Непобедимый эллин - Леженда Валентин - Страница 28

Дверь жилища кентавра скрипнула, и в домик заглянул всклокоченный Софоклюс.

– Ага! – довольно произнес он, сладострастно поводя античным носом. – Уже открыли!

– Открыли! – подтвердил Фол. – Давай, борзописец, присоединяйся!

Историк злобно посмотрел на вдыхающего винные пары Геракла, немного для вида поколебался и решительно сел за стол.

– Устроим славный маленький пир на троих! – с улыбкой объявил кентавр, выставляя перед греками изящные золотые кубки.

Себе же скромный Фол взял небольшую глиняную пиалу.

Разлили вино.

Высоко подняли кубки над головами.

– Ну, вздрогнули, – гаркнул сын Зевса, и первая порция напитка была беспощадно поглощена.

– М-да… – крякнул Софоклюс.

– Да-а-а-а… – протянул Геракл, вытирая губы.

– Ну что я вам говорил? – усмехнулся кентавр. – Не стесняйтесь, закусывайте!

– Так… – Сын Зевса в раздумье оглядел нехитрые яства, выбрал красное сочное яблоко и с хрустом оное надкусил. – Ну, что нового в Греции творится? Я-то за своими подвигами совсем отстал от общественной жизни.

– Тебя интересуют сплетни? – уточнил Фол, разливая по второй.

– Ну конечно же! – подтвердил великий герой. – Не исторические же хроники, в конце концов…

Софоклюс презрительно фыркнул.

– Аргонавты вот из похода недавно вернулись, – сообщил кентавр, жуя сушеное мясо, – золотое руно, говорят, пропили…

– Слышал…

– А о том, что Ясон жестокую тиранию в Иолке установил, тоже слышал?

– Нет… интересно-интересно!

– Такие дела. – Фол грустно вздохнул. – Совсем озверел после похода юноша. Отца родного из города изгнал, жреца какого-то старого повесил за гадостные предсказания.

– Да, – кивнул Геракл, – хороший парень был этот Ясон, я его как сейчас помню. Жадноват, труслив, злопамятен, завистлив, но в общем отличный воин и врожденный руководитель.

– Новый тиран в Греции? – спохватился философски созерцавший содержимое своего кубка Софоклюс. – Это нужно непременно записать…

– Ты пиши-пиши, да смотри не переусердствуй, – предупредил сын Зевса, – а то, глядишь, на мои подвиги дощечек не хватит. Кстати, а что ты там накропал про последний? Покажи мне текст, если тебе, конечно, не трудно.

– Обойдешься! – огрызнулся историк, нехорошо сверкая маленькими глазками.

– Эх, слишком многое я тебе прощаю, – вздохнул великий герой. – Кто другой на твоем месте уже давно бы в царстве Аида сидел, грустно глядя в черные воды Стикса.

– Ага, ищи потом второго такого идиота, кто бы твои подвиги на дощечки заносил, – съехидничал Софоклюс. – Не забывай, у меня-то подход исключительно творческий!

– Да я не забываю, – качнул головой Геракл. – Ну что, по второй?

Кентавр кивнул.

Выпили по второй.

– Еще говорят, – снова заговорил Фол, – один греческий царь голяком по лесам бегал, простой люд наготой своей пугал.

– Это, интересно, за каким таким сатиром? – удивился сын Зевса, прислушиваясь к приятному теплу, разливающемуся по его могучему телу.

В ответ кентавр пожал покрытыми рыжей шерстью плечами.

– Во всеуслышанье кричал, что он-де Аполлон.

– Ну и чем всё закончилось?

– Пальнули по нему с Олимпа молнией, – ответил кентавр, – и всех делов. Хотя заодно с царем и несколько греческих поселений сожгли, но это для олимпийцев так, пустяки.

– Совсем иной масштаб восприятия! – Геракл поднял вверх указательный палец. – Вот, скажем, я, самый могучий из ныне живущих смертных, разве это не масштабно?

– Масштабно! – икнул слегка захмелевший Софоклюс.

– Но при всём при том я, любимый сын великого Зевса, должен какое-то время прислуживать некоему недоношенному неврастенику, боящемуся сквозняков и инфекционного геморроя. Где здесь справедливость? Где здесь соответствие масштабам, я вас спрашиваю!

