Непобедимый эллин - Леженда Валентин - Страница 60

Быстро смекнув что к чему, историк сбегал в конец площади и принес один из деревянных щитов.

Приняв у хрониста мишень, Геракл внимательно всмотрелся в портрет Мавра.

– Совсем не похож! – вынес свой вердикт сын Зевса и повесил мишень на спину повизгивающему от страха Эвриту. – А теперь беги…

Царь ошалело завращал глазами и, смешно подпрыгивая, понесся по площади, нарезая огромные круги вокруг усмехающегося Геракла. Покинуть огороженное канатами пространство Эвриту не позволяла сильно ожесточившаяся толпа горожан.

Сын Зевса прицелился.

– Нет-нет, не надо, не надо… – вопил правитель, подскакивая на бегу.

Могучий герой выстрелил.

Стрела со свистом впилась в центр деревянной мишени.

От сильного толчка в спину Эврит кувыркнулся через голову и свалился в пыль, немного проехав физией по выложенной камнем мостовой.

– Неужели наповал? – забеспокоился Софоклюс, автоматически переходящий в разряд соучастника убийства.

– Что ты, конечно же нет, – улыбнулся сын Зевса. – Выпущенная мною стрела была со сточенным медным наконечником, она лишь слегка вошла в деревянный щит.

Разочарованные тем, что царь остался невредим, граждане подняли всхлипывающего Эврита на ноги и подволокли супостата к Гераклу.

– На-гра-да, на-гра-да! – буйно скандировала толпа.

На площади тут же появился богатый паланкин, несомый четырьмя чернокожими рабами.

– Что ж, – вздохнул царь, – так уж и быть. Геракл, моя дочь твоя!

Сын Зевса с интересом уставился на остановившийся паланкин. Софоклюс галантно подал даме руку, однако из-за бархатных штор Иола появилась не сразу, ибо сперва наружу вылез ее длинный смуглый нос.

– Мама… – прошептал могучий герой, слегка отшатываясь от своей законной награды. – Да это не женщина, а какой-то попугай какаду!

Чернявая Иола с неудовольствием обозревала двухметрового жениха. Сразу было видно, что суженый явно пришелся ей не по вкусу.

– Папа! – гневно вскричала девица. – Это что еще такое?

– Ну… э… э… гм… – пробормотал Эврит.

– Я не желаю выходить замуж за этого болвана, от него плохо пахнет! – И Иола гневно топнула ножкой.

– Тебе не нравится мой лева? – с очень опасными интонациями в голосе поинтересовался сын Зевса.

Но в разговор весьма прытко вмешался хитрый Софоклюс.

– Ваш брак действительно невозможен, – торжественно объявил хронист, – ибо Геракл уже женат. Вот соответствующий документ. – И историк замахал над головой скрепленной несколькими фиванскими печатями дощечкой.

– Слава Зевсу, – фыркнула Иола и, забравшись обратно в паланкин (последним в паланкине скрылся ее длинный нос), демонстративно покинула площадь.

Горожане еще немного возмущенно погудели и тоже стали потихоньку расходиться. Многие из них очень рассчитывали здорово нажраться на царской свадьбе. Но, видно, не судьба. Геракл же с Софоклюсом постояли, посмеялись, а затем сели в колесницу и поехали себе восвояси.

Однако их приключения в Ойхалии на этом отнюдь не закончились.

Воспользовавшись всеобщей увлеченностью городскими соревнованиями в стрельбе из лука, хитроумный сын Гермеса Автолик здорово почистил царскую казну Эврита.

Переодевшись женщиной, этот самый находчивый из греков тайно проник во дворец правителя, заманил, демонстрируя длинные волосатые ноги, пятерых стражников в подвал и там оглушил похотливых идиотов запасным тележным колесом.

Затем Автолик взломал сундук с казной и, переложив золото в специально принесенный мешок, переоблачился в доспехи одного из стражников. Таким макаром он беспрепятственно покинул царский дворец.

Понятно, что на выходе его остановил подоспевший с площади военный патруль, но на вопрос, что он там несет за спиной, находчивый сын Гермеса нагло ответил: «Молодого поросенка к царскому столу!» При этом кретины солдаты совсем не удивились тому, что Автолик шел не во дворец, а из дворца, явно вынося «поросенка» из царский кухни.

