Во власти девантара - Хеннен Бернхард - Страница 73

— Посланникам Эмерелль здесь не рады, — послышался приглушенный женский голос.

Она говорила по-эльфийски!

Товарищи удивленно переглянулись.

— Интересно, кто это? — негромко спросил Нурамон.

Очевидно, всадница разобрала произнесенные шепотом слова.

— Мы называем себя вольными Валемаса, ибо слово Эмерелль не имеет силы в этой части Расколотого мира. Можете провести ночь вне оазиса. Завтра мы отведем вас обратно к вратам.

— Я Фародин из Альвенмарка, из рода Аскалель, — взволнованно ответил он. — Один из моих спутников ближе к смерти, чем к жизни. Я не знаю, какого рода неприязнь связывает вас с Эмерелль, однако одно мне ясно совершенно точно. Если вы нам не поможете, то принесете жизнь моего друга в жертву своему гневу. И я обещаю, что от его имени объявлю вам кровную вражду, если он умрет из-за вас.

Всадница, лицо которой оставалось скрытым, посмотрела наверх, на остальных воинов. Фародин не сумел разглядеть среди них предводителя. Все они были одеты одинаково, и оружие их тоже ничего не говорило относительно их положения. Наконец один из них вытянул руку и резко свистнул. На всаднике была толстая перчатка сокольничего. Высоко над ними в небе ответил ему криком сокол. Затем сложил крылья и ринулся вниз, чтобы приземлиться на вытянутую руку.

И словно это было знаком к перемирию, всадница кивнула им.

— Идемте. Однако помните: вы здесь — нежеланные гости. Я — Гилиат из вольных, и если ты захочешь с кем-нибудь сразиться, Фародин, я с удовольствием принимаю твой вызов.

Народ вольных

Одетые в белое воины дали им напиться. Затем окружили и отвели в оазис. В тени пальм эти странные обитатели оазиса выращивали овощи и неизвестный Фародину вид пшеницы. Пальмовую рощу пронизывала густая сеть узких каналов, а когда путники приблизились к озеру, Фародин разглядел деревянные водяные колеса.

Между деревьев стояли небольшие глиняные дома, стены которых были расцвечены крупными геометрическими узорами. Было очевидно, с какой любовью они строились, как тщательно за ними ухаживали. Не было перекрытий и ставней, не украшенных резьбой. И тем не менее это было ничто по сравнению с роскошью Альвенмарка, даже покинутого Валемаса. Много столетий назад ушли его жители, и никто не знал, куда. Должно быть, это были их потомки. Фародин внимательно огляделся. Однажды ему довелось бывать в древнем Валемасе. Каждый дом там был дворцом, и даже улицы были выложены мозаикой. Говорили, что жители Валемаса когда-то в гордости своей восстали против королевы. Они не терпели никого, кто был бы выше их. И после множества споров они наконец удалились из Альвенмарка.

Похоже, потомки обитателей древнего Валемаса не сумели ни преодолеть неприязнь по отношению к королеве, ни отринуть свою гордость. Единственное отличие — они уже не жили во дворцах. Вдоль берега реки высилось семь залов под куполообразными сводами, подобных которым Фародин еще не видал. Эльфы согнули стволы пальм до такой степени, что они стали выглядеть как корабельные шпангоуты, и свободный конец закрепили на земле. Между ними натянули циновки из искусно сплетенного тростника — это были стены и потолки залов.

Когда путники достигли площади между тростниковыми залами, Гилиат сделала им знак спешиться. Со всех сторон стекались любопытные: женщины, завернутые в яркие плотные одежды, и мужчины в юбках! Все они смотрели на пришельцев с молчаливой враждебностью. Даже дети не смеялись.

Несколько молодых людей сняли Мандреда с коня и унесли прочь. Фародин хотел было пойти за ними, однако Гилиат преградила ему путь.

— Можешь довериться нам. Мы знаем, что делает пустыня с неосторожным путником. Если ему еще можно помочь, то он будет спасен.

— Почему вы относитесь к нам с таким пренебрежением? — спросил Нурамон.

