Потерянная невинность - Пикард Нэнси - Страница 10

— Конечно, — ответил он, чтобы поскорее покончить с этим разговором и заняться делами попроще. К примеру, он мог бы начать расчищать все эти невероятно длинные дорожки… со сломанной рукой. — Ты мой отец. Конечно, я тебе доверяю.

— Да, но удалось ли мне заслужить твое доверие?

Рекс находил все это очень странным.

— Да, сэр.

— Что, если я попрошу тебя сделать нечто, что покажется тебе неправильным?

— Ты этого не сделаешь…

— Но если бы я это сделал? Ты бы исполнил мою просьбу только потому, что об этом попросил тебя я?

«О чем это ты?» — едва не вырвалось у Рекса, но тут отец быстро добавил:

— Ты готов поверить в то, что я действую из лучших побуждений? В то, что я знаю немного больше, чем ты?

Рекс подумал, что этим вопросом можно и медведя сразить наповал. Что ему после этого остается сказать? Что он не доверяет собственному отцу? Да и вообще, что все это означает?

«Как же я устал!»

— Ну конечно, — пожал он плечами и, увидев сомнение на лице отца, заставил себя добавить: — Я тебе верю, отец.

— Ну, хорошо. Я очень надеюсь, что ты говоришь искренне.

— Папа! — Голос Рекса дрогнул от усталости. — Я же сказал, что доверяю тебе.

— В таком случае выслушай меня. И на этот раз я хочу, чтобы ты действительно меня услышал. На пять минут забудь, что ты тинейджер и привык вполуха слушать все, что говорят родители. Ты меня слушаешь?

— О господи, папа…

— Возможно, это самое важное из всего, что я тебе когда-либо говорил. Я говорю очень серьезно. Я пытаюсь подготовить тебя к тому, что сейчас прозвучит. Ты должен знать, что тебе предстоит услышать о смерти этой девушки то, что ты никак не ожидаешь услышать.

Рекс невольно вздрогнул, его сердце учащенно забилось.

— Что я услышу? — еле ворочая языком, спросил он.

Отец отвел глаза в сторону.

— Скоро ты все узнаешь. Пока тебе надо знать только то, что я прошу тебя держать рот на замке, независимо от того, что ты услышишь. Ты никогда… повторяю, никогда… не должен ни с кем говорить о событиях прошлой ночи. Никогда и ни с кем. Ни с Митчем, ни с Эбби… Вообще ни с кем. Если ты захочешь с кем-то это обсудить, обращайся ко мне.

— Меня это устраивает, — ответил Рекс, но отец его как будто не услышал.

— Если кто-то спросит тебя об этом, скажешь, что идет следствие и отец запретил тебе его обсуждать. Точка. Скажи, Рекс, я могу на тебя положиться? Ты сделаешь то, о чем я прошу?

Воцарившееся молчание заставило Рекса обернуться к отцу. Шериф внимательно смотрел на него.

— Что я должен сказать?

— Я тебе это только что объяснил. Я спросил, могу ли я на тебя положиться.

Рекс торжественно кивнул. Он понял, что именно этого ожидает от него отец.

— Да, — очень серьезно произнес он.

Но одновременно он думал: «Что за бред! Меня незачем просить помалкивать, что бы я там ни услышал». Меньше всего на свете он хотел говорить о том, что произошло, говорить о ней.

— Как насчет Пата? — спросил он.

— Пат возвращается в колледж.

— Как? Его же выгнали.

— Существуют и другие колледжи.

«Для нашей семьи никогда не существовало других колледжей», — подумал Рекс. Эта новость потрясла его почти так же сильно, как и все остальное. Его родители боготворили Канзасский университет. Когда Патрика оттуда выгнали, разразился жуткий скандал. Считалось само собой разумеющимся, что в следующем году вслед за Патриком туда отправится Рекс. Точно так же никто не сомневался, что каким-то образом Патрик тоже туда вернется.

— Есть еще кое-что, — сказал отец.

— Что?

— Патрик. Кто знает, что он был дома?

Рекс попытался пожать плечами, но даже это оказалось слишком больно, поэтому он замер.

— Я не знаю, — ответил он.

— Кому ты говорил?

— Никому.

— Никому? Ты уверен? Как насчет Митча?

— Нет. Я вообще никому этого не говорил. Мне неприятно об этом распространяться.

Лицо отца потемнело. Он поморщился, как от боли.

— Я хочу, чтобы ты забыл обо всем, что произошло на этой неделе. Мы с тобой нашли тело этой девушки. Только ты и я. С нами больше никого не было. Патрик по-прежнему находится в университете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Почему?

Внезапно Рекс понял, что не хочет знать почему.

Впрочем, отец и не думал отвечать на его вопрос.

Мир накренился, и все летело вверх тормашками.

