Наследница трона - Хеннен Бернхард - Страница 91

— Тогда поторопись.

— А ты?

— Я остаюсь. — Маураван похлопал по стопке документов. — Мне нужно сделать кое-что еще.

Кобольд кивнул. За те дни, которые они провели вместе, он не задавал лишних вопросов, что сильно удивило Фингайна, учитывая принадлежность партнера к маленькому народу.

— Если когда-нибудь тебе понадобятся деньги…

Эльф отмахнулся.

— Иногда нам поручают вполне почетные задания.

— Давай не будем усложнять наше знакомство дискуссией о чести.

Кобольд пожал плечами.

— Как хочешь. Удачной охоты тебе.

— Смирт… Не засиживайся в мире людей. Возвращайся в Альвенмарк. Эмерелль объявила о завершении старой вражды, даже послала гонцов на поиски детей темных альвов. Говорят, начинается новая эпоха. И все дети альвов должны вернуться домой. Былая вражда будет забыта.

— В Альвенмарке все настолько плохо?

Фингайн знал, что Смирт достаточно умен, чтобы различить правду, скрытую за красивыми словами.

— Да, все настолько плохо. Королеве нужны все, кто может сражаться. Поверь, она встретит тебя и твоих ребят с распростертыми объятиями.

Певец ветра

Корпус корабля глубоко осел в воду. Волны захлестывали палубу. Олловейн вцепился в поручни. Даломан даже привязал себя. Кобольд ругался не переставая, с тех пор как они прошли через ворота альвов.

— Прямо по курсу айсберг! — раздался голос с главной палубы.

— Будь ты проклят вместе со своим певцом ветра! — разорялся Даломан.

Мастер меча посмотрел на другой конец кормового возвышения. Там сидел на корточках молодой эльф, на которого он возлагал большие надежды. Он был единственным певцом ветра, которого удалось найти. Теперь он понимал, почему тот не оказался во флоте Альвенмарка.

— Певец ветра, у которого морская болезнь! — причитал Даломан. При этом он, дрожа всем телом, цеплялся за амулеты в своих серьгах.

— Будь ты проклят, Олловейн! Пусть угри сожрут твои внутренности.

— Если я окажусь на дне морском, то ты, вероятно, будешь лежать рядом со мной, — спокойно заметил мастер меча.

— Да поразят тебя пули всех твоих врагов, эльфийский зазнайка! Я… — Новая волна заставила кобольда на время умолкнуть.

Олловейн наблюдал за айсбергом, плясавшим в штормовом море шагах в пятидесяти по правому борту. Он был непредсказуем, словно пьяный великан. Маленький флот раскидал шторм. Из семнадцати кораблей в поле зрения было только два.

Даломан выплюнул воду и отдал приказ зарифить главный парус. На них неслась очередная огромная волна. Нос судна задрался вертикально вверх, когда они попытались взобраться на гребень.

Олловейн давненько не чувствовал себя таким маленьким и незначительным, как сейчас, посреди бушующей стихии.

Что-то с грохотом ударилось о правый борт. Повсюду в бушующем море плавали небольшие льдины. Эльфу отчаянно захотелось, чтобы существовали какие-нибудь боги, которым сейчас он мог бы помолиться.

Даломан кричал в рупор, подбадривая матросов на реях. Те, словно пауки, сновали по вантам.

Нос большого катамарана прорезал гребень волны и полетел отвесно вниз. Певец ветра перегнулся через борт. Олловейн в очередной раз обругал себя. Он так спешил, что не стал задавать вопросов.

— Ну, князь, поскольку мы так или иначе отправимся рыбам на корм, тебе не стоит делать тайны из того, почему ты приказал принести на борт моих кораблей все эти баллисты и целое войско наемников.

— Воинов, — поправил его Олловейн. — Наемники сражаются за деньги, воины — за убеждения.

— Хорошо, тогда скажи мне, зачем ты притащил на борт целое войско идиотов. Я думал, нам нужно всего лишь забрать пару сотен сынов человеческих из какого-то прибрежного города.

Олловейн боролся со своим бунтующим желудком, когда грузовой катамаран снова взобрался на волну высотой с башню.

— Катамараны не опрокидываются, насколько я слышал.

— И чего только сухопутные крысы не болтают о кораблях…

Олловейн понял.