– По-моему, ему уже хватит, – покачал головой следивший за похождениями ненаглядного сыночка Зевс. – Язык уже опережает мысль.

– Могу всё мигом исправить, – с готовностью предложил вызванный на всякий случай в тронный зал Владыки Дионис.

– Нет, не надо, – величественно повел плечами Громовержец. – Не будем ломать моему сынуле весь кайф. Пусть поговорит, может, ему после этого легче станет. Я как представлю, что бедолаге предстоит выполнить еще семь великих подвигов, так у меня заранее сердце кровью обливается…

Эрот с Дионисом лукаво переглянулись, но лезть со своими комментариями не стали. Обоим богам было хорошо известно, что почти все задания Гераклу Эврисфей дает с молчаливого одобрения, а то и по прямой указке Олимпа. Связь с недоноском была установлена через вездесущего Гермеса…

– Ну что, по третьей? – осведомился сын Зевса, с сомнением оглядывая лысую макушку съехавшего под стол Софоклюса.

– Слабоват твой хронист по части выпить оказался, – засмеялся Фол, снова разливая вино.

Геракл пощипал бороду и, наклонившись, заглянул под стол.

Вопреки ожиданиям, историк вовсе не находился в полной отключке. Азартно закусив губу, он писал великую историю, а дабы не смущать своим поведением пирующих, благоразумно забрался под стол.

– Трудоголик! – с некоторым порицанием пробурчал Геракл, беря полный до краев кубок. – Ну что, вздрогнули?

Гостеприимный Фол не возражал.

Тем временем Херакл, сидя на высокой пихте, с черной завистью наблюдал за грандиозной попойкой, испепеляя взглядом маленький домик добродушного кентавра.

Самозванца так и подмывало устроить пирующим какую-нибудь гадость. Но что он мог им сделать своими убогими силами?

Да, силенок не хватало, но вот умом ненормальный обладал недюжинным, недаром ему так ловко удалось сбежать из психиатрической лечебницы на Аргосе. Зигмундис Фрейдиус небось до сих пор с перевязанной головой ходит, садист сатиров. Экспериментатор хренов! Вот кого (естественно, после Геракла) Херакл с удовольствием отправил бы гулять по долине асфодела. Но… нельзя. Было понятно, что всемогущие боги за подобное по его асимметричной лысой голове не погладят, и это при сложившихся обстоятельствах было самым обидным.

Однако ничто не мешало Хераклу совершить злодеяние чужими руками, вернее, чужими копытами.

Осторожно спустившись с дерева, самозванец зловеще рассмеялся и, еще раз окинув домик пирующих полным праведного гнева взглядом, поспешил через лес в город Псофис, где на небольшом ипподроме тренировались в беге местные кентавры, на которых дурные греки делали очень крупные ставки. Человекообразные конячки всегда договаривались между собой и обдирали наивных (и, как правило, здорово пьяненьких) эллинов до последней нитки.

– Братья кентавры! – возопил Херакл, явившийся на ипподром к концу последнего тренировочного забега.

Кентавры обернулись.

– Какие мы тебе братья, уродец?! – недовольно отозвались они. – Ступай попрошайничать в семивратные Фивы, мы по пятницам не подаем!

«А разве сегодня пятница?» – мысленно удивился самозванец, вспоминая, когда он в последний раз глядел на календарь. Получалось, что еще во младенчестве, продлившемся чуть более суток.

– Жестокая несправедливость творится прямо под вашим носом! – продолжал орать Херакл, гневно потрясая кулаками.

Кентавры прислушались, незнакомец их явно заинтриговал.

– Коварный Фол в своем бревенчатом домике поит двух путешествующих греков лучшим своим вином столетней выдержки!

– Как! – опешили кентавры. – ТЕМ САМЫМ ВИНОМ?

Новость, свалившаяся на них, была подобна раскату грома. Человекообразные конячки гневно зароптали.

– Проклятый Фол! – слышалось из гневно гудящей толпы. – Рыжий продажный мерин. Как он посмел пить свое лучшее вино и не пригласить нас?

– Братья! – зычно гаркнул молодой статный кентавр в яблоках. – Мы обязаны положить конец творящейся несправедливости. Скорее накажем наглеца и, если повезет, допьем великолепное столетнее вино!

Довольно потирая сухонькие ладошки, Херакл проводил мощный табун взбешенных копытных торжествующим взглядом.