Тайна музея восковых фигур(изд.1965) - Коробицин Алексей Павлович - Страница 40

— Телефон? Сейчас? Ночью? — В его по-детски широко раскрытых глазах уже не было никаких следов сна, — А что случилось?

— Да нет, ничего… — смутился я.

— Идите, конечно, идите! Вот здесь телефон, здесь. Звоните скорее… За ночной разговор я беру двадцать пять процентов, но, если хотите, запишу их на ваше имя.

— Спасибо, — сказал я и, набрав номер Джо, низко опустил голову, плотно прижимая к себе трубку.

Аптекарь и не подумал оставить меня. Он облокотился на стойку и, положив подбородок на скрещенные пальцы, приготовился слушать.

— Алло, Джо? Это я, Мак…

— Мак?! Где ты пропадал? — Голос Джо прогремел так громко, что я испуганно отдернул голову от трубки.

— Что ты так кричишь? Говори тише.

Аптекарь умиленно покачал головой:

— Ничего, ничего, никто не кричит. Это специальный телефон для глухих, очень хороший телефон! Моя жена почти что совсем глухая, так она по этому телефону слышит лучше меня. Говорите, говорите и не бойтесь…

— Алло, Мак! Ты меня слышишь? Где ты пропадал? Мы с Кэйзи тебя ждали весь вечер…

— Я был занят. Джо, слушай меня внимательно. — Я снизил голос как только мог. — Джо, я был у него…

— У Карригана? Ну и как же он реагировал? Неужели вы так долго с ним болтали?

— Да нет же! Никакого Карригана я не видел! Я был у него. Ну, у того парня, понимаешь? Алло! Алло! Ты слышишь меня, Джо?

— Нет, так нельзя, разве вас можно понять? — нетерпеливо вмешался аптекарь. — Вы ему скажите, как зовут того, другого человека! А то попробуйте разобраться: был у того, не у того…

— Куда ты пропал, Джо! — отмахнулся я от назойливого аптекаря и повернулся к нему спиной. — Я не слышу, что ты говоришь!

— Да здесь я, здесь, — ответил наконец мой друг. — Только никак не могу понять, зачем ты к нему пошел. Мы же совершенно ясно договорились…

— Ну хорошо, хорошо. Я тебе все объясню, как только мы увидимся. Поверь мне — так нужно было. Мне сейчас неудобно говорить — я из автомата. Вот что, Джо, надо срочно что-то предпринять, иначе дело может обернуться совсем плохо… Слушай, у тебя есть деньги?

— Деньги? — громко прокомментировал аптекарь. — Интересно, кто даст ночью деньги? Надо быть сумасшедшим…

— Прошу вас, не мешайте!.. Нет, это я не тебе, не тебе! Ну как? У тебя или у Кэйзи найдутся деньги?

— Прямо сейчас, ночью? Слушай, Мак, что случилось?

— Ага! Что я говорил? — торжествовал аптекарь. — Какие могут быть ночью деньги?!

— Джо, умоляю тебя, ни о чем не спрашивай! Если есть деньги, скажи. А нет, мне придется их искать где-нибудь в другом месте.

— Ну хорошо, хорошо! Что ты нервничаешь? Я сейчас поговорю с Кэйзи, обожди минутку…

Пока длилось молчание, аптекарь побежал куда-то за пилюлями. Он появился тут же, боясь пропустить хоть одно слово из разговора.

— Ты слышишь меня, Мак? — раздалось в трубке. — У нас с Кэйзи найдется дома около шестисот долларов. Тебя это устраивает?

Аптекарь выпрямился, брови его полезли кверху, и рука растерянно потянулась к пухлым мокрым губам.

— Боже мой, что он делает!.. — бормотал он в ужасе. — Шестьсот долларов! Прямо ночью! Нет, он с ума сошел…

Я отодвинулся от прилавка, насколько мне позволил телефонный шнур.

— Устраивает вполне! — воскликнул я. — Теперь слушай меня внимательно, Джо: я буду ждать тебя на аэродроме Ла Гардия возле билетных касс международных линий. Ты понял меня?

— Мак, постой! Ты что, уезжаешь за границу?

— Нет, нет! Я никуда не уезжаю. Всего хорошего! — ответил я скороговоркой и повесил трубку.

Мои последние слова заглушил восторженный поток слов аптекаря.

