Первое испытание - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 7

Пробиралась на свое место я с четким ощущением, что мне предстоит допрос с пристрастием, к счастью, чуть позже, так как сейчас нас ожидало торжественное собрание.

Анатолий Григорьевич Катурин мне не понравился еще летом, когда мы с мамой подавали документы. Было в этом немолодом, лет сорока с небольшим, мужчине что-то отталкивающее, в его некогда сломанном носе, близко посаженных глазках и тщательно уложенных жидких волосах. Он походил на средней руки бандита из российского боевика середины девяностых. Образ не спасал даже дорогой темно-серый костюм, элегантный галстук и белоснежная сорочка – все это казалось снятым с кого-то другого.

Его правильная, выверенная речь могла бы заворожить всякого, но холодный отталкивающий взгляд рыбьих глаз заставлял сомневаться в любых словах. Анатолий Григорьевич рассказывал о лицее, привилегиях и перспективах. Его полные энтузиазма слова призывали воодушевиться и загореться, мы обязаны были выйти из зала окрыленными, с мечтой учиться и стать лучшими, но мне почему-то стало страшно. Я поняла – желание оставаться здесь стремительно падает. От того, чтобы выскочить из зала и позвонить маме с криком «Забери меня отсюда!», удерживала одна мысль – вряд ли придется видеть директора так уж часто. Владу повезло меньше, наверное, он с ним жил. Не хотела бы я иметь такого отца.

На собрании нам рассказали об учебных планах и представили большинство преподавателей. К моему неудовольствию, Анатолий Григорьевич вел у нас целых два предмета: мировую историю и введение в политологию. Кирилл Дмитриевич, с которым я столкнулась в коридоре, уже успокоился и теперь безмятежно улыбался со сцены, рассказывая про свой предмет. Елена Владленовна молчала, лишь чуть склонив голову после того, как сам директор зачитал ее заслуги перед лицеем. Все предметы, связанные со спортивной подготовкой, у нас должны были вести два молодых преподавателя. Светловолосая мужеподобная Ника Андреевна и неулыбчивый бугай Денис Сергеевич. Сухая, с колючим взглядом Зинаида Никифоровна будет обучать нас риторике, русскому языку и аж трем направлениям литературы – зарубежной, отечественной и выделенной в отдельный предмет античной.

Мне быстро надоело вникать в имена и фамилии, и я перестала слушать, решив, что в любом случае познакомлюсь со всеми преподавателями в процессе обучения. Время близилось к ужину, и хотелось спать. Обычно я никогда не ложилась раньше часа ночи, но обилие новых впечатлений не прошло даром, и глаза у меня в буквальном смысле закрывались. В результате я не отключилась прямо на собрании лишь благодаря Ксюхе, которая пару раз чувствительно толкнула меня под ребра со словами:

– Не спи! Не спи, скоро ужин.

Мечта об ужине заставила меня собраться и досидеть до торжественно-заключительной части, когда нам раздали листочки с текстом, включили музыку и заставили спеть гимн лицея. Причем галерка, на которой сидели старшекурсники, пела достаточно громко и слаженно, из чего я сделала вывод, что гимн придется слышать и петь достаточно часто.

Глава 4

Суженый-ряженый

Темное грозовое небо со вспышками молний. Не обычные желтые росчерки, мелькавшие у самого горизонта, когда теплый весенний воздух наполнен свежим запахом озона, а огненные столпы, сметающие все на своем пути. Ночное небо, расцвеченное сполохами чудовищных вспышек, выглядело ужасно. Гроза была внушительной и монументальной, трещали каскады пламени, вгрызающегося в земную твердь, раскалывающего камни у подножия гор и заставляющего вскипать реки. Раскаты грома сотрясали землю, на которой появлялись кровоточащие магмой разломы.

Меж камней полз змей, он был огромен и страшен. Его толстое лоснящееся тело извивалось, цепляясь за землю острой, отливающей металлическим блеском чешуей. Он оказался так велик, что исполинские скалы рассыпались под ним в мелкую крошку, а земля содрогалась и стонала. Уродливая тупорылая морда с маленькими злобными глазами дергалась из стороны в сторону, выискивая врага. Из приоткрытой пасти сочилась ядовитая слюна и капала на камни, оставляя на них черные пятна ожогов, а между острых зубов мелькал раздвоенный язык.

