Бессмертные герои - Леженда Валентин - Страница 21

Воистину лишь особо извращенный ум мог придумать подобное зверство.

Спятивший массажист изготовил особое ложе, позже ставшее в Греции очень популярным орудием пыток.

Ложе представляло собой массивную деревянную кровать с хитрым потайным механизмом. Именно на этой «кроватке» маньяк и принимал своих многочисленных клиентов, жутко истязая несчастных.

Если добропорядочный, падкий на халяву гражданин был слишком высокого роста и его голенастые ноги нелепо болтались в воздухе, превышая размеры ложа, то Прокруст пристегивал его кожаными ремнями к особому механизму и… азартно крутил деревянные колесики, благодаря чему дико орущая жертва здорово уменьшалась в размерах, аккурат по длине зловещей кроватки.

Ну а ежели заглянувший на сеанс бесплатного массажа халявщик был слишком маленького роста, маньяк с удовольствием его вытягивал, пританцовывая при этом от наслаждения.

Наверняка сумасшедший был ко всему еще и мазохистом, ибо выдержать то, что ему говорили некоторые подопытные, мог не всякий эллин. А куда они его посылали… о, фантазия этих греков действительно казалась безграничной.

Вот такая небольшая, но хреновая проблема.

Заметно приободрившись, могучие герои шумною толпою подвалили к симпатичному массажному домику у обочины дороги, из которого с завидной периодичностью неслась отборная греческая ругань.

— Вот это да! — с восхищением проговорил Эритрон, и могучие мужи, застыв у гостеприимно распахнутых дверей, затаив дыхание, принялись внимать.

Подобные словесные перлы мог выдавать лишь самый настоящий виртуоз отборной ругани, непризнанный гений обидного слова и оскорбительного намека.

В полном объеме такое нельзя передать письменно, ТАКОЕ нужно было слышать.

Многие из героев тут же схватились за письменные принадлежности, дабы успеть запечатлеть для истории особые шедевры из этого потока словесных оскорблений.

Вот что неслось из сотрясающегося от гневных воплей массажного дома:

— Ты пикнос скотомэнос провато!

Что можно было перевести как: густая убитая овца.

— Эпиоэтикос тромэрос алого![2]

То есть: агрессивная уродливая лошадь.

— Эхорикос халасмэнос скилос! — Враждебная испорченная собака!

— Скотоно! — Убийца!

— Асхимос морфи! — Уродливая харя!

— Псэма элинас! — Лживый грек!

— Мавропули! — Грач!

— Писмато корми! — Упрямое туловище!

— Пситос папутси! — Жареный тапок!

Было там много других ругательств, но за неимением места и времени автор счел нецелесообразным оглашать весь список. Тем более вполне возможно, что сей скромный труд будут читать утонченные фемины, которые наверняка поморщат свои чудесные припудренные носики при упоминании какого-нибудь особо витиеватого непристойного выражения.

Где-то через полчаса грязная ругань внезапно прекратилась.

Не то невидимый виртуоз был наконец замучен до смерти, не то он до конца исчерпал свой ругательно-словесный запас.

Несказанно довольные герои восторженно рассматривали свои мелко исписанные восковые дощечки. Теперь если кого и придется обложить, то сделают они это с высоким мастерством, достойным обитателей светлого Олимпа.

— Великолепно! — воскликнул красный от возбуждения Тронос — Я еще никогда такого не слышал. Какова полнота, витиеватость, построение слога. Надеюсь, вы обратили внимание, что все звучало на старогреческом. Ах, какой мелодизм, какая фактура.

— Ну а ты что думал? — усмехнулся Селий, — Ты попробуй кого-нибудь обложить на современном диалекте. Язык сто раз сломаешь. А тут настоящая древняя поэтика.

Возможно, герои и дальше бы спорили о полете высокого неприличного слога и структуре трехэтажных построений многоступенчатых существительных и глаголов, но зарождение, без сомнения, интереснейшей филологической дискуссии нарушил вывалившийся из массажного дома скособоченный низкорослый дядька.

М-да, в этот раз Прокруст постарался от души.

Голова бедолаги оказалась на месте его пупка. Ну прямо дыня на ножках, лучше не скажешь.