— Потому что мы не любим лизоблюдов Эмерелль, — строго ответила эльфийка. — В Альвенмарке ей подчиняются все. Она душит все, не похожее на обыденность. Тот, кто живет там, живет в ее тени. Она — тиран, который позволяет себе самой принимать решения относительно того, что верно, а что нет. Мы очень хорошо знаем, как вы пресмыкаетесь перед ней. Вы ведь всего лишь пыль под ее ногами, вы…

— Довольно, Гилиат, — перебил ее звучный мужской голос. От их эскорта отделился высокий воин. На руке у него сидел сокол, на голову которому он надел пестрый колпак. Он коротко кивнул в знак приветствия. — Меня называют Валискар. Я — предводитель воинов в нашей общине и отвечаю за вас до тех пор, пока вы являетесь нашими гостями, — он строго посмотрел на Фародина. — Я помню твой род. Потомки Алскалеля всегда были очень близки ко двору Эмерелль, не так ли?

— Я не…

Валискар перебил его.

— Что бы ты ни хотел сказать, можешь рассказать совету, ибо знай, что здесь, в Валемасе, решения принимают не в одиночку! А теперь следуйте за мной.

Валискар отвел их в самый просторный из семи залов. Там собралась почти сотня эльфов. Некоторые стояли небольшими группками и разговаривали. Однако большинство уселись на коврики, разложенные вдоль стен.

В конце зала сидел сребровласый эльф на фоне знамени Валемаса, на котором был изображен конь. Сложив руки на коленях, он замер, казалось, глубоко погруженный в свои мысли. Пока Фародин и Нурамон шли через зал, вокруг становилось все тише, и остальные эльфы тоже отошли к стенам. Чем ближе гости подходили к сребровласому, тем отчетливее чувствовал Фародин ауру его власти.

И только когда они оказались прямо перед ним, он поднял голову. Радужка его глаз сверкала, словно янтарин.

— Добро пожаловать в Валемас. — Он жестом велел им сесть на коврик перед собой.

Едва они сели, как подбежали два молодых эльфа и поднесли кружку с водой, глиняные бокалы и миску с сушеными финиками.

— Я Малавайн, старший из жителей этого оазиса. Вы должны извинить нас за скромный стол, однако дни, когда мы жили в достатке и довольстве, давно миновали. А теперь скажите нам, почему вы предприняли такое далекое путешествие сюда из Альвенмарка.

Оба товарища по очереди стали рассказывать о своем путешествии и приключениях. Чем дольше длился их рассказ, тем отчетливее чувствовал Фародин, как отступает неприязнь. Было очевидно, что тот, кто восставал против Эмерелль, мог рассчитывать на неограниченное гостеприимство в Валемасе. Когда они наконец закончили рассказ, Малайвин кивнул.

— Королева принимает решения, ничего не объясняя. Так было всегда. Мне кажется, она поступила очень несправедливо по отношению к Нороэлль и вам обоим. — Он оглядел собравшихся. — Я думаю, что буду говорить от имени всех, когда предложу вам нашу помощь в поисках.

В большом зале стало тихо. Не было одобрительного гула, почти никто ни жестом, ни кивком головы не подтвердил слова Малайвина. И тем не менее различие в отношении, по сравнению с тем, которое путники ощутили по прибытии, не могло быть более разительным. Хотя Фародин по-прежнему ощущал горечь, меланхолию и гнев, но теперь он чувствовал также, что сердца собравшихся приняли его. Как и эти люди, он был жертвой Эмерелль.

— Как вы можете мирно сидеть с чужаками? — В конце зала поднялась молодая женщина.

Фародин узнал ее по голосу. То была Гилиат, воительница с закрытым лицом, которая говорила с ними у подножия дюны. Очевидно, она пришла на собрание позднее, поскольку сменила доспехи и белые одежды на бесшовную юбку и короткую шелковую блузку. Теперь стали видны ее длинные каштановые волосы, заплетенные в косу. Ее тело было настолько тренированным, что грудь можно было скорее угадать, чем увидеть. Красивой она не была. Слишком острый подбородок, слишком крупный нос, однако у нее были чувственные полные губы, а ее зеленые глаза сверкали от страсти, когда она в гневе указала на Фародина.

— Еще и часа не прошло, как вот он угрожал кровной местью нашему народу, если мы не подчинимся его воле! Мы ушли сюда от Эмерелль. Мы хотели свободы. А теперь вы терпите здесь эльфа из ее свиты, который относится к нам с таким же пренебрежением, как и его госпожа. Я настаиваю на своем праве проучить его при помощи клинка.