— Ну что ж, ты этого хотел. Чтобы спасти сынов человеческих, мы заберем их из осажденного города. Перед городом на рейде стоит военный флот священнослужителей Тьюреда, превосходящий наши силы раз примерно в пять. Мы прорвемся, заберем людей и снова прорвем линию их обороны.

— Подобные… шутки снискали моему народу дурную славу, рыцарь.

— Спроси одного из моих рыцарей, часто ли я шучу.

Даломан долго смотрел на мастера меча. Очевидно, он ожидал какого-нибудь намека на то, что это всего лишь дурная шутка. Наконец вопросительное выражение исчезло с лица кобольда. Малыш сплюнул на мокрую палубу.

— Ну ладно, эльф. Ты хотел знать правду о катамаранах. Они никогда не переворачиваются на бок. Они переворачиваются через нос вперед, когда нос судна слишком сильно накреняется вниз. Если это происходит, выживают очень редко и очень немногие.

Отчаянный план

Гисхильда зажмурилась. Она не хотела этого видеть! Редко ей доводилось сталкиваться с таким отсутствием таланта. Люк скользил на своих деревянных полозьях по направлению к ней, при этом сильно кривясь от боли.

— Снимите с него полозья, пока он не убился, — сказала она друснийцам, со скептическими ухмылками наблюдавшими за жалким зрелищем. — Посадите его на какие-нибудь санки.

— Ты же говорила, что может научиться каждый. Дай мне еще пару часов.

Она печально посмотрела на юношу. Она с удовольствием поступила бы, как он хочет, но у них не осталось времени. Все должно случиться уже этой ночью. Она была совершенно уверена в том, что священнослужители Тьюреда начнут последнюю атаку на рассвете следующего дня. И она знала, что на этот раз не сможет сдержать врага.

— На сегодня достаточно. Твой шов может разойтись, если будешь слишком много падать. Прошу тебя, Люк. На санях еще есть места.

— Они для маленьких детей, стариков и тяжелораненых. Я знаю, как мало у нас саней. В крайнем случае я буду держаться за какие-нибудь сани, если не смогу стоять на ногах самостоятельно.

Она посмотрела на эльфов, тренировавшихся на коньках. Эта забава была им абсолютно чужда, но уже через несколько часов они двигались элегантно, словно танцоры. Почему у них так легко все получается? Это несправедливо!

Гисхильда покачала головой, отвечая своим мыслям. Она крайне неразумна. Нужно радоваться, что благодаря эльфам у нее есть хоть маленькое, но преимущество против превосходящих числом рыцарей ордена.

Она снова обернулась к Люку.

— Ты поедешь в каких-нибудь санях! Это приказ твоей королевы.

Он посмотрел на нее ошарашенно. Со времен их первого поцелуя она так с ним не разговаривала. Гисхильда надеялась, что Люк поймет: она хочет как лучше. Он присел на старый бочонок из-под сельди. Если бы он хоть что-нибудь сказал! Он выглядит таким усталым. Нельзя недооценивать тяжесть его раны. Счастье, что он еще жив. Нельзя лишний раз подвергать себя опасности. Почему он не понимает этого?

— Мне нужно идти, — тихо сказала она.

Молодой человек лишь кивнул в ответ.

С Серебряного берега донесся яростный залп аркебуз. Если рыцари начнут атаку преждевременно, все пропало. Она надеялась на то, что в ордене Древа Праха принят тот же регламент, что и в Новом Рыцарстве. После очередной атаки полководец должен позволить своим войскам отдых в течение двух дней.

Она направилась к кузнецам. Ритмичные удары молотов сопровождались смехом. Воняло паленым рогом. В переулке Кузнецов толпились дюжины кентавров. Наконец она нашла Аппанасиоса. Кентаврийский князь сам стоял у наковальни. Жар кузнечного горна отражался на его мокрой от пота груди. Он часто ударял по раскаленной подкове, длинными щипцами переворачивал ее, в то время как железо становилось темнее. Наконец он бросил подкову в ведро с водой, где она исчезла с пронзительным шипением.

— Вы успеете? — спросила Гисхильда.

Князь поднял козий бурдюк, висевший на стене рядом с ним, и сделал большой глоток. Вздохнул.