Дважды соблазненный - Фрост Джанин - Страница 45

Стена машины ударилась мне в лицо, когда я навалилась на нее.

Зрение теперь стало полностью черным, и голос Гретхен становился слабее, но мой разум все еще работал. Я шаркала левой рукой, пока не нащупала замок ремня безопасности. Потом я положила правую руку на левую, и послала через нее ничтожные остатки своей энергии.

Внезапное ощущение веса на моих плечах стало самым замечательным, что я когда-либо чувствовала.

– Спаси Сандру, – попыталась я сказать, но вышло лишь непонятное бульканье.

Что-то грубо оттолкнуло меня, вызывая во мне еще больше боли. Шрапнель вернулся? Задалась я вопросом, но забыла об этом, как только меня стало охватывать столь притягательное онемение. Не хорошо, предупредила я себя со слабой убежденностью.

Не падай в обморок! Не проснешься!

Я пыталась заставить себя пробраться сквозь тьму и блаженство от угасающей боли. Мне казалось, что я купаюсь в зыбучем песке, и чем больше борюсь с ним, тем глубже тону. Затем от жестокого ощущения, что меня тащат, ко мне вернулось сознание. Ребра ощущались так, словно их кто-то отрезал по веточкам внутри меня, но мне все же удалось сделать несколько рваных глотков воздуха. Эти глотки и свежий поток боли прогнали зловещую летаргию. Затем громовой шум раскрыл мне глаза, их на мгновение ослепил оранжевый туман.

Огонь, наконец, добрался до бензобака.

Через крошечные щели, оставшиеся от моего зрения, я увидела, что теперь я за деревьями, их стволы приняли на себя тяжесть взрыва. Сандра была рядом без сознания, и Гретхен…

У меня, должно быть, были галлюцинации. Если нет, то моя сестра в двадцати футах от меня, присела на груди Шрапнеля. У нее был нож, которым он убил Оскара, приставленный к его груди, и хоть она и была в ужасе, ее руки плотно сжимали рукоятку.

– Даже не думай шевелиться, – выдохнула она.

Глаза Шрапнеля были устремлены на нее, пока его обрубки на плечах и ногах дергались, вырастая заново. Вскоре его руки и ноги полностью регенерируют и внутренние повреждения исцелятся. Я хотела было предупредить об этом Гретхен, как вдруг три фигуры, словно упавшие метеориты, приземлились рядом с ними. Четвертая фигура приземлилась рядом со мной, глаза горели зеленым, темные волосы дико взметнулись, когда он разорвал свое запястье и толкнул его к моему рту.

Влад. Кто-то, в конце концов, заметил дым.

Когда я стала глотать из глубокой раны, охранники Влада оттащили Шрапнеля, один из них откинул нож, прежде чем тот смог убить себя. Мое зрение стало совсем темным. Я снова глотнула, но боль, нарушающая покой моего тела, не уменьшалась. Вместо этого она росла, пока не стала ощущаться подобно бритвам, скользящим в череп, пока стеснение в груди распространялось на остальные части тела. Я не могла больше глотать. Я даже не могла собраться с силами, чтобы сделать еще хотя бы один вдох. Затем меня охватил холод, сменив боль от его ледяной ласки – я знала, он прибыл слишком поздно.

– Нет!

Крик Влада удержал меня, но лишь на мгновение. Затем внутренняя нить, которую я никогда не чувствовала раньше, порвалась, и я вырвалась, словно пуля, выпущенная из пистолета. Я больше не была привязана к земле. Я парила, и это было более волнующе, чем любой из снов, в которых я могла летать. Мое зрение больше не было покрыто уродливой дымкой малинового. Вместо него все залилось ярким светом, а меня окутал утешительный запах дождевой воды и фрезии. Я ощущала этот запах и прежде, но это было так давно, что я забыла, но теперь вспомнила, кому он принадлежал. А затем я увидела ее.

Серебреные пряди в черных волосах словно сияли. Так же как и крошечные морщинки на лице, когда она улыбнулась.

Сразу же отяжелявшая меня вина пропала. Мама ничего не сказала. Но ей и не нужно было. Я почувствовала, что она никогда не обвиняла меня в своей смерти, и она простила мне все свои обиды. Я бросилась к ней, но с той же прекрасной улыбкой она подняла руку, чтобы остановить меня.

