Воины света. Меч ненависти - Хеннен Бернхард - Страница 40

Он мягко подтолкнул ее к столу. Она почувствовала, как ее коснулось что-то влажное и твердое. И, преисполнившись сладостной тоски, она застонала.

В этот миг в дверь постучали. Стук был тихим, мимолетным.

Асла напряглась. Боги всемогущие! Не сейчас! Кровь подняла голову и негромко зарычала. Вопросительно посмотрела на них.

Снова постучали, на этот раз немного энергичнее. Альфадас выругался. Он не мог просто сделать вид, что его нет. Он ярл. Если он нужен в деревне, он должен выйти.

— Если там опять Свенья будет жаловаться на пропавшую собаку, я сойду с ума, — проворчал Альфадас.

И в одной рубашке пошел к двери. Асла подобрала с пола платье и спряталась за толстой балкой, поддерживавшей стропила. Кровь вела себя странно. Она распласталась на полу, словно больше всего на свете хотела провалиться под землю. Уши были прижаты к голове. Она издала тихий скулящий звук. Что там такое?

Тяжелая дверь распахнулась. Асла увидела, как напрягся Альфадас, чтобы дать волю гневу, и вдруг замер. Она услышала чей-то неясный шепот. Голос звучал очень тихо. Похоже, это женщина. Слова ее были похожи на негромкое пение.

Асла поспешно натянула платье через голову и нагнулась, чтобы поднять с пола брюки мужа. Кто же там?

Альфадас отошел в сторону. В дом вошла высокая стройная женщина. Ее вид уколол Аслу. Незнакомка была слишком худа, ее одежда была порвана, и тем не менее она была прекрасна. Движения ее были гордыми и преисполненными уверенности. Так, словно она была королевой.

Кровь вскочила. Она приветствовала незнакомку низким ворчанием. Двинулась вперед на негнущихся лапах. Казалось, каждая мышца в ее теле противилась нападению. И тем не менее она хотела прогнать эту чужую женщину.

Вошел еще кто-то. Женщина с короткими светлыми волосами. На ее груди скрещивались две перевязи. Она недоверчиво огляделась по сторонам. Заметив Кровь, она сделала резкий повелительный жест. Собака прижалась к полу, продолжая ворчать.

Вошла третья женщина. Асла, ничего не понимая, глядела на них. Что за вторжение?! Стройная темноволосая гостья, вошедшая первой, продолжала говорить с Альфадасом. Светловолосая же с двумя мечами поздоровалась с ним как воин. Похоже, обе они знают ее мужа. И только третья держалась поодаль. Оглядывалась по сторонам и поджимала губы.

Асла судорожно сглотнула. Ну вот и случилось то, чего она всегда боялась. Эльфы пришли, чтобы забрать ее мужа.

О чужаках и друзьях

Линдвин осторожно потянула за тростинку, торчавшую в горле Олловейна, и та выскользнула из раны. Девушка положила ладонь на это место. От ее пальцев исходило приятное тепло. Три дня она тянула время. Волшебница утверждала, что путешествие по тропам альвов слишком утомило ее. Олловейн не верил ни единому ее слову!

Линдвин отняла руку и выжидающе поглядела на него.

— Теперь ты снова должен говорить.

Во рту у мастера меча было сухо. Он негромко откашлялся. Все обступили его. Он сидел на одном из трех больших стульев, которые были в доме у Альфадаса.

Олловейн осторожно ощупал шею. Линдвин сняла кожаные ремешки. Ни твердых шрамов, ни струпьев… Ничто не свидетельствовало о том, как она разрезала ему горло. Казалось, этой тростинки не было никогда.

— Похоже, все зажило. — Его голос звучал хрипло и казался незнакомым даже ему самому.

— Твоему горлу нужно еще немного передохнуть, — уверенно заявила Линдвин. — Неприятные ощущения скоро пройдут. Не пытайся понять, что с тобой не так. Вот увидишь, скоро все снова будет в порядке.

Олловейн поглядел на спальную нишу, в которой они устроили ложе для королевы. Ничего не в порядке! Раны повелительницы заживали, но она лежала в глубоком сне. Ничто не могло ее разбудить. Мастеру меча ее сон казался бегством от жестокой действительности. Или это работа Линдвин? Он уже не знал, что думать о волшебнице. Без ее помощи они никогда не оказались бы здесь, в безопасности. А Сильвина? В ее колчане лежат стрелы, которые выглядят как те, которыми стреляли в Эмерелль. Каждая из них во время бегства спасла ему жизнь. Но что будет дальше? Они все еще смотрели на него. Ожидали решений, теперь, когда он снова мог говорить.

