Дважды соблазненный - Фрост Джанин - Страница 13

Я посмотрела на свои руки, радуясь, что на мне все еще перчатки. Они не только сдерживали ток, они также удерживали меня от случайного контакта с кем-либо. Не то чтобы я раньше связывалась с кем-нибудь во сне. Для связи требовалась концентрация, а сон был антитезисом концентрации.

– Ты все еще дрожишь. С тобой все в порядке?

– Да, – ответила я. – Ничего. Я даже не помню, о чем был сон.

Его приподнятые брови ясно говорили, – ерунда, – и красноречивее любых слов, но он не стал настаивать, и я сделала вид, что не лгала.

– Теперь, когда ты готова, свяжись с изготовителем бомбы. Мы всего лишь в часе езды от Чикаго. Если его нет дома, я хочу знать, куда он направился.

Хорошая мысль. Я вытащила мешочек, заткнутый в держатель для напитков, и сняла правую перчатку. Мы вернули офицеру пластиковый пакет с уликами, кроме одного кусочка проволоки.

Я потерла провод, минуя первые образы и сосредотачиваясь на воспроизведении свиста Адриана, пока тот делал бомбу. Его отпечаток был таким же сильным, как и прежде, но когда я попыталась последовать по нему к его источнику, я наткнулась на кирпичную стену… небытие.

Я попробовала еще раз, концентрируясь, пока звуки движений не отошли на уровень мягкого белого шума. Хотя я собрала все свои силы, я не смогла ничего найти по ту сторону его следа.

– Он все еще дома? – поднажал Максим.

Разочарование смешалось со странным предчувствием.

– Не знаю. Я не могу его увидеть. Либо я временно вне зоны действия связи, либо…

Мне не нужно было заканчивать фразу. Губы Максима сжались в жесткую линию. Затем он надавил на педаль газа.

Мигающие огни, лента, ограждающая место преступления, и запах дыма становились мне все более знакомыми. Мы были на парковке за квартал от оцепленной улицы, на которой жил Адриан. Хотя я и не могла разглядеть номера домов с такого расстояния, я была уверена что тот, который тушили пожарные, был домом Адриана.

– Сукин сын, – выплюнул Максим.

– Тот, кто за этим стоит, заметает следы, – ответила я, выругавшись про себя. Я сомневалась, что бомба детонировала случайно, пока Адриан с ней возился. Но я была уверена, что выглядеть все будет именно так.

Мы по-прежнему могли увидеть то, что произошло на самом деле, но нам нужно было спешить. Даже если убийца был все еще в этом районе, он не задержится здесь надолго.

– Максим, иди туда и принеси мне кость от тела.

Замешательство промелькнуло на его лице. Потом он улыбнулся. Это было последнее, что я увидела, прежде чем он умчался, напоминая мне большого энергичного льва. Меньше чем через минуту я услышала выстрел и вопль полицейской сирены. Он вернулся с обугленным куском чего-то в своей руке.

– Идем, – сказал он сразу же.

Я поморщилась от запаха горелого мяса. Если я переживу все это, я могу стать вегетарианцем. Запах, похоже, не беспокоил Максима. Когда раздалось еще больше сирен, он сунул кусок в карман и повел меня обратно в машину. Полицейские, вероятно, не видели того, что только что произошло, но судя по звукам, они знали достаточно, чтобы встревожиться.

Я села в машину, заставляя себя не дышать в закрытом пространстве, быстро заполнившемся вонью. Максим быстро набрал скорость. Через несколько минут он вытащил почерневший кусок из своего пальто и кинул его мне на колени, пробормотав:

– Вот.

Я ничего не могла с собой поделать, я закричала. Он нажал на тормоза, в результате чего эта штука врезалась в лобовое стекло в виде восклицательного знака. Я снова вскрикнула, когда она упала назад мне на колени, размазывая по штанам сажу и рассыпая плотные грубые кусочки.

Он огляделся вокруг, одна рука на руле, в другой – большой серебряный нож.

– Что случилось?

– Что случилось? – повторила я. Дни отложенного горя и стресса сделали мой голос пронзительным. – Ты кинул на меня тлеющую часть тела, даже не предупредив, вот, что случилось!

Его бровь приподнялась.

– Но ты же попросила меня добыть ее.

– Знаю!

