Воины света. Меч ненависти - Хеннен Бернхард - Страница 54

Ландоран ни в коем случае не должен знать, что Линдвин украла камень. В противном случае он, пожалуй, недолго думая в свою очередь решит присвоить драгоценный артефакт.

— Теперь ты понимаешь значение нашей миссии? — с вызовом спросил Олловейн. — Эмерелль уполномочила Линдвин использовать силу камня альвов для защиты Филангана. Королева любой ценой хочет помешать тому, чтобы повторилась резня Вахан Калида.

— А где сейчас Эмерелль? — словно мимоходом поинтересовался эльфийский князь.

— В месте, где готовится защита Альвенмарка.

— Разве наша крепость не была бы наилучшим местом для этого?

Неужели в голосе князя сквозила неуверенность? Его лицо не выражало ничего. Но он казался напряженным. Он так сильно сжал двумя пальцами последнюю виноградину, что, казалось, она вот-вот лопнет. Заметив взгляд Олловейна, он положил ягоду в рот.

— Эмерелль не воительница, — решительно ответил мастер меча. Он не понимал, что вызвало нерешительность князя, однако чувствовал, что на этот раз может получить преимущество. Он — униженный мальчик, много столетий тому назад покинувший Карандамон, поскольку ему не удалось выучить заклинание, защищающее от холода, — вернулся, и он навяжет свою волю князю, своему отцу! — Место королевы не в стенах крепости, которую совсем скоро будут атаковать двадцать тысяч троллей. Она попытается объединить народы Альвенмарка в борьбе против заклятых врагов, В любом другом месте она достигнет большего, чем здесь. Вместо себя она послала меня. Свой меч! Своего первого воина. От имени Эмерелль я требую сейчас командования над Филанганом и всеми войсками, которые могут подойти до осады из скальных замков Карандамона.

Между бровями князя залегла вертикальная морщина. Всего на миг. Затем лицо расслабилось, и эльф расхохотался от души.

— Ты, который по законам нашего народа еще ребенок, требуешь командования. Это же абсурд! Мои воины не пойдут за тобой, мальчик. И это еще не все! Ты осмеливаешься называть себя мечом королевы? Я знаю, что ты командовал ее гвардией, и никогда не понимал этого. В моих глазах ни один воин Альвенмарка не заслуживает этого титула меньше, чем ты. Я был свидетелем того, как ты предал королеву, когда от меча потребовалась острота! — Он указал на мост, заканчивавшийся посреди пропасти. — Знаешь, в каком месте находится звезда альвов? Там, где столкнули в пропасть короля и князей троллей. Там, где место твоего позора! Место, где ты отказался выполнять приказ королевы. Ты помнишь ночь, когда ты противопоставил себя всем народам эльфов? Тот, кто щадит жизнь троллей, крадет у нас мир!

— Для меня это место чести, Ландоран. Я не мог помешать тому, чтобы свершилась несправедливость. Но по крайней мере я в ней не участвовал!

— Какая несправедливость? Тролли начали эту войну. Ты забыл, как они изгнали твой народ с высокогорья Карандамона? Когда во всем Альвенмарке не осталось места для нас, кроме душных, зараженных лихорадкой мангровых зарослей у Лесного моря? Для меня ночь на Шалин Фалахе была триумфом справедливости — спустя столько веков!

— Ты слеп, Ландоран. Наш народ мог вернуться обратно на Карандамон. Правда. Но эти скальные замки никогда не принадлежали нам. В столь же малой степени, как и Снайвамарк, подаренный троллям альвами. Мы украли эту землю, когда получили власть. Мы убили их князей. В ночь на Шалин Фалахе мы посеяли ветер. И теперь настал час, когда мы пожинаем бурю.

Эльфийский князь снова взял себя в руки. Чем больше горячился Олловейн, тем спокойнее становился Ландоран. Он подошел к блюду с фруктами и с вызывающим спокойствием отщипнул несколько виноградин. Затем указал на Небесный зал.

— Знаешь, что здесь было, когда мы пришли, Олловейн? Грязная дыра. Здесь было всего несколько пещер, не лучше звериных. Воняло фекалиями и вшивыми шкурами. Чистой воды не было нигде. А теперь посмотри, во что мы это превратили! Да, когда-то здесь была парочка пещер, в которых жили тролли. Но Филанган, такой, каким ты его видишь, скалистый сад, — это цветок, выращенный твоим народом, Олловейн.