Мужчина, преградивший ему путь, выглядел по сравнению с огромным змеем мелким тараканом. Но это был воин в сверкающих доспехах и с огромной секирой, почти в половину его роста. Казалось, человек не чувствовал тяжести исполинского оружия. Вокруг секиры сворачивались клубком и с искрами разлетались в разные стороны молнии.

Змей задрал вверх уродливую морду и взревел. Земля содрогнулась от этого рева, а с неба посыпался град величиной с человеческую голову. Градины крушили скалы, взрывались, рассыпая ледяные осколки. Одного такого удара было достаточно, чтобы превратить человека в кровавое месиво. Но воин не шелохнулся, крепче сжал свое оружие и кинулся на беснующегося змея. Секира врезалась в оскаленную морду, заскрежетала чешуя, рассыпая фейерверк искр, но змей лишь дернулся и щелкнул зубами. Воин чудом увернулся от оскаленной пасти и ударил снова, ему в глаза брызнула едкая змеиная кровь. Но эта царапина только разозлила чудовище, которое, зашипев, обрушилось на человека всей тяжестью извивающегося тела.

День сменил ночь, а затем солнце снова ушло в закат, но битва продолжалась. От молний вскипали моря, дрожала земля и рушились скалы. И на взрытой, словно перепаханной земле смешалась кровь змея и человека. Воин устал, он, тяжело дыша, упал на одно колено и из последних сил защищался, отбивая секирой оскаленную морду. Змей взревел, торжествуя победу, и, щелкнув зубами, проглотил смельчака. На мгновение мир затих, скорбя по погибшему воину. Уставшее чудовище дернулось всем телом и зевнуло. Из раскрывшейся на секунду пасти кубарем выкатился помятый воин. Он, извернувшись, всадил искрящуюся секиру в брюхо змею, пропарывая податливую плоть. Поток хлынувшей черной крови напоминал полноводную реку, а воин, стоя в ней по колено, рубил и рубил дергающегося змея, пока от него не осталась лишь куча дымящихся кусков.

Я проснулась от ужаса в тот момент, когда кровожадный змееборец отпиливал поверженной твари голову. «Ну ни фига себе сны! – выдохнула я и дрожащей рукой потянулась к мобильнику. На слабо светящихся часах было два тридцать ночи. – Ни за что в следующий раз не поведусь на девчоночьи шутки с гаданием!»

– Давай, Алинка, погадаем на суженого. На новом же месте спим! – мысленно передразнила я Ксюху.

Я, конечно, отказалась, но не смогла удержаться и, засыпая, пробормотала в подушку: «Сплю на новом месте, приснись жених невесте!» Приснилось! Страшный и кровожадный змееборец. Жених – лучше и не найти, а я надеялась увидеть во сне Данилку, его красивые ласковые глаза и задорную улыбку, а не эпическую битву нерусского богатыря со змеем, похожим на отвратительного гигантского червяка. Фу, гадость-то какая!

Сон больше не шел, и я раздраженно присела на кровати. Хотелось пить, горло пересохло, а воды у нас в комнате, как назло, не оказалось. Я было решила, смирившись с ситуацией, идти глотать сырую воду из крана, но вовремя вспомнила, что в холле совсем недалеко от нашей комнаты стоит кулер. Конечно, нам запретили после отбоя ходить по коридорам, но вряд ли меня побьют за то, что я вышла попить.

В окно падал холодный лунный свет, и в комнате было достаточно светло. Мы с девчонками с вечера не задернули шторы, да и не от кого тут было прятаться – за окном поле и лес вдалеке. Никаких нежелательных свидетелей – только природа в первозданной красоте. «И не сбежишь никуда!» – некстати подумала я, придирчиво оглядела свой спальный наряд и решила, что он достаточно приличный – можно на пару минут выскочить в коридор, даже если мне вдруг доведется с кем-нибудь столкнуться. Я никогда не спала в сорочках, предпочитая более удобные и демократичные пижамы. Сейчас на мне была одна из любимых – короткие, до середины бедра, шорты и маечка со шнуровкой на груди. Мишки Тедди с сердечками придавали пижаме несколько детский вид и повышали мое настроение. Сунув ноги в тапки, я выскользнула в слабоосвещенный коридор.