Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения

Левитанский Юрий Давыдович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения - Левитанский Юрий Давыдович - Страница 15

Изменить размер шрифта:

Источник: Прислал читатель

ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ

Проснуться было так неинтересно,

настолько не хотелось просыпаться,

что я с постели встал,

не просыпаясь,

умылся и побрился,

выпил чаю,

не просыпаясь,

и ушел куда-то,

был там и там,

встречался с тем и с тем,

беседовал о том-то и о том-то,

кого-то посещал и навещал,

входил,

сидел,

здоровался,

прощался,

кого-то от чего-то защищал,

куда-то вновь и вновь перемещался,

усовещал кого-то

и прощал,

кого-то где-то чем-то угощал

и сам ответно кем-то угощался,

кому-то что-то твердо обещал,

к неизъяснимым тайнам приобщался

и, смутной жаждой действия томим,

знакомым и приятелям своим

какие-то оказывал услуги,

и даже одному из них помог

дверной отремонтировать замок

(приятель ждал приезда тещи с дачи)

ну, словом, я поступки совершал,

решал разнообразные задачи —

и в то же время двигался, как тень,

не просыпаясь,

между тем, как день

все время просыпался,

просыпался,

пересыпался,

сыпался

и тек

меж пальцев, как песок

в часах песочных,

покуда весь просыпался,

истек

по желобку меж конусов стеклянных,

и верхний конус надо мной был пуст,

и там уже поблескивали звезды,

и можно было вновь идти домой

и лечь в постель,

и лампу погасить,

и ждать,

покуда кто-то надо мной

перевернет песочные часы,

переместив два конуса стеклянных,

и снова слушать,

как течет песок,

неспешное отсчитывая время.

Я был частицей этого песка,

участником его высоких взлетов,

его жестоких бурь,

его падений,

его неодолимого броска;

которым все мгновенно изменялось,

того неукротимого броска,

которым неуклонно измерялось

движенье дней,

столетий и секунд

в безмерной череде тысячелетий.

Я был частицей этого песка,

живущего в своих больших пустынях,

частицею огромных этих масс,

бегущих равномерными волнами.

Какие ветры отпевали нас!

Какие вьюги плакали над нами!

Какие вихри двигались вослед!

И я не знаю,

сколько тысяч лет

или веков

промчалось надо мною,

но длилась бесконечно жизнь моя,

и в ней была первичность бытия,

подвластного устойчивому ритму,

и в том была гармония своя

и ощущенье прочного покоя

в движенье от броска и до броска.

Я был частицей этого песка,

частицей бесконечного потока,

вершащего неутомимый бег

меж двух огромных конусов стеклянных,

и мне была по нраву жизнь песка,

несметного количества песчинок

с их общей и необщею судьбой,

их пиршества,

их праздники и будни,

их страсти,

их высокие порывы,

весь пафос их намерений благих.

К тому же,

среди множества других,

кружившихся со мной в моей пустыне,

была одна песчинка,

от которой

я был, как говорится, без ума,

о чем она не ведала сама,

хотя была и тьмой моей,

и светом

в моем окне.

Кто знает, до сих пор

любовь еще, быть может…

Но об этом

еще особый будет разговор.

Хочу опять туда, в года неведенья,

где так малы и так наивны сведенья

о небе, о земле…

Да, в тех годах

преобладает вера,

да, слепая,

но как приятно вспомнить, засыпая,

что держится земля на трех китах,

и просыпаясь —

да, на трех китах

надежно и устойчиво покоится,

и ни о чем не надо беспокоиться,

и мир — сама устойчивость,

сама

гармония,

а не бездонный хаос,

не эта убегающая тьма,

имеющая склонность к расширенью

в кругу вселенской черной пустоты,

где затерялся одинокий шарик

вертящийся…

Спасибо вам, киты,

за прочную иллюзию покоя!

Какой ценой,

ценой каких потерь

я оценил, как сладостно незнанье

и как опасен пагубный искус —

познанья дух злокозненно-зловредный.

Но этот плод,

ах, этот плод запретный —

как сладок и как горек его вкус!..

Меж тем песок в моих часах песочных

просыпался,

и надо мной был пуст

стеклянный купол,

там сверкали звезды,

и надо было выждать только миг,

покуда снова кто-то надо мной

перевернет песочные часы,

переместив два конуса стеклянных,

и снова слушать,

как течет песок,

неспешное отсчитывая время.

Источник: Прислал читатель

ОТЕЦ

Он лежал на спине,

как ребенок,

я поил его чаем из ложки,

вытирал его лоб и губы

влажной больничной марлей,

не отходя от него

все десять дней и ночей,

не зная еще,

что будут они последними.

Он лежал на спине,

как ребенок,

глядя печально

куда-то перед собой.

— Трудно, — любил говорить он,-

бывает

только первые пятьдесят лет.-

Это была его любимая поговорка.

Легкой жизни не знал он.

Ничего за жизнь не скопил.

— После войны,-

говорил, размечтавшись когда-то,-

всем куплю по буханке хлеба

и одну из них съем

сам.-

Так за всю свою жизнь

ничего не скопил,

ничего не имел.

Не умел.

Чувство юмора

было единственным

его капиталом —

тем единственным

драгоценным металлом,

которым столь щедро

его наделил господь…

Господи,

помоги же и мне

до последнего дня

не растратить его

и сберечь,

королевское это

наследство —

кстати сказать,

далеко не худшее средство

для безбедного существованья

на этой земле.