Сын Розмари - Левин Айра - Страница 42

— Нет, — сказала она. — У меня было… подозрение, что испорчены все свечи.

— Все? Со всех четырнадцати заводов? Ты это всерьез?

Она улыбнулась и пожала плечами:

— Мандраж перед премьерой. Официант принес ей мартини, ему — шотландское виски.

— Будем здоровы. — Они чокнулись и глотнули.

— Джо, спасибо огромное, — сказала она. — Я тебе так благодарна — И поцеловала его.

— А где мы зажжем свечи?

— У Энди, — ответила Розмари. — Наверное. Втроем. Тебя устраивает?

— А почему меня это не должно устраивать? Лучше места все равно не найти. — Джо улыбнулся. — Я имею в виду, для наших первых свечей.

— Верно. — Она улыбнулась.

— Так значит, подкатить за тобой к шести, поедем вместе?

— Я как раз об этом и думала, — сказала она.

— С Новым годом! — Они чмокнули друг друга в губы. — Можешь считать меня романтиком, но я рад, что мы ждали. Канун Нового года получится что надо.

Какое бремя свалилось с ее души! Пускай Энди позволил одержимым спонсорам «БД» впутать его в убийство Джуди — за это, разумеется, ему нет и не может быть прощения, но все же у этих одержимых благородная цель, не то что у его «папаши», которому Энди нужен, чтобы выиграть молниеносный Армагеддон.

Розмари долго стояла под горячим душем. Потом хорошенько выспалась. Давно ей не удавалось спокойно проспать целую ночь. Сначала — поездка, потом — Джуди…

Она позвонила в бюро обслуживания, заказала горячий шоколад и булочки. Потом пила и жевала на атласных подушках и смотрела по телевизору подготовку к Зажжению в аргентинской школе, в Академии военно-воздушных сил, у Стены Плача, на буровой вышке в Северном море.

Когда она выключила «ящик» и угнездилась в теплом атласном коконе, Розмари беспокоило только одно — чувство, будто ее зовет Энди. Как в тот раз, когда его голова застряла между рейками детской кроватки и он заходился в немом крике.

Ее рука выползла из-под одеяла и подняла трубку телефона — живую и гудящую. Потом рука вернулась на место.

Черт, надо было принять не горячий душ, а холодный.

Мама!

Ее разбудил голос сына — голос, искаженный болью. Сквозь шторы сочился свет.

Она лежала и слушала.

Розмари чувствовала его. Не слышала, это точно, но чувствовала. Очень явственно.

Она удержалась от соблазна сразу позвонить. После завтрака пошла в спортзал, потрудилась на велотренажере, попрыгала через скакалку, поплавала — плеск в бассейне со стеклянными стенами заглушал все остальные звуки.

Постепенно тревога улеглась. Розмари сидела в гостиной, ела сандвич с клубникой и смотрела, как Зажжение наконец становится явью. Роскошной явью, несравнимой даже с ее ожиданиями.

Отменены все регулярные программы. На каждом канале — музыка Зажжения, логотип Зажжения, обратный отсчет времени до Зажжения: секунды мелькали, минуты таяли. Все каналы показывали свечи для Зажжения — небесно-голубые с золотом, в целлофане. Они стояли рядами на столах и стойках баров, а над ними — флаги Зажжения. Тоже небесно-голубые с золотом.

В Принстонском кампусе. В женской тюрьме Гонконга. В коннектикутском казино, в чадской больнице, на борту океанского лайнера, в универмаге Осло, в детском саду города Солт-Лейк-Сити.

На экране говорили о красоте и важности Зажжения и о разладе, боли и печали, неизбежно омрачивших бы планету на этой космической вехе, если бы не Энди, сын Розмари, ведущий нас, благодарение Господу, в двухтысячный год — Год Гуманизации, Обновления и Оздоровления.

Потрясая микрофонами, репортеры задавали наводящие вопросы на обувной фабрике в Боливии, в хасидской коммуне на севере штата Нью-Йорк, в пожарном депо австралийского города Куинсленд, на площади Святого Петра, на станции метро в Бэйцзине[26], в Диснейленде, где Микки и Минни махали свечками в целлофане.

Энди сейчас наверху, тоже смотрит телевизор. Розмари тяжело вздохнула — надо бы им помириться, несмотря ни на что. Завтра ночью ей предстоит вместе с ним смотреть репортажи в прямом эфире, и это будет самым великим событием в ее жизни.

