Случайная вакансия - Роулинг Джоан Кэтлин - Страница 26

— Замётано, ага, — согласилась Терри, как соглашалась на всё и всегда.

Но тут заговорила Кристал:

— Ты справишься, точно. Она справится. Я ей помогу. Она справится.

II

По средам Ширли Моллисон ездила в Юго-Западную клиническую больницу Ярвила. Вместе с десятком других волонтёров она выполняла разные неквалифицированные поручения: развозила по палатам библиотечные книги, ухаживала за букетами пациентов или спускалась в киоск, чтобы приобрести какие-то мелочи для лежачих больных, кого не навещали родные. Но больше всего ей нравилось, переходя от одной койки к другой, принимать заказы на завтрак, обед и ужин. Как-то раз спешивший мимо доктор, увидев у неё планшет с зажимом для бумаг и ламинированный пропуск, даже принял её за сотрудницу канцелярии.

На мысль заняться волонтёрской деятельностью навела её Джулия Фоли в ходе их самой длительной беседы во время одного из чудеснейших рождественских приёмов в Суитлав-Хаусе. Тогда-то она и узнала, что Джулия собирает средства на создание педиатрического отделения в местной больнице.

— Нам как воздух необходим визит кого-нибудь из членов королевской семьи, — говорила Джулия, глядя через плечо Ширли на вход. — Я собираюсь попросить Обри ненавязчиво переговорить с Норманом Бейли. Простите, мне надо поздороваться с Лоренсом…

Оставшись стоять в одиночестве у рояля, Ширли проговорила в пустоту: «Конечно-конечно». Она понятия не имела, кто такой Норман Бейли, но чувствовала, что это упущение. На другое утро, даже не посоветовавшись с Говардом, она позвонила в Юго-Западную клиническую больницу и спросила, нужны ли им волонтёры. Удостоверившись, что от неё не требуется ничего, кроме безупречной репутации, уравновешенности и здоровых ног, она попросила прислать ей бланк заявки.

Волонтёрство открыло Ширли совершенно новый, удивительный мир. Тогда, у рояля, Джулия Фоли ненароком подвела её вплотную к давней мечте: скромно сцепив перед собой руки, Ширли будет стоять с ламинированным пропуском на шее, когда вдоль шеренги добровольных помощников медицины неспешно прошествует её величество. Тут Ширли сделает идеальный реверанс и тем самым обратит на себя внимание королевы; та остановится, чтобы перемолвиться словом с Ширли, поблагодарит её, что она, не считаясь со временем… вспышка фотокамеры, а на следующий день — фото в газете: «Королева беседует с миссис Ширли Моллисон, работающей на общественных началах…» Когда Ширли воображала эту сцену, её порой охватывал почти священный трепет.

А кроме того, волонтёрство давало ей в руки сверкающее оружие против заносчивости Морин. Когда вдова Кена вдруг преобразилась, как Золушка, из продавщицы в совладелицу, она стала задирать нос, чем приводила в бешенство Ширли (которая, впрочем, неизменно встречала её кошачьей улыбкой). Но Ширли поднялась на ступень выше: она трудилась не ради наживы, а ради высоких идеалов сердца. Волонтёрство давно стало признаком хорошего тона: оно привлекало таких женщин, которые, как она сама и Джулия Фоли, не нуждались в деньгах. Более того, пропуск в больницу давал Ширли доступ к неограниченным запасам сплетен, с которыми не мог сравниться назойливый щебет Морин по поводу открытия нового кафе.

Сегодня утром Ширли уверенно попросила координатора волонтёрской службы направить её в двадцать восьмую палату онкологического отделения. На посту возле этой палаты она рассчитывала застать единственную медсестру, с которой сумела подружиться; молоденькие девчонки порой дерзили и выговаривали волонтёрам, тогда как Рут Прайс, вернувшаяся к сестринской профессии после шестнадцатилетнего перерыва, привлекла её с самого начала. Обе они, как подчёркивала Ширли, были «уроженками Пэгфорда», и это их сближало.

(Если уж совсем честно, Ширли не была уроженкой Пэгфорда. Они с младшей сестрой выросли в Ярвиле, в тесной, грязноватой квартирке, принадлежавшей их матери. Мать Ширли была пьянчужкой; она не давала развода отцу девочек, которого те никогда не видели. Казалось, все мужчины в округе знали мать Ширли по имени и говорили о ней с ухмылкой… но это давным-давно кануло в прошлое, а Ширли считала, что прошлое выветривается, если только о нём не вспоминать. Она и не вспоминала.)