Остановившись у крыльца и повернувшись к распахнутым дверям, добропорядочный гражданин погрозил кулаком и удивительно могучим басом выкрикнул:

— Хондрос гуруни!

Что можно было перевести как «толстая свинья».

— А всего-навсего хотел трицепс помассировать, — сокрушенно добавила жертва маньяка, после чего смешно побежала прочь.

— Ну блин… — хором выдохнули герои, оглушительно заржав.

На хохот из массажного домика появился Прокруст собственной персоной. Внешность маньяка, как и полагается, была отталкивающей. Массивный заплывший жиром толстяк с родимым пятном в пол-лица и пухлыми короткими ручонками.

— О, вижу, вы все пришли на массаж! — довольно приятным голосом констатировал сумасшедший, в предвкушении закатывая свои безумные глаза.

— Так и есть! — кивнул могучий Эритрон. — И я буду первым.

— Что ж, добро пожаловать! — Прокруст галантно посторонился, пропуская греческого героя внутрь.

Внутри было довольно мило.

По углам цветочки в вазах, на стенах полочки со всевозможными мазями, на полу огромная дубина, и даже глиняная ванночка для педикюра.

Заметив удивленный взгляд Эритрона, толстяк поспешно пояснил:

— Это анестезия! — Имея в виду внушительных размеров дубину.

— А что, бывает, клиенты… — начал было могучий герой, но Прокруст его поспешно перебил:

— Да-да, всякое бывает. Пожалуйста, ложитесь на стол.

Стол был установлен точно посередине массажного домика и больше всего напоминал громоздкую кровать.

Пожав широкими плечами, Эритрон удобно расположился на деревянном ложе, заметив, как побледнел при этом проклятый маньяк.

А дело было в том, что на прокрустово ложе в первый раз за всю историю с момента его изготовления возлег безупречно сложенный эллин.

Эритрон точно соответствовал заданным стандартам, идеально помещаясь на массивной кровати, в общем, не отрежешь, не вытянешь.

— Ну что же ты, добрый человек, растерялся? — с усмешкой бросил герой. — Массируй, давай!

— Что массировать? — испуганно спросил Прокруст.

— Лысину, понятное дело! — гаркнул Эритрон. — Волосы у меня там что-то с детства не растут, давай исправляй положение!

— Могу порекомендовать один верный способ, — с готовностью предложил толстяк.

— А именно?

— Полное отсечение головы!

— Э нет… так не годится. Ты что, меня за полного лоха держишь? А как же я в таком случае буду вино пить?!

— М-да, — согласился маньяк, — действительно не годится. Что ж, как альтернативный вариант могу предложить частичное или полное снятие скальпа.

— А в зу не хо? — с готовностью предложил ухмыляющийся Эритрон.

— Простите, что, не понял?

— А в зуб не хочешь? — довольно доброжелательно повторил герой.

— Пожалуй, нет, — осторожно ответил Прокруст, — боюсь, что у вас случай совершенно неизлечимый. Будьте так добры, пригласите следующего клиента.

— Да раз плюнуть! — рассмеялся Эритрон, встали с кровати. — Эй, Трегастилион, заходи!

Трегастилион так же идеально расположился на зловещем ложе, повергнув маньяка в еще больший ужас, нежели прежде.

— А ну произнеси мое имя! — грозно потребовал рыжебородый герой, сурово глядя на злодея.

— Тре… га… сра… — неуверенно проблеял Прокруст.

— По слогам!

— Я дико извиняюсь, но, по-моему, это мне не под силу.

— Тогда хоть шею помассируй, — мрачно предложил герой, и толстяку пришлось изрядно попотеть, массируя затылок могучему клиенту.

Конечно, в безумных мыслях Прокруста плескалась соблазнительная идея свернуть герою шею, но, пожалуй, он с таким же успехом мог бы попробовать сломать голыми руками столетний дуб. Так что не стоило и пытаться.

Следующим на сеанс бесплатного массажа завалился бесстрашный Тронос, потребовавший, чтобы потный перепуганный Прокруст помассировал ему уставшие ступни. При этом герой здорово усложнил задачу загнанному в угол маньяку, наотрез отказавшись снимать сандалии.