Пока нет, дитя, прошептала она в моей голове.

Затем что-то дернуло меня со зверской силой. Ее сладкий запах исчез, как и кристаллическое солнце, я начала с ужасающей скоростью падать, каждая моя попытка остановить это наталкивалась на неумолимый буксир. Я быстро приближалась, но ничего не могла с этим поделать, я не могла бороться с невидимой силой, продолжавшей безжалостно тянуть меня вниз.

Когда я приземлилась на этой непоколебимой поверхности, ее сила сломала меня на части. Я ждала, когда меня окутает холодная успокаивающая смерть, но этого не произошло.

Вместо нее я ощутила пожар.

Глава 36

Кровь.

Мой рот был покрыт ею, а ее ароматный запах витал в воздухе, но не медный и острый, а пьянящий. Я сглотнула и одновременно вдохнула, пытаясь заполнить себя во всех отношениях блаженной жидкостью, заставляющей боль уйти. На несколько мгновений я полностью потерялась в насыщении, подобном приливу, и в то же время поднимающем на невероятные высоты. Потом, как после любой высоты, которую я переживала через свои способности, крушение оставило после себя озноб, боль, и отчаянную нужду в еще одном заходе.

Кто-то зарычал «Еще», таким тоном, что я ожидала увидеть бешеное животное, если бы те умели говорить. В ответ по моему лицу провели влажной холодной тканью. Она стела остатки крови, и мои глаза в негодовании открылись.

Все оказалось настолько ярким и живым, что на секунду я не могла сосредоточиться.

– Я сказала, еще!

И тут я заметила две вещи. Дикий голос исходил от меня, и я не вдыхала между словами. Ощущение от удара по губам крошечных кинжалов было практически излишним.

Ты действительно это сделала, поиздевался мой внутренний голос.

Мои зубы изменились, я знала, теперь в нижнюю губу впивались клыки. Оказалось, смерть, и воскрешение вампиром все еще не убили мой ненавистный внутренний голос.

Затем калейдоскоп цветов обрел четкие формы и передо мной предстал Влад. Его черные штаны и рубашка цвета индиго сильно пахли дымом и жженой резиной, но при этом я уловила богатый аромат крови, и все остальное исчезло.

Я накинулась на него, ища ее следы с такой настойчивостью, что разорвала его кожу и одежду новоиспечёнными клыками. Влад пробормотал что-то, но одержимая поиском источника запаха крови, я не поняла ничего из сказанного. Часть меня была потрясена моей дикостью, пока остальную часть волновала лишь одна вещь.

Кровь. Нужно. СЕЙЧАС.

Влад оттолкнул меня в сторону, одной рукой удерживая мой рот на расстоянии, а другой, оттягивая руку.

Внутренняя агония вернулась, опустошая болью настолько интенсивной, что я не могла думать о происходящем, пытаясь лишь остановить это. Затем амброзия скользнула в мое горло, настолько основательно облегчая страдания, что с моей щеки скатилась слеза благодарности. Я сглотнула, словно пытаясь утопиться, глаза закрылись от настолько глубокого облегчения, что я могла к этому привыкнуть.

Затем сквозь облегчение пробилось еще что-то. Гнев, а после – приливная волна самой горячей, необузданной эмоции, которую я когда-либо ощущала. Ее можно назвать любовью, уподобляющейся расцвету души, подобной урагану, а когда я поняла, что это исходит не от меня, а от вампира, все еще держащего мою челюсть в железных тисках, я была потрясена.

– Я чувствую тебя.

Этот шепот сделал блеск его глаз намного ярче, чем я видела раньше, но теперь удерживать его взгляд не было больно.

– Потому что твой обман стоил тебе человечности.

Резкость заставила бы меня вздрогнуть, если бы не новый всплеск эмоций. Еще больше гнева, да, но он был рожден страхом потерять меня. Я не думала, что Влад может чего-то бояться, но это прошлось в моем подсознании вместе с очередной волной кипящей любви, словно расстроенный троюродный братец. Я думала, что его мания контролировать происходит от его высокомерия, но она шла из патологической необходимости меня защитить. Если бы я все еще не была зациклена на мыслях о крови, я бы поразилась тому, на что он соглашался, когда все это бушевало в нем.