Убить президента - Шахов Максим Анатольевич - Страница 4

– Вы знаете, сколько арабов уже проживает в Италии? А в других странах Европы? В Швейцарии, бог мой, в Швейцарии они требуют удалить с национального флага крест и поместить там полумесяц. Это потому, что там доля населения из арабов уже катастрофическая. А в Скандинавии… Эти материалы, – он протянул руку с зажатой в ней газетой, – подтверждают, что дестабилизация арабского мира, все эти революции и народные волнения инспирированы ЦРУ. Они понимают, что влияние России в регионе вот-вот станет определяющим, они хотят помешать и пытаются привести к власти новые марионеточные правительства, они обещают огромную гуманитарную помощь, инвестиции…

– Не надо говорить, – попросил Максим, – вы теряете силы.

– Все равно! Я хочу сказать, что я не предатель своей страны, я патриот… Просто моя страна сейчас не может позаботиться о себе сама, понимаете?

– Да-да, понимаю, – успокоил Максим.

– А теперь я должен молиться… – тихо заключил итальянец.

Он закрыл глаза и стал шевелить губами. Максим смотрел на него до тех пор, пока губы не перестали шевелиться. Потом голова безжизненно свесилась набок, а рот безвольно приоткрылся. Максим приложил пальцы к сонной артерии. Биения не было.

Чтобы его могли отправить за такой важной информацией без прикрытия, Максим предположить не мог. Теоретически его могли прикрывать, предварительно не поставив в известность, но практически с таким подходом в проведении операций он раньше не сталкивался. Оставалось думать, что его руководители сами не знали, до какой степени может оказаться информация важной. Или погибший итальянец-агент преувеличивал важность материалов. И такое могло быть. А если нет? Ведь не зря за ним устроили такую охоту.

Катер выскочил уже за городскую черту, миновал длинный мол с пришвартованными прогулочными катерами и яхтами. Вытащив из газеты маленький белый пластиковый контейнер, он положил его в кармашек своей поясной сумки. Потом подобрал с пола трофейный пистолет и несколько раз выстрелил в днище. Через пробоины фонтанчиками стала бить морская вода. Бросив пистолет, Максим спиной перевалился через борт и ушел под воду. Катер с мертвым телом продолжал, подпрыгивая на волне, удаляться в сторону открытого моря.

*

Белоснежный «Мерседес», судя по не совсем обычной длине его кузова, был индивидуального исполнения, а судя по жесткой подвеске, он был еще и бронированный. От транспортной развязки у Трейд Центра он свернул в сторону Абу-Даби, вдоль берега залива понесся по знаменитой 12-полосной магистрали Шейха Зайеда. В половине девятого утра в Дубае обычно даже в тени термометр показывает около пятидесяти градусов. Суперсовременные небоскребы из стали и стекла сияли на солнце, слепили глаза жаркими бликами. Они возвышаются по обеим сторонам автострады, ведущей в Абу-Даби. Отели, торговые комплексы, офисные и жилые здания – все это из ослепительного хрома и стекла. Архитектура города искусно сочетала в себе арабские традиции и современные достижения строительной науки и индустрии. Богатство! Богатство! Этот неслышный крик ясно различался во всем, что здесь строилось, реставрировалось.

Даже в этот утренний час магистраль была заполнена автомашинами. Вездесущие светло-коричневые такси «Тойота Камри», солидные мини-вэны, дорогие кабриолеты. Изредка промелькнет белый полицейский «Мерседес» или «БМВ» с зеленым капотом и дверками, тяжелый мотоцикл. Полиция в своей элегантной форме песочного цвета и красных кожаных ботинках в Дубае не любит торчать на улицах, возлагая свою работу на автоматические радары. Коренному жителю или частому гостю эмирата порой не верится, что, по официальной статистике, автомобильный парк Дубая за год прирастает только лишь на 9 процентов.

«Мерседес» свернул в Бастакию. Эта старинная часть Бар-Дубая располагается между городским музеем в форте Аль-Фахиди, набережной Бухты и улицей Мусалла. Большинство здешних зданий, построенных еще в конце XIX – начале XX века, уже отреставрировали. Архитекторам удалось во многом сохранить дух этой части города. Когда-то здесь селились зажиточные купцы из Персии, отсюда и само название квартала, которое происходит от персидской провинции Бастак. Теперь Бастакия превращается в культурно-туристический центр с кафе, ресторанами, магазинами сувениров и художественными галереями.