— То, что я вижу, когда смотрю туда, — это победа эстетики над этикой. Я вижу место казни, превращенное в средство эстетического оформления пейзажа. Вижу мост, ведущий в пустоту. Тем самым ты поистине создал образ дороги, по которой вел наш народ, Ландоран!

Князь насмешливо улыбнулся.

— Красиво сказано для воина меча, Олловейн. По тебе все еще заметно, из какого народа ты вышел. Правда, твоя аргументация носит печать детской обиды. Но чего ждать от мальчика, который не смог стать мужчиной? Все, что ты сообщил о мосте, показывает, что ты ослеплен стыдом и гневом. Это путь не в пустоту. В его конце находится звезда альвов. Знающий может попасть оттуда в паутину троп альвов. Значит, этот путь ведет куда угодно, если только иметь мужество ступить на него.

— И это широко открытые врата для троллей, — вдруг вмешалась в разговор Линдвин. — Я не вижу здесь защитных сооружений. Что произойдет, если тролли отважатся на атаку через звезду альвов?

— Это немыслимо! — грубо оборвал ее Ландоран.

— Немыслимо? А как, ты думаешь, они сумели вернуться в Альвенмарк? Есть только один путь, ведущий сюда из мира людей. Путь по тропам альвов. Значит, однажды они уже проделали это. Так зачем же им неделями штурмовать защитные укрепления Филангана, когда завоевать Каменный сад так легко?

— Тролли так не мыслят! — настаивал князь.

— Ты эстет. Человек, воплощающий полную свободу искусства и самолюбования, которая превыше всех пут морали и духа. Ты создатель чуда Небесного зала. Ты действительно думаешь, что знаешь, как мыслят тролли? — возразила Линдвин.

Князь, словно задумавшись, опустил голову. Похоже, слова волшебницы глубоко тронули его.

Линдвин воспользовалась мгновением слабости.

— Я могу понять, что ты чувствуешь себя настолько связанным законами своего народа, что противишься приказу королевы и не можешь передать командование Олловейну. Поэтому я предлагаю компромисс. Передай командование мне. По законам нормирга я считаюсь взрослой, потому что при помощи магии могу легко защититься от холода. Но что еще важнее — Эмерелль доверила мне величайшее сокровище эльфийского народа.

Она вынула из-под разорванной одежды грубый осколок с пятью глубокими бороздами. Он казался невзрачным, словно кусок бутового камня. И несмотря ни на что, пять борозд превращали его в украшение, более того, в произведение искусства, пронизанное простой гармонией. Камень был по-своему совершенен.

— Как ты думаешь, можешь ли доверить мне судьбу Филангана, если Эмерелль сочла меня достойной того, чтобы быть хранительницей камня альвов?

От такой дерзости Олловейн потерял дар речи. Неужели эта воровка и предательница не ведает стыда? Нужно остановить ее!

Линдвин поглядела на него.

— Во всех военных вопросах я доверюсь совету мастера меча. Эмерелль хотела, чтобы он ведал защитой этой крепости. А я буду лишь голосом, доносящим его приказы. Никому из твоих воинов не придется подчиняться слову командира, который в глазах твоего народа так и не сумел стать мужчиной. Таким образом мы почтим законы нормирга и в то же время свершится воля Эмерелль. Мы…

С оглушительным шипением из одного из гейзеров, расположенного неподалеку от павильона, вылетел фонтан водяного пара. Плотное белое облако устремилось к искусственному небу над их головами.

Князь подошел к одной из колонн павильона. Он казался обеспокоенным. Да, можно было подумать, что прорыв пара вывел его из равновесия больше, чем спор.

— Твое предложение свидетельствует о великой мудрости, Линдвин. Я вручаю Филанган в твои руки, волшебница.

Олловейн не мог понять, что произошло. Этой интриганке за несколько мгновений удалось при помощи дерзкой лжи получить командование над огромным городом-крепостью. И он ничего не может с этим поделать!

Если он скажет, что Линдвин украла камень альвов, Ландоран, вполне возможно, просто заберет его и объявит, что это для всеобщего блага, что могущественный артефакт находится под его защитой.