Варяжские гнезда - Левицкий Михаил - Страница 46

– Еще меду, царь, не трудись подавать! Не надо! Гюльфу от меня кланяйся и пожелай ему поскорее околеть, Перкала прогневивши и Юмалу не молившись, – и упал мертвый.

– Народ плохо вооруженный, – сказал Водан, – мало сведущий в ратном деле и мореплавании. Но упрямый и смерти не боится. Редки дикари, подобные Зур-Иргаку, которые возвышенное учение воспринимают и отдают себя ему с той же беспредельной преданностью, с которой идут на бой с сильнейшим неприятелем, от которого ждут почти верную смерть. С квенами не Драгомиром, а Мимиром надо быть. Участи Прометея, приносящего свет небесный к диким пеласгам, я не желаю. Бальдр, воскресни и приходи судить вселенную, а пока ты покоишься сном, не дай чести любо-мудрого ученика вещего старца Драгомира и почитателя славного и столь мудрого отца нашего вещего Богучара затмевать солнце славы царя Водана. Да! У меня иногда, вместо Бальдра и Локи, волк Фенрир и Гела в сердце сидят! – воскликнул Водан. – Но честь и слава, честь и слава! Неужели они вечно будут идти в разрез одна с другой?

– Нет! – раздалось два голоса, вторящих один другому. – Честь выше славы. Если будешь всегда следовать велениям чести, то и слава придет. За славой гоняются многие, за честью лишь особо осененные. Слава ведет в долгие времена, честь ведет в вечность к престолу Единого.

Водан узнал голоса Богучара и Драгомира. Шатаясь, дошел он до своего ложа и зарыдал.

КНЯЗЬ ИЗЭ ГЮЛЬФЕ

Из пролива вышли в обширное озеро. Весьма извилистые берега его были изрезаны многочисленными узкими и глубокими заливами. Состояли они то из крутых скалистых берегов, покрытых лесом, то из отлогих полян, поросших высокой травой. В глубине одного из заливов на склоне горы были разбросаны низкие домики с высокими остроконечными крышами. Вокруг был вбит деревянный частокол и сделан довольно высокий земляной окоп. У входа в залив стояло несколько лодок, очевидно, неприятельских. Увидя приближение значительно превышающих их морских сил, они обратились в бегство и скрылись в одном из соседних заливов.

Жилище князя мало чем отличалось от хижин прочих квенов. Стены его были несколько выше. Кровля была устлана дерном, обросшим травой. Стояло рядом несколько срубов, соединенных крытыми ходами. Один из срубов не был разгорожен на отделения, а представлял более обширный покой для пиров и приема просителей и гостей.

Князь Гюльфе был совершенно седой старик. Одежда его была из грубого сукна, но пояс украшен множеством медных пластинок. Он сидел на высоком кресле, выложенном медвежьей шкурой. По сторонам тянулись скамьи, так же обитые мехом. Рядом с креслом князя было поставлено другое, несколько ниже, для почетного гостя. По левую руку от Гюльфе стоял высокого роста седой старик, сакс Гардеред, с бритой бородой и длинными усами. По одежде он не отличался от квенов, среди которых давно обжился.

– Привет тебе, царь великий, – сказал Водану, через переводчика, Изэ Гюльфе. – Ты уже нас спас от одного врага. Злобный Сивекайво погиб. Ваараллинен и Линту расположились станом за заливом. Но они не посмели воспрепятствовать твоему входу в мой город. Сатасильмет и Леммин грабят моих людей в долине за горами. Не откажи мне в помощи. Вышли отряд против них и помоги нам разгромить осаждающих.

Водан объяснил Гюльфе, какими силами он располагает. Это было более чем достаточно, чтобы разогнать шайку всех четырех диких предводителей. Нападение на стан осаждающих он обещал сделать в ту же ночь. Суда, убежавшие при виде его кораблей, конечно, назад не вернутся и в залив не попадут. Завтра же будет выслано несколько кораблей для преследования скрывшихся в соседних заливах. Хорошо вооруженные люди Водана, между которыми были весьма хорошо обученные ратному делу, очень скоро справились с квенами. Линту и Сатасильмет были убиты в сражениях, Ваараллинен просил мира, а Леммин ушел в свои горы, потерпев большую убыль в людях. Не прошло месяца, как Гюльфе мог наслаждаться полным спокойствием среди своего племени. Город уже начал укрепляться новыми рвами и деревянными стенами с башнями, и кроме того, широкой и обширной засекой. Указания для всех этих работ давал Водан и люди его руководили всеми новыми сооружениями. Благодарности Изэ Гюльфе не было пределов. Заключение мира было отпраздновано целым рядом пиров.

– Говорят, царь, – сказал однажды Водану старый Изэ Гюльфе, – что ты мудрейший из людей.

– Мудр отец богов! – отвечал ему Водан. – Вещие девы мне многое открыли. Я пил из источника волшебной воды чародея Мимира и отдал ему в залог свой глаз. Голова Мимира по смерти его перешла ко мне и служит мне кубком. На дне его изумруд и, налив воды, я вижу все, что делается на этом свете. Боги дали мне гения-покровителя. Один ему имя. Он и вещие сестры, великие Норны[40], открывают мне судьбу людей и всего мира. Ты сам мудрый князь, и тебе я многое могу поведать. Садись и смотри на алмаз золотой повязки, покрывающей место глаза, оставленного у Мимира.

Гюльфе начал пристально смотреть на блестящий камень. Так же упорно вперил в него свой глаз Водан. Это продолжалось около четверти часа. Водан отвернулся от него, положил ему руку на голову, и сказал: «Проснись!»

Гюльфе упал перед ним на колени.

– Великие боги твои, царь Водан! – воскликнул он. – Скажи мне, сколько времени прошло после того, как они меня призывали?

– Этой тайны тебе не уразуметь, но ты видел то, чего другой не увидит в тысячи лет. Говори, хорошо ли ты помнишь все, что видел?

– Все запечатлелось в памяти моей! – воскликнул Изэ Гюльфе. – Отныне твои боги будут мои боги, а ты будешь моим сыном. Наследников у меня нет. Завоевывай страны, строй города, а все наследие отцов моих я передам тебе при смерти. А великим богам твоим построим храм и будем молить их о процветании страны и даровании нам побед.

– Удостоился ты зреть величайших богов, – сказал Водан. – За твое благочестие воздастся тебе. Помнишь ли, что они тебе говорили?

– Не так ли были их слова?