Сюда, к одному из трехэтажных домов, построенному в византийском стиле, с обширными верандами, и свернул белый «Мерседес». Человек с восточными чертами лица в белом деловом костюме выбрался из машины и окинул взглядом здание. Где-то наверху слышались голоса, и он поспешил подняться по мраморным ступеням широкой колоннады первого этажа.

На галерее третьего этажа крупный мужчина расхаживал в обществе трех инженеров, обсуждая какие-то технические вопросы. Все были одеты в белые длинные рубахи – дишдаши. Но сразу было заметно, что только один человек отдавал дань современности. Его дишдаша имела жесткий воротник-стойку, карманы. И сшита она была из дорогой ткани. Поверх воротника виднелся тонкий шнурок – тарбуша. Белый головной платок – гутра – удерживался на его голове толстым шнуром – игалем. Только в него, в отличие от платков инженеров, была вплетена драгоценная нить. Вообще-то, по преданию, игаль был веревкой, которой бедуин привязывал на ночь верблюдов, а днем, свернув, хранил ее на голове.

Мужчина повернулся на звук шагов и величественным жестом руки отпустил своих собеседников. Мужчина в костюме подождал, пока выйдут инженеры, и только потом подошел к хозяину.

– Я рад приветствовать вас, дорогой друг, – произнес он привычную фразу, принимая объятия хозяина. – Как идет ваш бизнес? Я вижу, за этот год вам удалось многое сделать.

Минут пятнадцать продолжался обмен вопросами о жизни, здоровье, делах. Собеседники уселись на легкие плетеные кресла по бокам такого же столика. Крупное лицо хозяина с большим, чуть крючковатым носом выражало ленивое спокойствие. Смуглый худощавый гость смотрел чуть заискивающе и более уважительно, чем это требовалось этикетом арабского мира.

Хозяин хлопнул в ладоши, и двое молодых людей внесли подносы, на которых высились вазы с фруктами, запотевшие бутылки с ананасовым подслащенным соком и две чашки с крепким черным кофе. Разговор продолжался и за кофе, но не выходил за рамки обычной беседы двух арабов, которые давно не виделись. Но постепенно он все же свернул в сторону дел хозяина. Оба мужчины как будто сговорились не называть друг друга по именам, ограничиваясь выражениями «дорогой друг» и тому подобными.

– Значит, вы все-таки отказались от нового проекта? – спросил гость и окинул восхищенным взглядом высочайший и самый известный небоскреб Дубая – башню отеля «Бурдж-Халиф».

162-этажное, высотой в 828 метров здание свечкой высилось за кромкой береговой полосы. Это было гордостью и характерной чертой Дубая – иметь у себя все самое-самое. В том числе и высочайшее сооружение мира, которое было выше достопримечательностей других городов европейского и американского мира. И 553-метрового Тауэра в Торонто, и «Тайбэй 101», считавшегося высочайшим зданием в мире до июля 2007 года. Выше знаменитой радиомачты в Северной Дакоте в США. Сейчас гость намекал на план построить в Дубае небоскреб «Аль Бурдж» высотой более километра, который из-за разразившегося мирового финансового кризиса был заморожен.

– Не время, мой дорогой друг, взмывать к небесам, – тряхнув рукой, пальцы которой украшали два больших перстня, ответил хозяин. – Время украсить мир здесь, на земле. А в небе… Там, – палец с перстнями указал на небоскреб, – там я могу, не вставая с этого кресла, уволить любого из менеджеров.

– Не многие знают, – согласился гость, – что по объему вложенных средств вы являетесь почти собственником этого досточтимого и красивейшего города.

– Только лишь? – вскинул брови хозяин и с иронией посмотрел на гостя.

Оба дружно рассмеялись.

– Кто теперь помнит, – с наигранной грустью сказал гость, – что вы, мой дорогой друг, ведете свой род от клана Аль Абу Фэлэсы. Этот прекрасный золотой сад расцвел в пустыне по мановению вашей руки…