Ширли и Рут радостно поздоровались, но сегодня у обеих была масса дел, и они успели только обменяться короткими фразами насчёт внезапной кончины Барри Фейрбразера. Они договорились пойти в столовую около половины первого, и Ширли отправилась за библиотечной тележкой.

Она пребывала в прекрасном расположении духа. Будущее виделось ей столь же отчётливо, как настоящее. Говард, Майлз и Обри Фоли собирались сплотиться, чтобы раз и навсегда покончить с предместьем Филдс; такое достижение не грех будет отметить торжественным приёмом в Суитлав-Хаусе…

Ширли завораживало это имение: огромный сад с прудами, солнечными часами и затейливо подстриженной живой изгородью; широкий коридор, обшитый деревом, на рояле — фотография в серебряной рамке: хозяйка дома беседует с дочерью королевы. Со стороны четы Фоли не чувствовалось ни тени высокомерия к Говарду и Ширли; правда, попав в орбиту этой семьи, Ширли заметила, что хозяев дома во время каждой встречи что-нибудь отвлекает. А ведь как мило было бы им впятером устроить приватный ужин в одном из этих восхитительных малых залов: Говард сел бы рядом с Джулией, Ширли — по правую руку от Обри, а между ними — Майлз. (У Саманты в фантазиях её свекрови неизменно находились другие дела.)

Ровно в половине первого Ширли и Рут нашли друг друга у стойки с йогуртами. В шумной больничной столовой ещё не было того столпотворения, какое начиналось в час дня, и они без труда нашли липкий, в крошках, столик на двоих у стены.

— Как Саймон? Как мальчики? — спрашивала Ширли, пока Рут вытирала столешницу.

Затем они переставили на столик содержимое своих подносов и сели друг к дружке лицом, собираясь поболтать.

— Сай — лучше всех, спасибо, прекрасно. Сегодня привезёт домой новый компьютер. Мальчики ждут не дождутся, вы же понимаете.

Это не вполне соответствовало истине. У Эндрю и Пола были свои простенькие ноутбуки; большой компьютер находился в углу тесной гостиной, и мальчики к нему не прикасались, предпочитая лишний раз не попадаться на глаза отцу. В рассказах Рут её сыновья выглядели намного младше, чем на самом деле: покладистые, предсказуемые, смешливые. По-видимому, она и себя старалась выставить моложе, подчеркнуть разницу в возрасте — почти в два десятка лет — между собой и Ширли, чтобы они с ней ещё более походили на мать и дочь. Рут потеряла мать десять лет назад, и у неё не осталось старшей подруги, а у Ширли хоть и была дочь, но отношения с ней, как она намекала, оставляли желать лучшего.

— Мы с Майлзом всегда были очень близки. А у Патриции довольно трудный характер. Она сейчас живёт в Лондоне.

Рут не терпелось узнать подробнее, но они с Ширли в первую очередь ценили друг в дружке сдержанную гордость: обе с достоинством являли миру ничем не омрачённый фасад. Запрятав подальше своё любопытство, она всё же не оставляла надежды со временем разузнать, в чём проявляется трудный характер Патриции. Взаимная симпатия Ширли и Рут основывалась на признании того факта, что подруга более всего гордится многолетней привязанностью своего мужа. Они, как члены масонской ложи, выработали особый код, благодаря которому чувствовали себя друг с дружкой более комфортно, чем в компании других женщин. Их заговору добавляло остроты чувство превосходства: каждая втайне жалела другую за выбор такого мужа. Рут считала Говарда физически омерзительным и не могла понять, как Ширли, хоть и полненькая, но вполне симпатичная, согласилась за него выйти. А Ширли, которая в глаза не видела Саймона и не слышала, чтобы его упоминали в высших сферах Пэгфорда, заключила, что Рут страшно далека от светской жизни, а муж у неё — домосед и неудачник.

— Так вот, Майлз и Саманта доставили Барри в моё дежурство, — без предисловий заговорила Рут. В отличие от Ширли она не владела тонкостями светской беседы и не умела маскировать свою жадную тягу к пэгфордским сплетням: если они и долетали к ней на вершину взмывшего над городом холма, то разбивались о нелюдимость Саймона. — Они и вправду всё видели?