Воины света. Меч ненависти - Хеннен Бернхард - Страница 94

Гундар резко остановился. Неужели сзади шаги? Он обернулся. Метель стала гуще. Он не видел ничего, кроме кружащейся белизны.

Непогода до срока погасила дневной свет. Гундар выругался. Если он сойдет с дороги или пройдет мимо двора, у него будут серьезные неприятности. Нужно было принять помощь Кальфа!

Священнослужитель снова оглянулся. Не виднеется ли там белый силуэт? Гундар ускорил шаги. Кто-то смотрел на него! Он чувствовал это совершенно отчетливо! Осторожно провел рукой по кожаному мешочку на поясе.

— Я верну принадлежащее тебе, Лут, — прошептал он. — Прошу, потерпи еще день. Каждый в деревне дал немного железа, чтобы принести тебе жертву. Прости им! Они не виноваты в деяниях Оле.

Гундар невольно подумал о Хальгарде. Воспоминания привели его в бешенство. Как мог Лут сотворить такое? Какое отношение имеет слепая девочка к Оле? Почти сорок лет Гундар был верным слугой своему богу, но прошлой ночью в его душу впервые закрались сомнения. Бог, который посылает слепого в своей ярости мстителя, был не тем Лутом, о мудрости которого проповедовал он на протяжении десятилетий! В этих поступках священнослужитель не видел ясного узора. Они были просто жестоки.

Шаги! Теперь Гундар слышал совершенно отчетливо. А чего он ждал? Он проклинал Лута, пусть и мысленно. От Ткача Судеб это не укроется. Священнослужитель обернулся.

— Посылай его, своего убийцу! — крикнул он в метель. Упер руки в бока. — Давай уже, покончи с этим! Я стою здесь и жду!

Что он делает? Неужели сошел с ума?

— Позволь мне вернуть украденное железо, — примирительным тоном произнес он. — А потом прими в жертву меня. Я виноват в той же мере, что и Оле. Пощади деревню.

Невдалеке заржала лошадь. Укрепленный хутор. Неужели он уже так близко? Гундар двинулся дальше. Может быть, Лут посылает знак? Может быть, бог хочет указать ему путь к пещере? Гундар забрал немного влево и двинулся вперед с новыми силами.

Пройдя совсем немного, он разглядел в метели очертания холма. Священнослужитель понимал, что прошел бы мимо, если бы не изменил направление, услышав лошадиное ржание. Гора, на которой находился хутор Торфинна, была окружена тремя кольцами наполовину разрушенных земляных валов. Давным-давно здесь, наверное, было поселение. Теперь прямо под вершиной с подветренной стороны стоял большой укрепленный хутор.

Гундар потащился по старой дороге между земляными валами. Пахло дымом. При мысли об огне и миске теплой каши сердце забилось быстрее.

В снежной круговерти фронтон длинного дома казался черным, как вороново крыло. Его украшали две драконьи головы с широко раскрытыми пастями. Задней стороной дом отчасти врастал в холм. Хлев и комната под единой длинной крышей были разделены лишь тонкой деревянной перегородкой. Толстые земляные стены и тепло от очага согревали животных даже в самые страшные морозы.

Гундар постучал в тяжелую деревянную дверь. Ничто не шелохнулось. Ветер посвежел. Священнослужитель толкнул створку. Странно, что не закрыли вечером на засов… Он вошел в крохотные сени. Толстая шерстяная занавеска отделяла их от жилой части. На табурете горела масляная лампа.

— Торфинн? Аудхильда? — Имен троих детей он уже не помнил. Семья слишком редко посещала деревню. Гундар был уверен, что вспомнит, когда снова всех увидит.

Ответа не последовало. Может, они в хлеву и не слышат его. Старик закрыл дверь и скребком, прислоненным к табурету, принялся счищать снежную корку с сапог. Затем, тихонько бормоча себе под нос, стал отряхивать снег с одежды.

Наконец он отодвинул занавеску и вошел в комнату. Его окружило приятное тепло. По полу были разбросаны свежие тростинки. В центре, в обложенной камнями яме, тлел огонь. Над ним на железном крюке висел тяжелый медный котел. Слышалось негромкое бульканье. На столе стояло пять деревянных мисок. Глиняная кружка в конце стола была перевернута. Словно лужица крови, собралось на деревянном полу вино. В комнате не было ни души.

— Торфинн? Аудхильда?

