Чеченская обойма - Горбань Валерий Вениаминович - Страница 30

Сначала народ находился в сильном возбуждении, кое-кто втихаря тяпнул водочки. Пиво, получивший свое прозвище за слабость к соответствующему напитку, слегка перебрал, но в целом все вели себя довольно прилично. Девчонки-стюардессы сначала напрягались, но потом развеселились, и летели мы в полной гармонии с экипажем.

После посадки в Новосибирске все сразу повалились спать, и правильно сделали. В Ростове нас встретили организованно, но в Новочеркасске пришлось потаскать все наши ящики на второй этаж казармы, где нас разместили. К концу все падали с ног, и к 0.30 по местному все снова поотключались. За час до нас заехали ижевцы, и спать им, пока мы не угомонились, не пришлось. Но ничего, братишки настроены вполне дружелюбно. Из их подготовки отмечу: им всем обменяли удостоверения на другие фамилии. Заботятся о людях. А у нас зам по кадрам посмотрел на меня, как на идиота, когда я обратился с такой просьбой. Еще у них у каждого — пенопленовые туристические коврики. А мы с этим делом не успели организованно решить.

Ребята пересказывают беседу с водителем нашего автобуса. Сначала долго хвалил новочеркасских девчат, а потом стал удивляться: в первый раз вижу полностью трезвый ОМОН, обычно из самолета аж вываливаются. Не знаю, насколько он приукрасил, но народ подтверждает, что таких кудесников хватает. Но у соседей — ижевцев и алтайцев — в этом плане полный порядок.

29 марта.

Смеемся над своими проблемами с часовыми поясами. Две трети отряда повскакивали в пять-шесть утра и бродят с вытаращенными глазами. Ижевский командир ворчит: «Ну, чего сами не спите и другим не даете?» А как спать, если дома все нормальные колымчане уже пообедали. Разгар трудового дня.

Дали день отдыха. Разрешил народу группами уйти в город. Сам с Коксом (мой зам по кадрам и воспитательной работе) и другими офицерами тоже пошел прогуляться. Кокс зазвал нас в церковь. И правильно сделал, хоть мы потом над ним всю дорогу и посмеивались.

Впечатление потрясающее. Храм XII века, отреставрирован почти полностью. Сколько поколений наших предков молились в этих стенах? Сколько дум, чаяний, обращений к господу! Какие лютые беды прокатились за это время по России! Когда вышли из храма, несколько человек спросили: «Ребята, вы ТУДА?» Крестят вслед, благословляют, кланяются. И в сердце что-то происходит. Какое-то тепло и сила. Объяснить невозможно.

В обед приехали представители войсковой части, которым поручено решать вопросы нашего обеспечения. Как я и ожидал, все разговоры и телеграммы главка типа «Вам там все дадут» — полная ерунда. Сухпай — за свои деньги. Боеприпасы — по голодной норме. Немного помогли с камуфляжем. Барахло, «стекляшка». Посыплется через две недели, но и то — хлеб.

После обеда начались сюрпризы. Гоблин пошел в санчасть, пожаловался на аллергию от парацетамола, который пил от простуды. Весь покрылся красными пятнами. Фельдшер в санчасти ахнула: «Вы нам краснуху привезли! Немедленно в изолятор!» Алексей расстроился, чуть не в слезы. У Гоги — температура, кашель. Ночью на погрузке вспотел и постоял на «теплом» весеннем материковском ветерке. Минимум — хороший бронхит. Швед гриппует — домашняя заготовка. Вот тебе и здоровые омоновцы. Первый урок: акклиматизация не разбирает, куда ты едешь: на войну или пузо парить на курорте.

Фельдшер успокаивает: «Это мелочи. В Грозном тиф, поговаривают о сибирской язве…» Сама она провела в Грозном полтора месяца с солдатами ДОН (дивизия оперативного назначения), в казармах которой мы сейчас и размещаемся. Смотрю на этих солдатиков и поражаюсь: зелень пузатая. Глаза пустые. Вид у большинства какой-то оглушенный. Старшина рассказывает: попали в февральскую мясорубку. Из 75 привез назад 45, пятеро — «Груз-200», остальные по госпиталям. Ну, ни хрена себе — «вооруженный конфликт»!

Вечером ходим, как сонные мухи, вытягиваем хотя бы до 22 часов, чтобы войти в «материковский» режим.

Очередной сюрприз. Наш прикомандированный связист и Танкист так «пообщались» с коллегами из ДОНа, что пришлось устроить им выволочку и отправить спать.

30 марта—1 апреля.

Дни забиты до предела, некогда взяться за ручку. Поспать удается 5–6 часов, и то с перерывами.

