Выстрел издалека - Лезер (Лизер) Стивен - Страница 46

Кошка замяукала. Свинячьи Глазки сокрушенно покачал головой и пробормотал:

– Проклятая кошка!

Задумчиво покусывая губу, Джокер пытался осмыслить сложившуюся ситуацию. Вся его легенда полетела к черту. Ему ничего не остается, как покинуть Нью-Йорк. Лучше всего направиться в Вашингтон, хотя Носатик Магир наверняка рассказал этим парням о Патрике Фаррелле – летчике, с которым связан Бейли. Но что делать с непрошеными гостями? Убить их – совершенно исключено, а на то, чтобы уехать из города, ему понадобится несколько часов. Джокер показал пистолетом на мужчину на полу.

– Раздень его, – приказал он Свинячьим Глазкам.

– Ты что, шутишь! – запротестовал тот.

– Я не знаю, насколько тихо стреляет эта пушка с глушителем, но собираюсь вот-вот проверить, – угрожающе произнес Джокер, целясь лежащему в пах.

– Ладно-ладно, – заторопился Свинячьи Глазки, опускаясь на колени и снимая с Хмурого плащ.

– Сними все, – скомандовал Джокер. – И побыстрей!

Хмурый застонал и попытался сопротивляться, но Свинячьи Глазки прикрикнул на него, и он затих. Через несколько минут Хмурый уже лежал на полу голый, как тюлень на берегу, а его одежда и башмаки были грудой брошены у окна.

– Прекрасно! Теперь возьми галстук и свяжи ему руки за спиной, – продолжал Джокер.

Свинячьи Глазки выполнил то, что было приказано, и выпрямился.

– Теперь раздевайся сам!

Тон Джокера не оставлял сомнений в том, что он не шутит. Громила повиновался. Не сводя глаз с противника, он начал снимать с себя одежду. Джокер понимал, что Свинячьи Глазки попытается сопротивляться, и взял его на прицел.

– Даже не думай об этом! – предупредил он.

Дождавшись, пока Свинячьи Глазки разделся догола, Джокер приказал ему повернуться к окну и стать на колени.

– Заведи руки за спину и сцепи пальцы! – скомандовал Джокер.

Противник выполнил приказание, после чего Джокер подошел к нему и со всей силы ударил пистолетом в висок. Потеряв сознание, Свинячьи Глазки свалился на бесчувственное тело Хмурого. Схватив галстук, Джокер со знанием дела связал ему руки за спиной, ремнями привязал ноги одного к ногам другого и проверил, крепок ли узел на запястьях Хмурого. Тот вдруг закашлялся и попытался сесть. Молниеносный удар рукояткой – и вот противник опять без сознания лежит на полу. Сунув пистолет в задний карман брюк, Джокер поднял шторы. Кошка, увидев его, замяукала. Джокер впустил ее в окно. Она спрыгнула с подоконника сначала на тело Свинячьих Глазок, а по нему перешла на кровать. Открыв пакет, Джокер налил немного молока в стакан.

– Ну-с, юная леди, вы заработали выпивку! – шутливо сказал он.

Кошка начала с шумом лакать, пока Джокер запихивал в чемодан свои вещи и одежду, снятую с громил.

Найдя два носовых платка, он использовал их как кляпы для своих жертв. В бутылке еще оставалось виски «Старый ворчун». Джокер сделал большой глоток и сунул бутылку в чемодан. Закончив пить, кошка опять вспрыгнула на подоконник, а оттуда перебралась на пожарную лестницу. Обернувшись и мяукнув на прощание, она исчезла в темноте. Джокер закрыл за ней окно, выключил свет и начал с чемоданом спускаться по лестнице.

Келли Армстронг нажала на клаксон и про себя выругала пожилую даму, ехавшую в автомобиле перед ней. В Фениксе случалось больше всего дорожных происшествий, а сумма выплаченных страховок была самой высокой в стране – и все это не по вине пьяных водителей или подростков, привыкших мчаться с бешеной скоростью, а потому что многие вышедшие на пенсию люди предпочитали жить именно в Аризоне из-за ее мягкого климата. Их слабеющее зрение и замедленная реакция приводили к тому, что дорожной полиции частенько приходилось вытаскивать стариков из-под обломков смятых в лепешку автомобилей. Женщина, задержавшая весь ряд транспорта перед Келли, была типичным «божьим одуванчиком» – маленькая, седовласая, худенькая, кожа вся в морщинах, а глаза скрыты за толстыми стеклами очков. За рулем автомобиля, слишком большого и мощного для нее, ее просто не было видно. Наверное, она сидит, подложив под себя стопку толстых телефонных справочников, подумала Келли, и с трудом может дотянуться до педалей, а свои маршруты планирует таким образом, чтобы не приходилось делать левый поворот.

