Интимные услуги - Левитина Наталия Станиславовна - Страница 15

Теперь Олег Кириллович непроизвольно представлял, как будет выглядеть Катюша, как она преобразится и засияет, если он проведет ее по фирменным магазинам центра Москвы. Чудесный ребенок, милое свежее лицо, точеная фигура – в общем, прекрасный исходный материал.

Не в обычае Олега Кирилловича было предаваться непродуктивным мыслям, каждая минута его времени ценилась очень дорого и приносила фирме капитал. Однако он уже добрых полчаса сидел за столом в своем комфортабельном кабинете, покачиваясь в кожаном кресле и размышляя о предмете, далеком от интересов корпорации «Омега-инвест». За окном была не весна, хотя октябрьское солнце все еще мужественно отстаивало свои позиции, и волнение в крови нельзя было оправдать естественной весенней горячкой. Идея завести короткую интрижку с маленькой глупышкой домработницей показалась бы ему кощунственной. Так что же приключилось с серьезным сорокадвухлетним бизнесменом, не подверженным влиянию погоды, не сентиментальным, не охотником за женскими прелестями?

Денис Сергеевич Мирославский раздраженно отбросил в сторону газету. Ох уж эти журналисты: носы как у землеройки, энергия как у буровой установки, уши как у Чебурашки, самомнение как у эстрадной звезды. Прав был булгаковский профессор Персиков, с надеждой спросивший, нельзя ли расстрелять корреспондентов. Стрелять таких, как Максим Колотое, только стрелять. Зачем народу, ведомому руководителями типа Мирославского к праведной цели сокращения инфляции, знать, что Денис Сергеевич отправил в Америку младшую дочь? Что старший его сын Андрей уже давно употребляет полученные в той же Америке твердые знания на благо и Соединенных Штатов, и дружной семьи Мирославских? Зачем народу знать, что Денис Сергеевич имеет две капитальные дачи под Москвой (если точнее, то не две, а четыре, и не дачи, а дворцы в подмосковных лесах. Хорошо еще не пронюхали о недавно приобретенной вилле в Испании, какой бы подняли гвалт!)? Денис Сергеевич честно отрабатывает свой долг перед народом, он вкладывает в страну гораздо больше знаний и энергии, чем какой-нибудь краснотрубинский или тюменский рабочий, который третий месяц сидит в отпуске без содержания, как и остальная орава бездельников, плюет в потолок и ждет, пока государство решит проблему неплатежей. Денис Сергеевич пять лет не был в отпуске – почему об этом никто не пишет?

Еще одна тема не давала покоя раздраженному уму Дениса Сергеевича Мирославского: Оксана. Оксана обворожила его, изумила, завертела в водовороте наслаждений. И стала надоедать. Он рассчитывал на скоротечную, полуделовую связь, когда два человека демонстрируют друг другу, на что способны, а потом расстаются хорошими друзьями, веселые и удовлетворенные. Она, видимо, основательно в него влюбилась. Вцепилась мертвой хваткой в могучее, холеное тело Дениса Сергеевича и не собирается отпускать. Интрижка начинала тяготить – таинственные встречи в дурацкой однокомнатной квартире на восьмом этаже становились все более и более опасными. С ним уже стала здороваться шайка околоподъездных старушек. Как она воспримет предложение расстаться? Денис Сергеевич не выносил женских истерик.

– Катя, осторожнее! Это не наша машина! – в ужасе кричал Александр.

Катя неслась по автодрому на «БМВ», игнорируя препятствия, повороты и ограждения. Саша покрылся красными нервными пятнами, и имелась тенденция, что к концу занятия они станут спутниками его физиономии на всю оставшуюся жизнь.

Вождение автомобиля оказалось чрезвычайно увлекательным занятием. Катя с восторгом вцепилась в руль, давила на педали и издевалась над коробкой передач. Когда на очередном смертельном вираже Саша попытался вырвать у нее руль, она нечаянно поставила ему синяк на скулу. Но автомобиль упорно ехал не туда, куда хотела Катерина. Он или полз ушибленной гусеницей, или разгонялся до космической скорости. И стоило огромных совместных усилий заставить машину войти в поворот, а не запрыгивать на бетонный забор автодрома.