— Боже мой! Вы бы сразу так и сказали! Он уезжает за границу — тогда все понятно! Заграница — это всем понятно! Там всегда нужны доллары. Собственно говоря, доллары всюду нужны, но за границей они нужны больше, чем всюду. Как вы думаете, правильно я говорю? Возьмите ваши пилюли. Шестьдесят два цента и за разговор двадцать, но сдачи у меня нет…

Я протянул ему доллар и медленно стал продвигаться к выходу.

Это было нелегко — аптекарь перегораживал мне дорогу, ни на миг не умолкая:

— А куда вы едете, если это не секрет? Послушайте, вы не могли бы купить для меня совсем малюсенькие порошки? Подождите, я вас задержу на два слова. Только на два слова…

Но я, слава богу, удрал.

Мне еще немало пришлось скитаться в поисках такси по темным и безлюдным улицам этого мрачного уголка Нью-Йорка. Но, странное дело, теперь я был совершенно спокоен. Вообще, человек всегда чувствует себя спокойнее и увереннее, когда принимает какое-то решение. А я, кажется, его принял… Решение пришло внезапно, когда я разговаривал с Джо по телефону. Я решил, что Эмсли Роуз должен бежать и что я помогу ему в этом. Я решил так потому, что знал: если он предстанет перед судом, произойдет еще одно убийство. Разве я смогу после этого спокойно жить на свете?

Как только я поговорил с ним и узнал всю правду, мне сразу стало ясно: ему нужно немедленно скрыться. Больше ничто его не спасет. Все улики против него… Но надо действовать срочно, сейчас же! Кто знает, какими путями идет Карриган и как близко он находится у цели?.. Нет, в Америке от него не скроешься. Бежать нужно только за границу, И не в Мексику или в Канаду, а куда-нибудь подальше — в Европу, например. Это нетрудно: во многих странах у американцев не требуют паспорта…

Я недолго думал. Мне казалось, что все можно осуществить очень просто. «Деньги я добыл, это главное! — рассуждал я. — Эмсли Роуз должен вылететь за границу завтра же!»

Глава двадцатая

ИЗГНАНИЕ

Я не говорил Эмсли Роузу, что приеду провожать его. Мы с ним распрощались еще утром у него дома, на Куин Элизабет-стрит, когда я принес ему деньги и билет на самолет.

Но усидеть в городе оказалось выше моих сил: я страшно волновался, ничем не мог заняться и ежеминутно смотрел на часы. В конце концов бросился со всех ног на улицу, схватил такси и отправился на городскую вертолетную станцию. Через четверть часа я уже был на аэродроме.

Четкая, слаженная и деловитая обстановка аэровокзала сразу захватила меня и успокоила. В зале ожидания пассажиры спокойно беседовали, читали газеты. Откуда-то близко тянуло душистым кофе, и тихо звенела посуда; по обширным залам бесшумно проплывали тележки, доверху груженные яркими чемоданами, и спокойный, уверенный голос диктора совершенно просто называл города и страны, о которых с трепетом мечтали мы в детстве, играя в путешественников: «Берег Слоновой Кости… Багдад… Рио-де-Жанейро… Гренада… Цейлон… Венеция… Париж…»

«Все будет хорошо, — успокоился я. — Все должно быть хорошо».

До вылета самолета оставались считанные минуты. Эмсли Роуз, вероятно, уже прошел таможенный и пограничный досмотры. С минуты на минуту диктор должен объявить посадку на самолет. Да вот же! Это он о нем и говорит! Я быстро направился на летное поле и остановился перед невысоким металлическим барьером — провожающих дальше не пускали.

Из раскрытых дверей досмотрового зала вышла большая группа пассажиров. Стройная стюардесса вела их к огромному самолету с иностранными опознавательными знаками на блестящем сигарообразном корпусе.

Эмсли Роуз шел медленной походкой, слегка раскачиваясь и загребая носками, как идут по земле те, кто с детства привык к седлу. Я не видел его лица. Он шел не оглядываясь и старался все время держаться в гуще людей. Но я-то знал, какие невеселые мысли владеют этим человеком и с каким трудом он сделал выбор между своим добровольным изгнанием и казнью на электрическом стуле. В тот момент мне очень хотелось, чтобы Эмсли Роуз не чувствовал себя таким одиноким, чтобы он увидел меня и знал, что ему верят и желают счастья. Я неистово махал своей шляпой и, кажется, что-то кричал. Но он меня не слышал. И ни разу не обернулся…

Самолет улетел. Разошлись провожающие. А я все стоял и вглядывался в пролетающие над аэродромом самолеты, словно надеялся, что Эмсли Роуз все-таки увидит меня.