– Ну же, старая сука, давай двигайся! – выругалась Келли, еще раз нажимая на клаксон.

Наконец старуха поняла, что зажегся зеленый свет, и после нескольких рывков сдвинулась-таки с места. Стоял прекрасный и не очень жаркий день, небо было ярко-синим и безоблачным, и Келли казалось, что все божьи одуванчики выползли сегодня из дому. Она резко нажимала на кнопки автомобильного радиоприемника, пытаясь поймать хоть какую-нибудь станцию, передачи которой сделали бы медленное передвижение по дороге не таким выматывающим. Наконец ей удалось найти группу «Пет Шоп Бойз», и под эту музыку она продолжала ехать за божьим одуванчиком со скоростью на пять миль меньше установленного предела.

Пятидесятисемилетний Фергюс О'Мэлли владел строительной компанией, расположенной в Литчфилд-парке, к западу от Феникса и недалеко от военно-воздушной базы «Льюк». Эта процветающая компания, в которой трудилось более пятидесяти рабочих, славилась качеством выполненных работ и разумными ценами. Хотя большая часть жизни О'Мэлли прошла в Аризоне, он любил хвастаться своим ирландским происхождением и даже велел нарисовать на грузовиках своей компании трилистник, как ее эмблему. Говорил он певуче, на ирландский манер.

Келли въехала на «бьюике» на строительную площадку и остановила машину рядом с грузовиком, доверху наполненным древесиной. Два молодых человека в комбинезонах остановились поглазеть на то, как она выбралась из «бьюика» и направилась к зданию офиса, неся под мышкой белый конверт. Один даже засвистел ей вслед, но Келли никак не отреагировала. Она привыкла к вниманию мужчин, и то, что незнакомцы частенько свистели за ее спиной, уже не вызывало у нее досады. Келли знала, что беспокоиться следует как раз тогда, когда свист прекращается.

О'Мэлли не принадлежал к числу людей, тратящих деньги на дорогую обстановку, поэтому в его офисе стояла только самая необходимая мебель. Никаких стульев для посетителей в приемной, просто стол, за которым секретарша что-то печатала на старой механической машинке. Она как раз доставала какую-то папку из обшарпанного шкафа, когда вошедшая в приемную Келли попросила ее связаться с шефом. Не успела секретарша переговорить с Фергюсом О'Мэлли по внутреннему телефону, как он сам, подобно вихрю, ворвался в помещение, сгреб Келли в объятия и крепко прижал к груди. Он даже оторвал ее от земли, так что она заболтала ногами в воздухе.

– Келли, моя дорогая девочка! Как ты живешь? – заорал он и так стиснул ее, что у девушки перехватило дыхание.

Конверт выскользнул из ее рук и упал на пол.

– Дядя Фергюс, пожалуйста, отпустите меня! – взмолилась она.

– Ты хочешь сказать, что я уже не имею права обнять собственную племянницу? – взревел О'Мэлли, еще сильнее сжимая ее и целуя в щеку. Келли явственно ощутила запах виски.

Наконец О'Мэлли опустил ее на землю, поднял упавший конверт и провел в свой кабинет. Как и в приемной, тонкий слой пыли покрывал все вокруг. О'Мэлли заметил недовольный взгляд племянницы, широким жестом вытащил из кармана брюк носовой платок и вытер им стул.

– Садись-ка, – сказал он, подавая ей конверт и наклоняясь над своим заваленным бумагами столом. – Скажи мне наконец, что привело тебя в мою обитель?

Келли открыла было рот, но он перебил ее:

– Хочешь чего-нибудь выпить – чай, кофе? А может быть, кое-что покрепче?

Келли покачала головой.

– Я ничего не хочу, дядя Фергюс, но вас удерживать не буду.

– Келли, девочка моя! Я надеялся, что ты это скажешь, – произнес он с улыбкой и ринулся к столу со скоростью, которой нельзя было ожидать от человека таких размеров.

А он был действительно огромен – не человек, а медведь. Рабочие джинсы туго обтягивали его внушительную талию, закатанные рукава клетчатой рубашки обнажали мясистые руки. Большие ладони были почти квадратными и явно привычными к работе, а кожа на лице загрубела от долгих лет пребывания на открытом воздухе при любой погоде. О'Мэлли выдвинул нижний ящик стола и достал бутылку виски. Найдя стакан, спрятанный среди груды бумаг, он налил себе солидную порцию спиртного.