30-го поехали на полигон. Бестолковщина полная. Взяли свое счастье в свои руки: забрали себе нескольких офицеров с полигона, разбились на группы. Гранатометчикам дали выстрелить аж по два раза. Из подствольных гранатометов, которые мы получили накануне вылета, — по 3–5 выстрелов. Порадовали наши снайперы. Рядом два ОМОНа еще только пристреливали винтовки, а наши просто проверили, не сбиты ли прицелы, и отработали хорошо. Танкист успел натаскать, молодец! Две новых винтовки все же пришлось помучить, одна так и бьет непонятно куда.

Все бросили по гранате «РГД-5». Я выводил на броски половину своих бойцов. Очень интересно наблюдать за каждым. Люди проявляются на этой жестянке с тротилом, как снимки на «Полароиде». Один бравирует, другой суетится, некоторых просто колотит. Половина бросает не в цель, а лишь бы выкинуть из окопа. А ведь дома уже бросали один-два раза каждый.

После обеда съездили в казачьи лагеря. Должны были получить форму-омоновку, но получили «от винта».

Ночью наш доброволец Сэм, который так рвался с отрядом, напился с друзьями из соседнего ОМОНа. Успокаивали его по очереди: взводный Пионер, я и Кокс. Не стал разбираться сразу, пусть отойдет.

С утра — на погрузку в поезд. Алтайцы — как оловянные солдатики, вот вышколены. Вышли вперед все и торчали, бедолаги, долго-долго. Мы не спешили, но вышли организованно. Приехали к поезду к 11.00, загрузились и ждали до 18.00.

Командир сводного отряда (полковник милиции Панарин. — Прим. авт.) построил всех на травке в каре и провел конкретный инструктаж. Интересный мужик. Небольшого роста, коренастый. Матерый вояка, начинал еще с Осетии. В Грозном почти с первых дней. Нахлебался крови, дерьма, чесотки и вшей по самые гланды. Простой мужик, но очень жесткий. Главный мотив всех его бесед: берегите ребят.

Ехали в поезде спокойно. Профессор и Полковник решили попить пивка. Нарвались на меня. Вместе с протрезвевшим Сэмом получили втык и по строгачу. Собрал личный состав, еще раз объяснил, что за пьянство будет наказывать беспощадно. Пообещал написать приказ о героях дня и копию отправить домой для всеобщего сведения.

В ночь на первое апреля диктор радио пожелала каждому радиослушателю повеселиться и пошутить от души. Мы посмеялись: классная у нас получилась шутка — въезд в район боевых действий.

Я, конечно, не удержался, чтобы не поздравить своих с первым апреля. Фриц и Олень так увлеченно рассматривали из тамбура одну из станций, что не заметили, как я связал шнурки их ботинок. Надо было видеть выражение их лиц, когда они попытались разойтись и стали дергать друг друга за ноги.

Проверил вагоны. Народ успокоился. Лежу на полке. Вспомнил свой прикол, и вдруг стало стыдно. Товарищ майор, ну когда вы из детства-то выйдете?

1 апреля.

Если дни и дальше будут так лететь, то затосковать не успеем. Вечером тащу себя за шиворот к тетрадке, но благие намерения испаряются, как только присаживаюсь на кровать.

Ну, по-порядку.

Приехали мы первого апреля к вечеру. Шли большой колонной, около 15 машин в сопровождении 3-х БТРов. По дороге обошлось без обстрелов, в Грозном также. Подъехали к штабу, нас направили на территорию какого-то заводика.

В мрачном, сыром полуцехе-полуподвале, на полках, напоминающих камеру хранения, жила предыдущая смена. Холод, грязь, теснотища. Командир ОМОНа из Коми предложил собраться (а нас пять ОМОНов) и обсудить, как размещаться. Пока мы собирались, он тихонько дал команду своему офицеру занять побыстрее места получше. Остальные командиры были просто потрясены этим фокусом. Омоновское братство не фикция, здесь многое держится на взаимопомощи. Но он сам себя наказал. Тех, кому не хватило места, отправили назад, в штаб. Там предложили на выбор несколько вариантов, в том числе 3-ю комендатуру. Я вспомнил, что в ней служили наши собровцы и говорили, что там нормальные условия, даже импровизированный душ есть. Поэтому сразу запросился туда. Дали добро. Приезжаем в комендатуру, нам говорят: «Уже разместились приморцы». Но Шулубина (зам начальника УВД области по тылу. — Прим. авт.) так просто не собьешь. Прошел всю школу (а комендатура расположена в школе-трехэтажке) и нашел-таки три комнаты, в которых высились горы мусора и натурального говна. Собрал я бойцов и предложил: один вечер в дерьме, зато остальные дни будем жить по-человечески. Ребята с ног валились, шел уже восьмой час путешествия в брониках, шлемах, с оружием и рюкзаками. Но оказались просто молодцами. До темноты успели выкинуть основную массу мусора из двух комнат. Солома и Кот взяли на себя самую мерзостную работу — отмывать полы от дерьма и наслоений грязи. К полуночи в двух комнатах мы уже расположились на чистом полу, поставили печки и провели ночь относительно нормально.