Снова нет ответа. Они должны были услышать его даже в хлеву! Гундар подошел к очагу, выбрал старую тряпку и отодвинул котел в сторону. Пшенная каша. Он помешал ее. Наверх всплыли темные пригоревшие корки. Что здесь случилось? Какой-то звук? Гундар посмотрел на потолок. Тяжелые черные балки подпирали крышу. На миг ему показалось, что он заметил что-то белое. Но в неярком красноватом свете очага было невозможно понять, было ли там, наверху, действительно что-то или нет.

Гундар покачал головой. Всему этому должно существовать совсем простое объяснение! И что может таиться между балками крыши?!

— Торфинн? Аудхильда?

Вероятно, они оба с детьми на улице. Ищут потерявшуюся козу… Священнослужитель глянул на дверь, которая вела из комнаты в хлев. Она была приоткрыта.

Гундар вернулся в сени и подхватил масляную лампу. Удерживая ее на вытянутой руке, он осмелился войти в хлев. Там было темно хоть глаз выколи. В кругу света лампы выступили несколько перьев. Грязная солома. Опрокинутое ведро.

Священнослужитель осмелился сделать шаг вперед. Коричневые ветки? Он поднял лампу повыше. Посреди хлева лежал труп лошади. От ног остались кожа да кости. На изможденном теле были видны все до единого ребра. Гундар судорожно сглотнул. Пожалуйста, только не здесь, Лут, в отчаянии подумал он. Пожалуйста!

Из-за деревянной стенки высотой по грудь выглядывал сапог. С бьющимся сердцем Гундар переступил через лошадь. Там лежал Торфинн! Его узкое лицо застыло маской ужаса. Прямо рядом с ним лежала Аудхильда, его жена. У нее задрались юбки, когда она пыталась уползти от чего-то. Ее тонкие ноги напоминали бледную сплавную древесину, которую можно было найти на берегах фьорда.

В руке Торфинн держал деревянную вилку, которой он пытался отогнать что-то.

— Пожалуйста, только не дети, — прошептал Гундар, проходя в дальнюю часть хлева.

Пламя масляной лампы затрепетало. Священнослужитель почувствовал легкий сквозняк на лице. Стоял жгучий холод.

Гундар обошел по дуге мертвую домашнюю птицу на полу. Нашел он и двух коз. Все они забились в дальнюю часть хлева. А затем он обнаружил старшего сына Торфинна. Светловолосому мальчику было двенадцать лет. Теперь Гундар вспомнил и его имя — Финн. Ребенок прислонился к боковой двери, ведущей из хлева. Его руки все еще прижимались к серому дереву. Дверь открылась лишь немного. В хлев залетал снег.

Гундар опустился на колени рядом с мальчиком. Для проверки надавил на дверь. Она не сдвинулась ни на дюйм. Священнослужитель поднял лампу и заглянул в щель. У двери намело сугроб высотой по бедро. Даже самый сильный мужчина не сумел бы открыть эту дверь.

Глаза Финна смотрели во тьму. Гундар хотел закрыть ему глаза, чтобы уйти от взгляда, но сухая кожа просто порвалась.

Где же остальные? Аэза, так звали дочь. И Тофи, самый младший. Мертвый мальчик смотрел на сани… Гундар судорожно сглотнул. Он боялся того, что найдет там. Колени подгибались, но священник пошел. На скамье валялась яркая попона. Под ней обозначились неясные силуэты.

Он рывком отбросил попону. Под ней оказалась только сбруя. Может быть, дети сумели уйти?

— Аэза! Тофи! Это я, Гундар, священнослужитель из Фирнстайна. Вам больше нечего бояться.

Гундар вслушивался в темноту. Под фронтоном крыши завывала буря. Стучало дерево. Священнослужитель испуганно обернулся. В сарае что-то было!

— Кто там?

Под фронтоном снова взвыл ветер. Где-то на границе слуха родился звук. Шепот!

Было так холодно, что изо рта у Гундара вырывались белые облачка пара. Рука, которой он сжимал ручку масляной лампы, задрожала. На стенах хлева заплясали тени.

Священнослужитель принялся негромко молиться. Шаг за шагом он отступал. Вилка! Она выпала из рук Торфинна. Должно быть, кто-то наткнулся на нее.

— Во имя Ткача Судеб, выходи!

Снова этот шепот. Прямо у него под ногами! Рот Торфинна вздрагивал. Губы высохли и настолько провалились внутрь, что можно было видеть желтые зубы крестьянина. Из его горла вырывались хриплые звуки. Небесно-голубые глаза Торфинна смотрели на Гундара.