Непобедимый эллин - Леженда Валентин - Страница 62

В свободной (не олимпийской) греческой борьбе разрешалось:

1. Грозно насупливать брови.

2. Гадко оскорблять противника.

3. Строить отвратительные рожи.

4. Бить себя кулаком в грудь и всячески коверкать свое имя на грозный боевой лад.

5. Обхватывать противника руками за талию и душить.

6. Обхватывать противника за голову и душить.

7. Швырять оппонента на землю и, забравшись на деревянный столб ограждения, прыгать ему на живот.

8. Поднимать противника в воздух и бросать на выставленное вперед колено.

9. Плевать в судью.

10. Выкидывать соперника за ограду.

11. Швырять его в зрителей.

12. Продолжать драку за пределами спортивной площадки, используя любые попадающиеся под руку средства.

13. Сражаться трое на одного.

14. Кусать противника за уши.

15. Крутить ему нос.

16. Давать пинка путающемуся под ногами судье.

17. Ломать себе и оппоненту: руки, ноги, ребра, нос, челюсть (нужное подчеркнуть).

В свободной (не олимпийской) греческой борьбе запрещалось:

1. Убивать судью.

2. Оскорблять олимпийских богов.

3. Бить ниже пояса.

4. Выдавливать глаза.

5. Кусать за шею.

6. Хватать за волосы (при условии, что у противника волосы длинные).

7. Матерно выражаться.

8. Уничтожать чью-либо частную собственность.

9. Петь.

10. Убегать от соперника.

11. Молить о пощаде.

12. Обматывать кулаки цепями.

13. Пить перед поединком вино.

14. Насмехаться над физическими недостатками либо именем противника.

15. Говорить стихами.

16. Угрожать организаторам соревнований.

17. Требовать деньги на лечение.

Последний пункт, как регулярно показывала практика, был излишен, поскольку проигравшего чаще всего уносили со спортивной площадки на боевом щите с накрытым плащом лицом.

Вот такой экстремальный вид свободного спорта был популярен в Древней Греции.

Да и еще одно: ставки на поединки не поощрялись.

Наиболее удачно сражался за руку, сердце и прочие, не менее желанные части тела Деяниры герой по имени Ахелой. Был он сыном какого-то затрапезного речного бога, но тем не менее этим своим родством страшно гордился.

Ахелой оказался искусным и, главное, беспощадным борцом. Особенно здорово ему удавалось строить своим соперникам преотвратительнейшие рожи, от созерцания которых соперники впадали в неистовство, теряли самообладание и тем совершали роковую ошибку, становясь легкой добычей гримасничающего борца. Победив практически всех претендентов, Ахелой страшно огорчился, когда узнал, что в Калидон прибыл могучий сын Зевса Геракл, с которым, по слухам, лучше было не связываться. Однако парень очень рассчитывал, что Геракл не станет участвовать в соревнованиях. В конце концов, он ведь (по все тем же проверенным слухам) женат на дочери царя Фив Мегере.

Но Ахелой глубоко заблуждался.

Хотя в том, что сын Зевса не захочет участвовать в поединке, он оказался прав.

– Здорово, царь! – так воскликнул могучий герой, бесцеремонно ввалившись во дворец Ойнета. – Как жизнь, на здоровье не жалуешься?

– Спасибо, нет, – осторожно ответил отец Деяниры.

– Ничего, скоро пожалуешься! – пообещал сын Зевса.

Ойнет на троне побледнел.

– Шутка! – громогласно выпалил Геракл и оглушительно рассмеялся.

Вспотевший царь натянуто улыбнулся:

– Что же привело тебя в Калидон, о величайший сын Зевса?

– Что привело? – переспросил могучий герой, обмывая в чудесном маленьком фонтане посреди тронного зала свои запыленные сандалии. – Софоклюс, скажи ему!

Софоклюс заложил за спину руки и надменно заявил:

– Великий Геракл прибыл в Калидон, дабы жениться на прекрасной Деянире!

– Ой, нет! – выкрикнул царь свою любимую фразу, ставшую впоследствии весьма оригинальным именем. – Всё не так просто.

– Это еще почему? – весело поинтересовался сын Зевса, гоняя по залу возмущенно квохчущих жирных павлинов.

– Потому что за руку моей дочери нужно сражаться! – оскорбленно ответил папаша.

– Чего?! – Геракл недовольно посмотрел на отца Деяниры. – Мужик, ты, кажется, чего-то тут недопонял.