Олловейн улыбнулся.

— Я хотел бы поблагодарить обоих наших хозяев, — спокойно произнес он. — Я понимаю, насколько сильно наше присутствие отягощает мир в твоей семье, Асла. Я уверен, что надолго мы не задержимся.

Дочь человеческая посмотрела на него взглядом, в котором не было тепла.

— Законы гостеприимства святы для нас. Вы желанные гости в нашем доме.

Олловейн не знал, что он такого сделал молодой женщине, но с первого дня чувствовал неприязнь, которую испытывала Асла по отношению к ним. Неужели Альфадас был настолько глуп, что рассказал ей о Сильвине? Нет, вряд ли.

Но они сильно спутали жизнь детей человеческих. Люди приходили издалека, чтобы взглянуть на странных гостей, поселившихся в доме ярла. И Асле приходилось всех их кормить. Запасы на зиму таяли, как снег под лучами весеннего солнца. У нее были все причины сердиться.

— Думаю, я сейчас сходил бы немного прогуляться. Ты ничего не имеешь против того, чтобы пойти со мной, Альфадас?

— Нет, мастер. Совсем напротив.

Его лицо по-прежнему, как в зеркале, отражает его чувства. Это Олловейн всегда ценил в людях. Только немногие из них умели притворяться.

— Вы возьмете с собой Кадлин и Ульрика? — Слова Аслы были скорее приказом, чем вопросом. — И попросите Свенью, чтобы она испекла для меня на вечер еще три хлеба. А еще принесите мне от нее полную корзину яблок. Этот человек-конь может сожрать и меня!

— Твое желание для меня, как всегда, закон, — ответил пребывавший в хорошем настроении Альфадас, поднял Кадлин на плечи и знаком пригласил сына следовать за собой.

Пошла за ними и большая уродливая собака.

Пока они были в деревне, их всюду преследовали любопытные взгляды. У подножия небольшого холма, на котором построил свой длинный дом Альфадас, стоял лагерем целый полк зевак. К счастью, их развлекал Оримедес, который как раз поднял бочонок и принялся пить из него. Кентавр хорошо чувствовал себя среди людей. В отличие от Сильвины. После первого же вечера она исчезла в лесу, не сказав ни слова о причинах.

— Ты мастер, который научил моего отца сражаться на мечах, правда? — почтительно спросил Ульрик.

— Да, он был младше, чем ты, когда его привели ко мне. Он был очень хорошим учеником.

— А ты не дашь мне урок по бою на мечах, мастер?

Олловейн не сдержал улыбки. На миг он вдруг снова увидел перед собой дерзкого любознательного мальчика, которым когда-то был Альфадас. Ульрик очень походил на отца. Впрочем, он был гораздо почтительнее.

— Для меня будет честью скрестить клинки с сыном моего лучшего ученика. Насколько я видел, у тебя дома богатый выбор прекрасных мечей.

— Это мне все отец вырезал! — гордо пояснил Ульрик. — Чаще всего, когда он ссорится с мамой, он вырезает мне меч. А они очень любят ссориться.

«Может быть, я и ошибся в мальчике насчет уважения к старшим», — весело подумал Олловейн.

Они брели по дороге, вьющейся немного в стороне от деревни, к лесу. Мир людей почему-то казался мастеру меча жутковатым. Здесь что-то было не так с воздухом. Он размывал все вдали, и, похоже, вообще порядок вещей был спутан. То, как росли деревья друг относительно друга, или как формировалась у них крона. Даже шелест листвы на ветру звучал иначе, если прислушаться, не так, как в Альвенмарке. Может быть, дело было в том, что в мире людей почти не было магии? Может быть, совершенно естественно, что миры отличаются друг от друга? Что он знает об этом?! У него другие заботы.

Долгое время они шагали молча. Только Ульрик выкрикивал вызовы невидимым противникам и время от времени обрушивался деревянным мечом на кусты и грибы.

— Неужели все настолько плохо, как рассказывала Йильвина? — вдруг спросил Альфадас.