Всадник без головы(изд.1955) - Рид Томас Майн - Страница 66

Наступила полнейшая тишина. Люди не двигались с места, отчасти опасаясь принять вызов, отчасти из уважения к мужеству и великодушию охотника. Зеб Стумп, пользуясь благоприятным моментом, продолжал настаивать на своем.

— Назначьте над парнем справедливый суд, — требовал он. — Давайте отвезем его в сеттльмент, и пусть его там судят. У вас нет явных доказательств, что он участвовал в этом грязном деле, и будь я проклят, если я поверю этому, не убедившись собственными глазами! Я знал, как он относился к юному Пойндекстеру. Он не только не был ему врагом, но был близким другом.

— Вы не знаете, мистер Стумп, того, что мы только что слышали.

— Что такое вы слышали?

— Показания, которые говорят нам об обратном. У нас есть доказательства, что между Джеральдом и юным Пойндекстером была ссора, больше того — она произошла именно в ту ночь.

— Кто это сказал, Сэм Менли?

— Я сказал это, — ответил Кольхаун, выступая вперед, чтобы его видел Зеб.

— О, это вы, мистер Кассий Кольхаун? Вы знаете, что они оба погорячились? Вы присутствовали при их ссоре?

— Я этого не говорил, Зеб Стумп. А кроме того, я совсем не собираюсь отвечать на ваши вопросы… Я думаю, джентльмены, вы все согласны с вынесенным решением. Я не понимаю, почему этот старый дурень должен вмешиваться в наши дела.

— «Старый дурень»! — закричал охотник. — Вы назвали меня старым дурнем? Клянусь, что вам еще придется эти слова взять обратно, это вам говорит Зеб Стумп из Кентукки! Ну, да пока об этом не стоит толковать. Всему свое время. И ваш час придет, мистер Кассий Кольхаун, и, может быть, раньше, чем вы думаете… Что же касается ссоры между Генри Пойндекстером и этим парнем, — продолжал Зеб, обращаясь к главе регуляторов, — я в нее не верю. И никогда не поверю, пока не будет более убедительных доказательств, чем простая болтовня. Из того, что я знаю, этих выводов нельзя сделать. Вы говорите, что у вас новые факты? У меня они тоже есть. И факты, которые, мне кажется, могут пролить некоторый свет на это таинственное дело.

— Какие факты? — спросил Сэм Менли. — Мы слушаем тебя, Зеб Стумп.

— Их несколько. Прежде всего, вы сами видите, что парень ранен. Я не говорю о царапинах: я предполагаю, что его потрепали койоты. Но посмотрите на колено. Это уж никак не работа койотов. Что ты думаешь по этому поводу, Сэм Менли?

— Тут высказали предположение, что это произошло во время схватки между ним и…

— Между ним и кем? — резко спросил Зеб.

— И человеком, который пропал.

— Да, таково наше мнение, — сказал кто-то из толпы. — Мы все знаем, что Генри Пойндекстер не позволил бы себя убить, как теленка. Между ними была потасовка, и, повидимому, мустангер при падении ударился коленом о камень. Этим следует объяснить опухоль. Кроме того, на голове у него есть рана — похоже, что от пистолета. Что же касается царапин, то мы не знаем, откуда они — от шипов ли растений или же от зубов и когтей койотов, как вы предполагаете. Тут один чудак сочинил сказку о ягуаре, но мы ей не верим.

— О каком чудаке вы говорите? Вы имеете в виду Фелима? А где же он?

— Удрал, спасая свою голову. Мы поищем его, как только покончим с этим делом. Дадим ему попробовать виселицы, и тогда он заговорит по-настоящему.

— Если вам нужно узнать о ягуаре, то вы ничего нового и не узнаете. Я сам видел эту нечисть и едва поспел, чтобы вырвать парня из его когтей. Но не в этом дело. Что еще рассказывал этот парень?

— Длинную историю про каких-то индейцев. Но кто этому поверит!

— Что же, он и мне рассказал то же самое. Все это похоже на правду. Он говорил, что они играли в карты. Вот смотрите, я нашел целую колоду в хижине на полу. Это испанские карты.

Зеб вытащил колоду карт из кармана и протянул ее главе регуляторов.

Тот стал внимательно рассматривать каждую карту, а потом сказал, что они мексиканского производства, что такие карты обычно употребляются для игры в монте.