Царь испуганно моргнул.

– Софоклюс, – сын Зевса снова повернулся к верному хронисту, – а ну-ка проясни ситуацию.

– Покойный брат Деяниры Мелеагр, – с готовностью объявил историк, – лично просил великого Геракла жениться на своей молодой сестре. Это произошло, когда блистательный и непобедимый сын Зевса спускался в мрачное царство Аида за ужасным псом Цербером. Могучий герой благосклонно внял просьбе Мелеагра и дал тому свою нерушимую клятву.

Услышав о Цербере, царь затрясся мелкой дрожью.

– Ой, нет, – жалобно проговорил он, – только не это, ведь я уже пообещал руку Деяниры герою Ахелою.

– Кому?! – снова расхохотался Геракл. – Ну и имя у этого дурака. Ахелой! Пожалуй, ему больше подошло бы Нехулой или Охреней.

– Попрошу в моем присутствии не выражаться! – вспылил Ойнет.

– А то что будет? – с большим интересом полюбопытствовал сын Зевса.

Царь тут же заткнулся, сильно покраснев, ибо забывать о том, с КЕМ он разговаривает, было довольно опасно.

– Прости, о великий! – тут же пошел на попятную отец Деяниры. – Огромная честь для нас, что ты удостоил наш город своим сеющим свет и благо присутствием. Но мое слово уже произнесено. Я пообещал Охре… то есть… гм… Ахелою свою дочь. Извини, но тебе всё-таки придется с ним сразиться.

– О боги! – горестно покачал головой Геракл. – Мне опять нужно кого-то избивать, ломать кости, крошить зубы. Когда же всё это кончится? Неужели в Греции нельзя ничего решить миром, за дружеским праздничным пиром… Видите, до чего вы меня довели! Я уже говорю стихами! Ведь даже торжественные застолья оканчиваются у нас если не поножовщиной, то очередным пьяным мордобоем.

– Великие традиции! – очень к месту заметил Софоклюс. – Неотъемлемые черты нашего национального характера…

– Хорошо, – наконец буркнул могучий герой. – Мне нужно подумать…

И, согнав испуганного царя с роскошного трона, сын Зевса уселся на мягкое сиденье и принялся напряженно размышлять. Ойнет суетливо забегал по тронному залу.

– Папаша, не мельтеши! – попросил Геракл, и царь послушно присел на краешек фонтана.

– А что хоть за соревнование? – где-то через полчаса спросил немного прикорнувший на троне герой, сладко при этом зевая.

– Свободная греческая борьба, – подобострастно отозвался Ойнет.

– И какой дурак всё это придумал?

– Деянира.

– М-да… у девушки весьма своеобразные представления о благородных поединках. Полагаю, она мне понравится… А может, мы посоревнуемся с этим Ахелоем в метании каменного диска?

– Ой, нет, ой, нет, – жалобно запротестовал царь. – Деянира настаивает на греческой борьбе. Я, конечно, пытался ее переубедить, но дочка и слушать ничего не хочет о других единоборствах.

– Что ж… – Сын Зевса пощипал кучерявую бородку. – Борьба так борьба. Но предупреждаю заранее, за сохранность Калидона я в этом случае не ручаюсь!

– Я понимаю, я всё прекрасно понимаю, – скорбно закивал Ойнет. – Это такая честь для нас, такая честь…

Геракл встал с трона, потянулся и, с большим подозрением поглядев на царя, величественно покинул калидонский дворец (разумеется, вместе с Софоклюсом).

Внешне царь Ойнет выглядел как человек, который совсем недавно что-то украл. Глаза у отца Деяниры всё время бегали, на лбу выступала испарина, руки дрожали. Хотя, скорее всего, так он реагировал на присутствие великого сына Зевса, по прихоти которого разрушались целые города, а всемогущие олимпийцы были готовы исполнить его самые капризные желания. Но оно и понятно, ведь Геракл любимейший сын САМОГО Громовержца!

Особого впечатления на сына Зевса Ахелой не произвел.

Отпрыск речного бога оказался на пару голов ниже Геракла, да и значительно мельче. Но тут нечему удивляться, ибо сын Зевса в росте и силе превосходил любого смертного, даже того же Тесея. А Тесей в Греции был не самым последним героем и имел за своими могучими плечами несколько золотых чемпионских кубков и званий, таких, как: «Первый качок Крита», «Лучшие бицепсы Лесбоса» и «Эллин поперек себя шире».