Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения

Левитанский Юрий Давыдович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения - Левитанский Юрий Давыдович - Страница 6

Изменить размер шрифта:

Юрий Левитанский. Стороны света.

Москва: Советский писатель, 1959.

Люблю осеннюю Москву...

Люблю осеннюю Москву

в ее убранстве светлом,

когда утрами жгут листву,

опавшую под ветром.

Огромный медленный костер

над облетевшим садом

похож на стрельчатый костел

с обугленным фасадом.

А старый клен совсем поник,

стоит, печально горбясь…

Мне кажется, своя у них,

своя у листьев гордость.

Ну что с того, ну что с того,

что смяты и побиты!

В них есть немое торжество

предчувствия победы.

Они полягут в чернозем,

собой его удобрят,

но через много лет и зим

потомки их одобрят,

Слезу ненужную утрут,

и в юном трепетанье

вся неоправданность утрат

получит оправданье…

Парит, парит гусиный клин,

за тучей гуси стонут.

Горит, горит осенний клен,

золою листья станут.

Ветрами старый сад продут,

он расстается с летом..

А листья новые придут,

придут за теми следом.

Юрий Левитанский. Стороны света.

Москва: Советский писатель, 1959.

В ОРУЖЕЙНОЙ ПАЛАТЕ

Не березы, не рябины

и не черная изба —

всё топазы, всё рубины,

всё узорная резьба.

В размышленья погруженный

средь музейного добра,

вдруг я замер,

отраженный

в личном зеркале Петра.

Это вправду поражало:

сколько лет ни утекло,

все исправно отражало

беспристрастное стекло —

серебро щитов и сабель,

и чугунное литье,

и моей рубахи штапель,

и обличие мое…

Шел я улицей ночною,

раздавался гул шагов,

и мерцало надо мною

небо тысячи веков,

И под этим вечным кровом

думал я, спеша домой,

не о зеркале Петровом —

об истории самой,

о путях ее негладких,

о суде ее крутом,

без опаски,

без оглядки

перед плахой и кнутом.

Это помнить не мешает,

сколько б лет ни утекло,-

все исправно отражает

неподкупное стекло!

Юрий Левитанский. Стороны света.

Москва: Советский писатель, 1959.

БЕЛЫЙ СНЕГ

В ожидании дел невиданных

из чужой страны

в сапогах, под Берлином выданных,

я пришел с войны.

Огляделся.

Над белым бережком

бегут облака.

Горожанки проносят бережно

куски молока.

И скользят,

на глаза на самые

натянув платок.

И скрежещут полозья санные,

и звенит ледок.

Очень белое все

и светлое —

ах, как снег слепит!

Начинаю житье оседлое —

позабытый быт.

Пыль очищена,

грязь соскоблена —

и конец войне.

Ничего у меня не скоплено,

все мое — на мне.

Я себя в этом мире пробую,

я вхожу в права —

то с ведерком стою над прорубью,

то колю дрова.

Растолку картофель отваренный —

и обед готов.

Скудно карточки отоварены

хлебом тех годов.

Но шинелка на мне починена,

нигде ни пятна.

Ребятишки глядят почтительно

на мои ордена.

И пока я гремлю,

орудуя

кочергой в печи,

все им чудится:

бьют орудия,

трубят трубачи.

Но снежинок ночных кружение,

заоконный свет —

словно полное отрешение

от прошедших лет.

Ходят ходики полусонные,

и стоят у стены

сапоги мои, привезенные

из чужой страны.

Юрий Левитанский. Стороны света.

Москва: Советский писатель, 1959.

БЕЛАЯ БАЛЛАДА

Снегом времени нас заносит — все больше белеем.

Многих и вовсе в этом снегу погребли.

Один за другим приближаемся к своим юбилеям,

белые, словно парусные корабли.

И не трубы, не марши, не речи, не почести пышные.

И не флаги расцвечиванья, не фейерверки вслед.

Пятидесяти орудий залпы неслышные.

Пятидесяти невидимых молний свет.

И три, навсегда растянувшиеся, минуты молчанья.

И вечным прощеньем пахнущая трава.

…Море Терпенья. Берег Забвенья. Бухта Отчаянья.

Последней Надежды туманные острова.

И снова подводные рифы и скалы опасные.

И снова к глазам подступает белая мгла.

Ну, что ж, наше дело такое — плывите, парусные!

Может, еще и вправду земля кругла.

И снова нас треплет качка осатанелая.

И оста и веста попеременна прыть.

…В белом снегу, как в белом тумане, флотилия белая.

Неведомо, сколько кому остается плыть.

Белые хлопья вьются над нами, чайки летают.

След за кормою, тоненькая полоса.

В белом снегу, как в белом тумане, медленно тают

попутного ветра не ждущие паруса.