Она перепрыгивала с канала на канал, потягивала кока-колу, и книжка по биохимии служила подставкой для банки. Момбаса, Ирак, Тибет, Юкатан…

Каждый человек на планете зажжет чистую, безопасную свечу «БД»!

Амониты любят телевидение, они охотно говорили в микрофон об Энди, Розмари, Зажжении и прелестях езды на тракторах.

Даже психи, дожидающиеся, когда их заберут пришельцы на летающую тарелку, перед расставанием с планетой Земля зажгут свечи. Времени на это у них будет в обрез, если верить предводительнице калифорнийского контингента, в котором насчитывается триста человек; Нострадамус предсказал, что их заберут на второй минуте двухтысячного года, даже не на первой. Два идут с двумя, неужели не ясно?

Глава 6+6+6

В пятницу утром нашлась причина позвонить сыну: надо закончить приготовления, ведь она, собственно, даже не сказала ему твердое «да».

Ей больше не чудилось, будто он ее зовет; что ж, по крайней мере она хорошо выспалась. И с удовольствием позавтракала на атласной постели: дыня, кофе и круассан. Мария, доставившая поднос, волновалась сильнее, чем Розмари.

— У меня такое чувство, будто сегодня вечером я выхожу замуж за всех на свете! — Девушка смеялась, раздвигая шторы перед хмурым небом.

Розмари набрала номер телефона Энди и, глядя, как идут праздничные приготовления за кулисами «Метрополитен-опера», дождалась, пока отговорит автоответчик.

— Энди, хочу обсудить с тобой сегодняшний вечер. — Она подождала, глядя на стадион «Янки». Длинный гудок.

Она набрала секретный номер, поговорила с автосекретарем.

Ну вот, теперь у нее совесть чиста.

Еще больше полегчало, когда Розмари решила кроссворд. «По горизонтали: 1. Знаменитая мать, семь букв». Чего проще? Зажжение — главная тема дня. Остальное (кроме «знаменитого сына, пять букв») было посложнее и похитрее — дело обычное, по пятницам в газетах самые трудные головоломки. На кроссворд ушло почти сорок минут.

Энди не звонил. Она снова набрала номер сотового телефона.

"Если вы хотите передать Энди сообщение, нажмите кнопку «два».

Розмари нажала кнопку с цифрой «два».

— Пожалуйста, продиктуйте паше сообщение для Энди. — Гудок.

— Привет. Хочу обсудить сегодняшний вечер. К шести за мной приедет Джо, ты в курсе? Позвони поскорее, ладно? В половине двенадцатого я должна быть в парикмахерской.

Она дождалась ответа:

— Спасибо, Розмари. Скоро Энди получит ваше сообщение. Можете повесить трубку.

К тому времени, когда она отправилась в парикмахерскую, он так и не позвонил.

По возвращении она увидела на дисплее автоответчика двузначное число записанных посланий по общей линии и одно — по секретной.

— Привет, ты не знаешь, где твой сын? — Диана. — Я его со вторника не видела, а нам все звонят и звонят. Не мешало бы ответить кое-кому, к примеру. Папе и президенту. Не знаю, куда вы с ним собрались на Зажжение, предлагаю встречать в парке, с нами со всеми. Ты передай ему, чтобы позвонил мне, или сама позвони, если узнаешь, где он, ладно? И угадай, кто о тебе сочиняет хайку. Пока.

Розмари стерла эту запись.

Включила телевизор. Говорящие головы.

Между дверцами шкафа торчала выдвижная вешалка, на ней висел полиэтиленовый мешок из гостиничной химчистки. Розмари порвала полиэтилен, освободила небесно-голубой креп, разложила на кровати женский брючный костюм. Достала блузу из золотистого шелка и золотистые же сандалии на высоких каблуках. Их тоже положила на кровать. Потом скатала полиэтиленовый мешок и сунула в мусорную корзину. Постояла. Хмурясь, сунула руку в карман, слаксов. Карточка на месте.

Надела темные очки и головной платок.

Спустилась в заполненный народом, шумный вестибюль и, опустив голову, прошла от лифтов за угол, к двери с табличкой «Вход только по служебным пропускам». Провела карточкой по замку.