— Где это слыхано, чтобы команчи играли в карты? — раздался голос из толпы. — Это просто смешно!

— Смешно, вы сказали? — отозвался старый охотник, которому пришлось пробыть около двенадцати месяцев в плену у команчей. — Может быть, это и смешно, но тем не менее это правда. Не раз мне приходилось видеть, как дикари играли в карты на шкуре бизона вместо стола. Играли именно в эту мексиканскую игру, которой они, наверно, научились у своих пленников. Как бы то ни было, — закончил старик, — команчи играют в карты, это истинная правда.

Зеб Стумп был рад этому заявлению. Появление индейцев в окрестностях меняло отношение регуляторов к делу, до сих пор предполагавших, что команчи разбойничали только по ту сторону сеттльмента.

— Конечно, это так, — подхватил Зеб, желая убедить присутствующих в необходимости отложить судебное разбирательство. — Здесь были индейцы или, во всяком случае, кто-то чертовски на них похожий… Иосафат! Откуда это она скачет?

В этот момент со стороны утеса ясно донесся топот копыт.

Над обрывом показалась всадница, скачущая во весь карьер. Волосы у нее растрепались, шляпа слетела с головы. Наездница то и дело подгоняла своего коня хлыстом, шпорами и окриками, хотя лошадь и без того мчалась во весь опор.

В этой неистовой всаднице все сразу узнали ту женщину, которая полчаса назад указала им путь к хижине.

Глава LXVI

ГОНИМАЯ КОМАНЧАМИ

Исидора появилась неожиданно. Что заставило ее вернуться? И почему скакала она таким бешеным галопом?

Чтобы объяснить это, мы должны вернуться к моменту ее мрачных размышлений после встречи с техасцами.

Расставшись с отрядом, Исидора некоторое время колебалась, ехать ли ей на Леону или вернуться к хакале и самой быть свидетельницей событий, которые должны там разыграться.

Она остановилась у лесных зарослей, под тенью деревьев, и невольно посмотрела на темную верхушку кипариса, возвышающуюся над обрывистым берегом Аламо. Тяжелые сомнения овладели ее душой.

Что сделала она, направив отряд к хижине?! Если и будет унижена женщина, которую она ненавидит, то ведь одновременно может погибнуть и любимый человек.

— Матерь божья! — прошептала она. — Что я наделала?! Если только эти свирепые судьи признают его виновным, какой будет конец? Смерть! О, я не хочу этого! Только не от их рук! Нет, нет! Когда я показала им дорогу, как жадно бросились они вперед! Они уже заранее решили, что дон Морисио должен умереть. Он здесь всем чужой, уроженец другой страны. Один, без друзей, окруженный только врагами…

Взор девушки с безмолвной тоской блуждал по прерии. Ее лошадь вдруг тихонько заржала и повернула голову в сторону зарослей.

Нет ли там кого?

Исидора тоже обернулась и стала всматриваться в тропинку, по которой только что проехала. Это дорога на Леону. Она видна только на небольшом расстоянии — дальше, за поворотом, она исчезает среди зарослей. На ней никого не видно, кроме двух или трех тощих койотов.

Почему же ее конь проявляет нетерпение, не хочет стоять на месте, храпит и громко ржет?

В ответ послышалось ржанье нескольких лошадей, которые, по-видимому, скакали по дороге, но всё еще были скрыты зарослями. Слышны были только удары копыт.

Потом снова все затихло. Лошади либо остановились, либо продвигались легким, неслышным шагом.

Исидора с трудом успокоила своего серого коня и вся обратилась в слух. Из зарослей долетел шопот человеческих голосов.

Затем опять наступила тишина. Всадники, наверно, остановились.

Это происшествие мало обеспокоило Исидору.

«Вероятно, путешественники держат путь на Рио-Гранде, — подумала она, — или, быть может, это отставшие всадники техасского отряда. Индейцы не могут быть здесь — известно, что они на военной тропе в другом месте. Но кто бы ни были эти всадники, все же надо быть настороже».

С этой мыслью Исидора отъехала в сторону и остановилась под прикрытием акации. Здесь она опять прислушалась. Вскоре она обнаружила, что неизвестные приближались к ней не по дороге, а через чащу зарослей.