Расстроенная, я откинула волосы со своего лица. Лишь для того, чтобы почувствовать нечто слизкое. Взгляд на мою руку в перчатке был последний каплей. Я лишь размазала почерневшую слизь взрывателя по своей щеке.

Я отбросила часть тела в направлении Максима и вышла из машины. Когда я подбежала к ближайшему тротуару, прочь полетели мои слизкие перчатки. Затем пришел черед куртки, но, прежде чем выбросить, я скомкала ее и яростно вытерла щеку. Рубашка также была в отвратительных мазках, поэтому она тоже была сброшена, оставляя меня без ничего, кроме лифчика, джинсов и кроссовок. Я бросилась вниз по тротуару, не имея реального представления, что собираюсь делать или куда направляюсь. Все, что я знала – я не могла больше ни секунды стоять покрытой вонючей слизью пытавшегося меня убить, человека.

– Лейла!

Я проигнорировала крик, но это не имело значения. Со следующим ударом сердца Максим поймал меня, развернув к себе лицом.

– Не трогай меня, – огрызнулась я, рациональные мысли сменили инстинкты раненного животного. – Ты весь в нем!

Его пальто и рубашка оказались на земле прежде, чем я успела моргнуть. В этот час магазины вокруг были закрыты, но уличные фонари освещали каждый дюйм верхней части его тела, создавая яркий контраст. Как и у Влада, у Максима было много следов от старых шрамов, но, в отличие от Влада, грудь была гладкой. Никаких выделяющихся темных волос, лишь бледная, упругая кожа натянутая мышцами, сжавшимися, когда он окружил меня своим объятием. Он не вздрогнул, когда ток стрельнул в него от прикосновения к моей оголенной плоти. Вместо этого он привлек меня ближе.

– Все в порядке, – сказал он тихо. – Теперь ты в безопасности.

Я не понимала, как мне нужно было это услышать, пока он не сказал этих слов. Вся боль, одиночество и горе, накопившиеся за последние две недели, вырвались, ища утешения, которое они никогда не смогут найти. Я не знала, он ли это наклонил свою голову или я подняла свою. Все, что я знала – это то, что он поцеловал меня, и в первый раз с тех пор, как началось это ужасное испытание, я не чувствовала себя одинокой и отверженной.

Когда его язык проскользнул мне в рот, я приветствовала его. Он целовал меня и раньше, месяц назад, и тогда я ощущала мягкое удовольствие, но никаких реальных эмоций. Но на этот раз я была так переполнена болью одиночества, что изучала его рот также тщательно, как и он мой. Не имело значения, что он был не тем человеком, которого я любила. Все, что было важно – это то, что он здесь.

Через несколько секунд Максим отстранился.

– Мне жаль, что я плохо о тебе позаботился.

– Что? – спросила я, задыхаясь. Вампиры, возможно, и не нуждались в кислороде, но я не могла целоваться с ними без определенной платы.

Его глаза стали зелеными и напоминали светофор.

– Ты переоценила себя, сейчас ты переутомлена и эмоционально уязвима. Я не воспользуюсь этим, но если мы продолжим, Лейла, – его голос углубился, – мы прямо сейчас окажемся в ближайшем переулке, с твоими ногами, обернутыми вокруг моей талии.

Тепло должно было увеличиться от столь яркого образа. Вместо этого, меня окатило ледяным ведром стыда. Что я наделала? Несмотря на мои действия, я не хотела начинать всего этого с Максимом. Я хотела найти убийцу Марти, – который, надеюсь, не окажется Владом, – убить этого человека, а затем горевать о лучшем друге, отложив личную жизнь в сторону. Интимной связи с правой рукой моего бывшего парня в моем списке не было.

Максим, должно быть, почувствовал изменение во мне, поскольку отпустил меня, а его взгляд изменился от светящегося изумрудного к дымчато-серому.

– Я был прав, – сказал он, и сухость отравляла каждое его слово.

Я скрестила руки на груди, жалея, что выбросила куртку и рубашку.

– Извини. Это не значит, ээ…

– Прибереги слова, – перебил он решительно. Затем его голос смягчился. – Я понимаю. Тебе нужно было почувствовать что-нибудь хорошее посреди всей разрухи вокруг тебя, даже если это было всего лишь на мгновение. Это свойственно не только людям, Лейла. Вампирам тоже иногда нужно это.