Ну да ладно, что с них взять, с вояк. Шлемы свои медные они носят почти каждый день, а солнышко-то припекает, особенно после полудня, вот содержимое котелков и перекипает.

Несчастные люди!

Увидав взломанный пустой сундук, подвергшийся в тот день множеству издевательств, Эврит пришел в неописуемое бешенство.

– Кто-о-о-о?! – визгливо заголосил царь. – Кто-о-о-о посмел совершить это ужасное злодеяние?

Но дворцовые стражники лишь в недоумении разводили руками.

– Найдите мне свидетелей, немедленно! – потряс в воздухе кулаками Эврит, не понимая, за что на него посыпались все эти неприятности.

Свидетелей разыскали довольно быстро. Вернее, не свидетелей, а свидетеля, который без промедления был доставлен во дворец пред полные гнева очи правителя.

Внешний вид у свидетеля оказался довольно своеобразным, что вызывало определенные сомнения в адекватности этого эллина. Облачен свидетель был в дурно пахнущую собачью шкуру и выглядел, как показалось царю, слегка придурковатым, чему в немалой степени способствовала сплюснутая лысая голова незнакомца.

– Ну и что же ты видел? – брезгливо морщась, поинтересовался Эврит, стараясь как можно дальше держаться от явного психа.

– Это сделал Геракл! – страшным голосом возвестил свидетель. – Я всё видел вот этими самыми глазами! Сын Зевса тайно пробрался в твою казну и утащил всё золото.

– Секундочку, – встрепенулся царь, – есть одна неувязочка.

– Какая же?

– Всё это время Геракл находился на городской площади, и сие могут подтвердить как минимум тысячи свидетелей, включая меня. Как же он в таком случае мог ограбить казну?

– Очень просто. – Странный свидетель безумно расхохотался. – На площади был его двойник!

– Стража-а-а-а! – Эврит мрачно оглядел своих верных воинов. – Схватить Геракла!

Что и говорить, приказ был труден, если вообще выполним.

В этот самый момент ничего не подозревающие бесстрашные эллины медленно объезжали улицы Ойхалии в поисках подходящего для небольшого героического отдыха питейного заведения. Но то ли во владениях Эврита царил сухой закон, то ли питейные места скрывались под какими-нибудь замысловатыми вывесками, вроде такого: «Последний приют Диониса», но, так или иначе, подходящее заведение никак не находилось.

– Но ведь Тесей всё-таки где-то здесь нажрался?! – не унимался сын Зевса. – Не мог же он принести вино в Ойхалию с собой!

– Отчего же не мог? – усомнился Софоклюс.

– Все шестнадцать бочек?

– ???

– А Тесей меньше за раз не выпивает!

– Так давай у него самого и спросим, – предложил историк, и греки стали высматривать на вечерних улочках афинянина.

Через полчаса Тесей был обнаружен валяющимся во дворе какой-то дешевой ночлежки, в стогу не очень свежего сена.

– А-а, это вы, коллеги? – радостно улыбнулся афинянин, безуспешно пытаясь принять вертикальное положение. – А я наконец-то убил Минотавра!

В словах пьяного героя чувствовалась неподдельная гордость.

– Что Минотавру делать в Ойхалии? – задумчиво произнес Софоклюс.

– Ну, возможно, он тоже приехал сюда, чтобы посоревноваться за руку дочери Эврита, – съязвил Геракл и, повернувшись к Тесею, строго спросил: – И где же труп?

– Чей труп? – испугался афинянин.

– Мой! – гаркнул сын Зевса, теряя остатки героического терпения. – Труп Минотавра!

– Он там, за той телегой с сеном, – слегка заикаясь, указал Тесей.

Геракл с Софоклюсом недоуменно переглянулись и, не сговариваясь, подошли к старой, приткнувшейся в углу постоялого двора телеге.

За телегой действительно кто-то лежал. Греки присмотрелись.

– Но это не Минотавр! – возмущенно воскликнул сын Зевса. – Это… м… м… м… судя по доспехам, начальник городской стражи.

– ЧТО-О-О-О?! – Тесей подскочил, стремительно трезвея.

– Беги из города, дурак! – добродушно посоветовал могучий герой. – Думаю, в конце концов всё объяснят пьяной потасовкой, которые часто случаются в Греции на политической почве.