«Ничего, – думала Катя после первого занятия. – Я справлюсь, я феноменально упорная. Через месяц тренировки буду водить не хуже Саши». Саша лежал на сиденье в полубессознательном состоянии. Кажется, он погорячился, пообещав Катерине научить ее вождению…

– Кофе? Чай? – Маленькая стюардесса-японка склонилась над Максом Шнайдером. Он выбрал зеленый чай.

Заключительный перелет из Токио в Москву, а оттуда снова на «Ане» в Краснотрубинск на инвестиционный конкурс. Сейчас Шнайдер сидел в первом классе «боинга», где в ручку кресла каждого пассажира был вмонтирован персональный телевизор, а на ужин подавали блюда, достойные венских ресторанов. Разделавшись с краснотрубинским промышленным комплексом, Макс Шнайдер устроит себе великолепные каникулы в Швейцарии – это будет хорошим вознаграждением усердному труженику. Он провернул громадное количество операций, прежде чем удалось с помощью русского посредника выйти на Мирославского и обеспечить его поддержку. Россия – чрезвычайно не приспособленная для нормальной жизни страна, и она надолго останется такой, пока не будет искоренена продажность чиновников, думал Макс Шнайдер. Хотя для него коррумпированность руководителей упрощала схему действий. И в других странах взяточничество процветало, но там было сложнее, так как над чиновником всегда висел дамоклов меч сурового закона. А в России ответственные господа резвились на зеленых лужайках безнаказанности и весело, непринужденно кормились прямо с щедрой руки Макса Шнайдера.

Мирославский захотел получить полмиллиона долларов на свой швейцарский счет, виллу в Испании и красивый живой сувенир. И он получил желаемое. Хотя даже беглое ознакомление с бизнес-планом, представленным на инвестиционный конкурс японской «Юмата хром корпорейшн», позволяло осведомленному человеку без труда обнаружить завуалированное желание японцев настырной пиявкой присосаться к уникальному хромовому руднику и с помощью изощренной техники и фантастического трудолюбия вскоре обесточить его.

Макс Шнайдер ощущал себя гражданином Европы. Но если бы подобную сделку ему предложили провернуть в отношении Германии – он безоговорочно отказался бы. За верхним слоем расчетливости и жестокости, когда разговор шел о бизнесе, контрактах, выгоде, в господине Шнайдере всегда скрывалось чувство собственнической любви к фатерлянду. Он даже никогда не бросал за окно автомобиля бумажки от ментоловых пастилок, проезжая по шикарному германскому автобану, тогда как на территории Польши или Югославии делал это не стесняясь.

Русским чиновникам чувство признательности к Родине, видно, было абсолютно незнакомо. Они относились к мамаше-России как к дойной корове. И если телевизионного патриота Мирославского не беспокоила судьба города Краснотрубинска, который усилиями настойчивых японцев через десяток лет превратится в заброшенную деревушку, то почему это должно волновать Макса Шнайдера?

– Оксаночка, что случилось? – Встревоженная Катя ходила вокруг кровати, на которой, обливаясь потоками дымящихся слез, лежала несчастная Оксана.

Оксана издавала звуки, свидетельствующие, что она пребывает в состоянии крайнего отчаяния вперемешку с яростью и растерянностью, но о подробностях можно было только догадываться. Кате пришлось влить в нее два стакана воды с валерьянкой, прежде чем зареванная красавица сумела связно изложить причину своих страданий:

– Представляешь, он мне позвонил… И сказал, что наша связь благополучно завершилась. Связь! А я-то считала, что у нас любовь, а для него это было просто очередной интрижкой. У-у-у… Что мне теперь делать?!

– И ты его теперь ненавидишь, после такого признания? – предположила Катерина.

– Да нет же! Я его люблю еще сильнее! Обожаю! – крикнула Оксана.

– Но ведь он-то не любит!

– Но я люблю! Ну как же ты, Катя, не понимаешь?

Катя действительно не понимала. Любить человека, который использовал тебя как резиновую куклу из секс-шопа (Катюша уже ознакомилась и с такими достопримечательностями столицы) и потом бросил? Возмутительно! Да надо взять в руки гранатомет и разнести все его министерство!