Наследница трона - Хеннен Бернхард - Страница 75

Она бросила взгляд на море. Так много кораблей.

Ее маураваны уничтожали отряд аркебузиров, пытавшийся сгруппироваться на пляже. Пена, разбивавшаяся о берег, была красна от крови.

Бой с первым отрядом черных стрелков был предрешен. Кентавры и друснийцы повернулись к берегу и теперь гоняли по пляжу высадившихся мужчин и женщин. Из некоторых лодок в них стреляли из аркебуз.

Гисхильда увидела фигуры в черных доспехах, неподвижно лежавшие на светлом песке. Нужно забыть о том, что когда-то в Валлонкуре у нее были друзья. Друзья не приходят с обнаженным клинком в руке, чтобы отнять у нее землю.

Она поскакала к маураванам.

— У вас есть огненные стрелы?

Молодая эльфийка, раскрасившая лицо красно-коричневым цветочным узором, посмотрела на нее снизу вверх.

— Что мы должны поджечь?

Гисхильда посмотрела на большие транспортные корабли. Там, вплотную к поручням, стояли солдаты. Нужно приказать стрелять по кораблям, которые еще не начали высаживать войска. Толпа помешает тушению пожара. Максимальный урон! Одно предложение из книг, которое любила цитировать Лилианна де Дрой, никак не шло у нее из головы. Это написал Игнациус Рандт. В свою бытность послушницей Гисхильда в равной степени ненавидела Лилианну и восхищалась ею.

Острием меча она указала на одно из транспортных судов. Для Лилианны наверняка это только цифры, они определяют победу или поражение. А для нее — враги. Если сейчас она пощадит их, завтра умрет очень много ее людей.

— Вы можете попасть в то большое транспортное судно позади?

Мауравани проверила ветер.

— Далеко. Трудный выстрел.

— Все лучники должны объединить силы для обстрела этого судна. Стреляйте, пока оно не загорится. А потом выберите другой транспортер, который еще не начал высаживать солдат.

— Я поняла. — Эльфийка побежала к остальным маураванам.

Они развели огонь на песке.

Несколько лодок покачивались на волнах, никем не управляемые. Ее всадники атаковали их еще в воде и положили всех, кто был там, прежде чем кто-либо из них успел ступить на землю.

Остальные лодки остались в море. Они держались за пределами досягаемости. Некоторые стреляли, но из-за прибоя было невозможно прицелиться. Пока лодки не высадили свой груз на берег, для людей на борту корабля не было возможности уйти от огненного обстрела, который начнут маураваны.

Вот уже по широкой дуге понеслись стрелы по направлению к карраке. Эльфы целились хорошо. Их выстрелы попали высоко в паруса. Дождь прекратился. Паруса занялись.

К Гисхильде подошла Юливее.

— Ты довольна?

Королева оглядела пляж. Мужчины и женщины из Альдарвика, присоединившиеся к ним, принялись грабить мертвецов.

— Это мне не нравится!

— Мертвым все равно, снимут ли с них сейчас сапоги и доспехи. Не об этом речь.

— Но мне не все равно! Существуют правила! Я…

— Вон те, что находятся на кораблях, они не могут защититься. Для этого тоже существуют правила?

— На этих кораблях полно вооруженных людей. Мы выбрали единственный момент, когда можем причинить им вред, а они не могут обороняться. Я не нарушаю никаких правил, защищая свою родину!

— Разве ты не слышишь их крики? Как ты думаешь, что они сделают с жителями Альдарвика, если вдруг одержат победу?

Гисхильда не хотела думать об этом.

— Делая то, что я делаю, я мешаю им победить!

Она видела, как мужчины и женщины толпами прыгают за борт, многие — в полном доспехе. Они должны знать, что таким образом не смогут выбраться на берег. И тем не менее предпочли эту смерть тому, чтобы сгореть заживо. Судьба, предначертанная еретикам и иногда язычникам, которые не хотели отречься от своих богов.

— Куда подевалась девочка, когда-то носившаяся по лесам вместе с Сильвиной? Девочка, которая не могла смотреть, как лиса поймала рыжую белку и прокусила ей горло? Как ты могла настолько сильно измениться?