Все стало еще хуже, когда мама почувствовала себя совсем плохо и Квентин Рейнолдс сообщил им, что ее необходимо положить в больницу в Эмпории, потому что у нее, похоже, пневмония. Вернувшись в опустевший дом, Рекс услышал звонок телефона и сиял трубку. Это его друг, Мэтт Николс.

— Эй, дружище, — взволнованной скороговоркой зачастил он, — где ты был? Тебя все ищут! Говорят, прошлой ночью ты нашел на своем ранчо убитую девушку. Это правда, что она была так избита, что у нее и лица не осталось? Тебе известно, кто она? И еще одно. Ты знаешь, что Митчелл Ньюкист внезапно уехал из города? Говорят, что навсегда.

Рекс почувствовал, как в одно мгновение очутился в совершенно неведомом мире. Услышанное обрушилось на него настолько внезапно, что он растерялся и запаниковал. Кроме того, он находился под воздействием обезболивающих препаратов, которыми его обкололи в больнице, накладывая гипс на сломанную руку. Вместо того чтобы объяснить другу, что идет следствие, он ответил:

— Мою маму положили в больницу, Мэтт. Я не могу сейчас говорить.

— Правда? Я надеюсь, она скоро выздоровеет. Звони, если что.

Когда ему в следующий раз задали те же самые вопросы, он был уже готов. И хотя каждое слово, которое Рексу пришлось произнести, резало его ножом по сердцу, он выдавил из себя:

— Идет следствие. Отец запретил мне его обсуждать. Я не знаю, кто она. И я не знаю, куда подевался Митч. Мне он не сказал ни слова.

Спустя несколько недель после исчезновения Митча Эбби выбрала день, когда Том и Надин уехали в Канзас-Сити, прихватила ключи, которые ей когда-то дал Митч, и пробралась в их дом.

Она бегом поднялась на второй этаж и убедилась, что в его спальне совершенно ничего не изменилось.

На столе не было ее фотографии, но это еще ни о чем не говорило. Возможно, он забрал ее с собой, и это было хорошим знаком. А может, оставил, и Надин избавилась от нее уже после его отъезда.

Эбби тщательно обыскала все ящики.

Она проверила все углы, заглянула под матрас и под кровать.

Она обшарила карманы все еще висящей в шкафу одежды в поисках спрятанной для нее записки, которая могла бы разъяснить жуткую загадку его исчезновения. Вместо записки в кармане его лучшего костюма она нашла шоколадную конфету. Съев конфету, она зарылась лицом в одежду, вдыхая его запах. В конце концов она поняла, что больше не в силах выносить это, и легла на кровать. Она полежала на спине, потом на боку, а затем перевернулась на живот, пытаясь ощутить тепло его тела.

Записку Эбби так и не нашла. По почте она тоже от него ничего не получила.

Все его фотоальбомы были на месте. На одном из снимков они с Митчем были сняты в зимних пальто. Митч схватил ее в охапку, и они весело улыбались в объектив фотоаппарата. Казалось, их счастью не будет конца.

Эбби пришла сюда, надеясь найти хоть что-нибудь, указывающее на то, почему он уехал, или хотя бы на то, что, уехав, он увез с собой и любовь к ней, что он по-прежнему ее любит.

Ничего подобного она не нашла, но, медленно спускаясь по лестнице на первый этаж, она увидела попугая. Птицу звали Джей Ди Сэллинджер. Митч и Эбби назвали ее в честь создателя их любимой книги «Над пропастью во ржи». Кроме того, они решили, что это очень забавная кличка для попугая. Вид несчастной птицы, выщипавшей половину перьев, шокировал Эбби. С другой стороны, она ее понимала. Если бы у нее были перья, она бы их тоже повыдирала от невыносимой тоски по парию, с которым ее так жестоко разлучили.

Увидев ужасное состояние Джей Ди, Эбби по-настоящему разозлилась. В это мгновение она ненавидела Митча, и это чувство ей очень нравилось. Ей почему-то было приятно, что на земле есть еще одно существо, страдающее так же сильно, как и она, и по той же самой причине. Она не хотела, чтобы Джей Дн мучился, но ей показалось, что при виде попугая к ней понемногу начал возвращаться рассудок. Душевные страдания по-прежнему терзали ее так же, как и этого полулысого попугая, но теперь она по крайней мере знала, что ему так же тяжело, как и ей. Эбби поклялась спасти попугая и любовью вернуть его к жизни. Через три недели ей представился шанс украсть клетку с попугаем с застекленной веранды Ньюкистов. Она очень долго-его выхаживала, и в конце концов у попугая начали отрастать перья, глаза засветились и к нему вернулся аппетит. В тот день, когда Джей Ди начал перебирать ее волосы и нежно покусывать мочку уха, Эбби поняла, что он выздоровел.