиит. — Давайте я лучше прочту вам какое-нибудь свое стихотворение, и мы все дружно забудем о случившемся и выкинем его из головы.

— Давай, — вздохнул Степан.

— Дык… — кивнул Муромец.

Ну а что еще оставалось делать?

Не к ведуну же сельскому обращаться: умом, мол, тронулись. Эка невидаль?!! Да с этой болячкой на Руси чуть ли не каждый второй мается.

И пиит радостно прочел:

— Воистину! — выдохнул кузнец, и в угрюмом молчании они поехали дальше.

К счастью, порешить юношу Илья больше не помышлял.

Конечно, мало приятного, когда приходится время от времени сильно сомневаться в реальности происходящего, а то и в своих умственных способностях. Но ничего не поделаешь, биться над непостижимой загадкой — себе же вредить…

— Башни Хмельграда! — через час объявил Колупаев, указывая на виднеющиеся за деревьями угловатые строения.

Башен было всего лишь две, и цвета они оказались (во всяком случае издалека) довольно мерзкого, зеленого с темным отливом.

— И что, там живут обычные люди? — сильно засомневался в целесообразности их путешествия Лука.

— Не вполне обычные, — ответил кузнец. — Законченные алкоголики и дебоширы. Правит городом некий царь Панек, пьяница и сумасброд. Когда-то давным-давно один могущественный колдун из Средиземья забрел сюда случайно и решил немного с дороги чего покрепче выпить. Но в первой же корчме подгулявшие русичи, обозвав колдуна иудейской мордой, вышвырнули его вон, да еще и ногу сломали.

— Врешь?!! — не поверил Илья.

— Колдун сильно на город этот осерчал, — продолжал Степан, — и наложил на его жителей хмельное проклятие. Сколько те ни пьют, не пьянеют, но не пить никак не могут. Вот такая жуткая история.

— Да ну вас, — махнул рукой пиит и попытался спрыгнуть с телеги.

— Куда?!! — взревел Муромец, хватая юношу за подол женской рубахи. — Ишь ты, умник какой выискался! Думаешь, ратники Осмомысла тебя уже не ищут?

Аргумент оказался веским, так что давать стрекача Лука на время передумал.

На редкость пыльная дорога привела русичей к распахнутым воротам Хмельграда. У ворот там, где должна была бы стоять городская стража, валялся на земле какой-то грязный нищий с дырявой кружкой в руке и вяло отмахивался этой кружкой от летающих над ним мух.

— Не пьянеют, говоришь? — Илья с усмешкой посмотрел на Колупаева.

— Так то местные жители не пьянеют, — пояснил кузнец.

— Дык а енто?

— А енто кто-то из приезжих. Как мы. Что, думаешь, мало желающих в Хмельград попасть? Да от них отбоя нет. Спиртное-то здесь в корчмах подают за бесценок прямо из волшебных бездонных бочек. Просто сейчас не сезон. Многие халявщики в Новгород да в Кипиш подались поприсутствовать, так сказать, при великих событиях.

При упоминании града Новгорода Муромца слегка перекосило. Видно, была еще жива память о давешнем позоре великом.

— Ме-э-э-э… — проблеял с земли нищий, неистово размахивая кружкой.

— Видно, горемычный так и не добрался до Новгорода, — посетовал Колупаев, сочувственно глядя на оборванца. — Лишь городские ворота одолел, а дальше вот скопытился.

Въехали под арку.

— А где же стража?!! — возмутился Илья. — Где дружина ратная, местный воевода, в конце концов?