Варяжские гнезда - Левицкий Михаил - Страница 24

Водан отпустил ведьму и быстро вступил внутрь круга. Его примеру последовал и Зур-Иргак.

– Учитель! – воскликнули они в один голос. – Довольно мы мерзости насмотрелись. За ними разве ходят сюда эти презренные, которых не решаемся даже назвать людьми?

– Все это они видят, – объявил Богучар. – Они для этого натираются им известными жидкостями и пьют отправленные соки. Затем сильно внушение мысли, переходящее от одного к другому. Видишь, что и изучение тайн природы мудрецу на пользу, а безумному на гибель.

Два колдуна шли близ круга и перебранивались.

Один говорил:

– Ах, ты! Ты восемь зим жил на земле то молочной коровой, а то и женщиной.

Другой ему отвечал:

– А ты, говорят, занимался черным чародейством на острове чертей. Ты стучался у дверей, как ведьма; в виде колдуна ты летал над племенем людским.

– Укоряют друг друга, – заметил Зур-Иргак, – в том, что сами оба сейчас делают.

– Я вас, дети мои, – сказал Богучар, – не затем только привел сюда, чтоб вы видели это безобразие и поняли, до чего опасно знание тайн природы в распоряжении злых и глупых людей. Но я хочу так же, чтоб вы видели, как бессильно их низкое чародейство перед духами правды. Вступайте прямо в круг и идите вперед, в кучу безумцев, прямо на раззолоченного козла.

Водан и Зур-Иргак двинулись. Все колдуны и ведьмы заметались и огласили воздух криками отчаяния. В один миг козел с золотыми рогами был схвачен пришельцами и сброшен с помоста. Засевшие в кустах воины выбежали, разрубили его мечами и бросили все его куски в огонь. Бесновавшаяся толпа хотела броситься на дерзких поносителей их тайных обрядов, но стоявшие на помосте вожди подняли правые руки свои, и все колдуны и ведьмы застыли каждый в том положении, в котором их застало властное мановение руки. Невидимый стоял за ними дух древнего волхва, но все чувствовали его силу и не могли двинуться с места. Высокий, стройный, белокурый Водан и низкий, коренастый, широкий в кости, с огромной головой и безобразным лицом Зур-Иргак показались колдунам высшими богами. Как только они опустили руку, вся толпа бросилась перед ними на колени и зарыдала:

– Боги сильные, пощадите нас!

– Все венки долой, змей долой, все чары прочь! – громко возгласил Водан. – Свет разума да осенит вас.

Начали сбрасывать с себя венки из дурмана и белены, срывать пояса и ожерелья из змей, скидывать плащи из шкур нечистых животных и накидки с мерзостными рисунками. Воины Водана бросали в костер кучи собранных трав, прибавляя к ним, по приказанию царя, травы и из розданных им пучков. Туда же летели и все доспехи колдунов и колдуний. Птицы и летучие мыши были освобождены от оков своих и выпущены на волю. Козлы и свиньи все были переколоты. Хозяева их находились в каком-то оцепенении и не противились творимому над ними насилию.

– Люди полянские и люди северские! – громко заговорил Водан. – Ведомы вы мне как люди на войне храбрые, на совете мудрые, с гостями ласковые и приветливые, щедрые и на доброе слово, и на тароватое угощение. Велики боги, одухотворяющие небо и землю, и воды, и подземные пространства. Еще более велик Отец их, от которого все они изошли и который их держит во всемогущих руках своих, так же, как и нас. Но вы все люди больные самой ужасной из болезней – вы не довольны судьбой, данной вам от бога богов. Все в природе создано для блага людского, а величайшее добро наше есть разум, отличающий нас от скотов. Вы же, поляне и северяне, что желаете? В день, когда надо славить богов, дарующих нам лето красное, посылающих нам урожай хлебный, вы идете на гору поклоняться злым силам. Вы изучаете природу не для того, чтобы пользоваться ее благами, а для того, чтоб уничтожать в себе и сердце, и ум. Натираетесь и напиваетесь зельями, от которых теряете смысл человеческий, и пьяные, голые, бесстыдные, являетесь на поклонение черному козлу, в котором почитаете духа зла, отца всякой мерзости. В опьянении вашем вы даже слышите, как он говорит и поучает вас всяким пакостям. Отрезвившись, вы все видели, как ваш бог сгорел на этом костре; вы видели, как улетели ваши нечистые птицы. Можете и теперь посмотреть, как лежат скоты ваши, которых вы научили заменять вам верховых коней, чтобы пугать народ, чтобы не было доступа к этой горе, чтобы люди, чтущие богов и ищущие добра и правды, не видели и не слыхали творимых вами скверностей. Всем здесь присутствующим я запрещаю ведаться с нечистыми черными силами и собираться на горе этой... Кто же вернется сюда, на того усугубится проклятие, которое он и ныне на себя принимает, отвращаясь от духов добра и истины. Кто голоден – пусть ест заколотых и зарезанных животных, не боясь пения петухов и восстания алой зари. Затем идите с миром, оденьтесь людьми честными и богобоязненными, и чтоб черного чародейства у вас и в родах не водилось.

Толпа разошлась. Водан со своими людьми отправился к кораблям своим. Многие ведьмаки и многие ведьмы успели зайти в лес и переодеться. Они собрались у берега и провожали так неожиданно явившихся им «богов». Они поклялись, что навеки оставляют черное чародейство. Все ли сдержали свою клятву? Сомнительно. Много веков прошло, а Лысая гора продолжала в те же дни Купалы, уже посвященные одному из величайших проповедников истинной веры правды и добра, принимать гостей, верующих в силу зла на земле и не страшащихся делаться ее слугами.

Сцемеберу не пришлось действовать всю ночь. Рано утром он был отправлен за ушедшими к левому берегу лодками. К полудню все корабли асов собрались у места своей первой стоянки под горой с большим крестом.

Богучар, исчезая после того, как ведьмаки и ведьмы начали расходиться, приказал Водану провести одну ночь под горой, а на другой день посетить это столь поразившее его место.

– Там ты многое услышишь, – сказал он ему. – Туда я тебя провожать не буду, но невидимо буду близ тебя. Там я тебе не нужен. Там ты людей увидишь и речи услышишь. Не тебе только, а и величайшим мудрецам нашим эти люди и речи их еще не под силу. Глубоко скорбит душа моя, что чадо мое, а твой отец, Драгомир, не подготовил тебя к вхождению в их святилище, и много горя тебе в жизни предстоит от того, что в день тот ты уйдешь не очищенным и не восприявшим то, что тебя и народы твои могло бы спасти от многих бед.

И Богучар исчез в белом облаке, которое ветром понесло над рекой, пока оно не слилось с облаками, расстилающимися по северному небосклону.

НОВОЙ ЖИЗНИ ЗАРЯ

Бывшие у левого берега реки видели там многих северян, собравшихся для игры у костров. Это были жители двух деревень, построенных в лесу, поодаль от реки. Поэтому береговая поляна им казалась более удобным и приятным местом для празднования Купалы. О Лысой горе они рассказали путникам разные ужасы. Дочери и жены, отцы и мужья которых оставались на тринадцати стругах для ночного похода на гору, были в отчаянии. Спокойнее всех старалась казаться царица Фригг. И в неустрашимость мужа, и в его волшебную науку она верила, но северяне уверяли, что могущество черных сил непреодолимо и что в ночь на Купалу слетаются они со всех краев света. С упырями даже и сражаться не приходится. Кто упыря увидит, глаза вон! Лопнут! Пот кровавый выступит через кожу, язык отнимется, разум помутится. Пролежит человек неделю-другую без языка, без рук, без ног, слепой и как малый ребенок неразумный. А там и умрет, не приходя в себя. А то еще Вий есть. Тот еще хуже. Взглянет на человека, а у того кровь в жилах застынет и заледенеет. Так на месте мертвый и повалится. Ростом Вий невелик. Из самых малых людков – в локоток, не больше, да еще он и хром на обе ноги. А морда его вся железная. Но лишь взглянул на человека – мигом убил. И все-то эти поганцы на Лысой горе на Купалу сходятся.

После этих россказней понятна радость, с которой женщины встретили отважных мужчин, посмевших ходить на проклятую гору. Не скрыла своей радости и Фригг, старавшаяся всех успокоить и подавить свое волнение.