— Где ты была в ту ночь, когда мне всадили кинжал в грудь в лесах Друсны? Где ты была, когда меня держали в Цитадели вопреки моей воле? Та Гисхильда, которую ты знала, осталась лежать где-то на обочине долгой дороги, которую мне пришлось пройти одной.

Юливее развернула коня и унеслась прочь.

— Проклятая… тупая корова! — прошипела Гисхильда, не будучи в состоянии сдерживать ярость.

Как эльфийка себе это представляет? Что она поднимет над Альдарвиком белый флаг и будет вести переговоры с захватчиками, чтобы те не жгли дома и по возможности во время своего вторжения ничего не ломали и никого не трогали? Когда сражаются государства — это не рыцарская дуэль по правилам!

Раздраженно подозвала нескольких друснийцев.

— Прогоните мародеров с пляжа! Мне здесь нужны только воины! Ворам следует оставаться в городе!

Мужчины удивленно посмотрели на нее. Но, увидев ярость в ее взгляде, они поспешили исполнить приказ.

Гисхильда поскакала к маураванам. Эльфы делали свою работу со стоическим спокойствием. Одна каррака уже пылала ярким пламенем. На второй еще немного — и у команды не останется надежды на возможность справиться с огнем.

— Отставить!

Один из эльфов удивленно посмотрел на нее.

— Вы можете стрелять так, чтобы они поняли, что мы можем поджечь все корабли?

Теперь все опустили луки.

— Объясни, пожалуйста, — сказала эльфийка с разукрашенным лицом. — Боюсь, я не слежу за ходом твоих мыслей. Ты хочешь, чтобы мы перестали убивать твоих врагов?

— Если я захочу, чтобы мои приказы обсуждались, я сообщу тебе об этом. Пусть те, в море, поймут, что мы можем сжечь все корабли, если захотим. И этим ограничьтесь!

Маураваны переглянулись. Их лица были словно маски, но Гисхильда знала, что они подумали о ней.

Аппанасиос несся по пляжу.

— Госпожа! Госпожа! Они высаживаются и на юге. На том пляже их уже сотни. Они отрезают пути к Альдарвику. Если мы хотим вернуться в город, нужно торопиться. Мы должны отступить в горы. Самое позднее через два часа Альдарвик будет окружен. Если мы сейчас не…

Мощный взрыв заставил всех замолчать. Треск был таким жутким, что каждый почувствовал его своим телом.

Над пляжем пронесся сильный порыв ветра. Плащ Гисхильды облепил ее доспехи. Жар коснулся лица. Доски, обрывки канатов и части тела посыпались на берег. Всего в паре шагов в песок вонзилась мачта, словно огромный сердитый ребенок воткнул палку в песок, разочаровавшись в своих оловянных солдатиках.

В ушах Гисхильды появился чужеродный звук. Словно крик птицы, державшийся постоянно на одной ноте. Перед ней на песке лежала нога с частью икры. Не было обрывков ткани, не было обуви. Только голая плоть. Совсем чистая, словно на столе у мясника.

Что-то ударилось в наплечник ее доспеха. Она огляделась. Капли воды и крови забрызгали доспехи. Они медленно оседали на полированную сталь в причудливом узоре.

Лошадь Алексея упала. Князь без земли оказался в ловушке под массивным телом животного. Двое его людей копали клинками мокрый песок, пытаясь вызволить предводителя из-под трупа.

Гисхильда посмотрела на море. Три большие карраки опрокинулись. И лежали, словно выброшенные на берег киты. Мачты указывали на берег. Повсюду за них цеплялись люди. Неразбериха напоминала муравейник, который разворошили палкой.

Несколько маленьких лодок просто исчезли, равно как и горящий корабль. На его месте не было ничего. Но, умирая, он передал огонь дальше. Повсюду команды сражались с горящими парусами. Несколько мачт и рей были сломаны и висели, словно вывернутые из суставов конечности. Все это напоминало день в Вилуссе, когда она в слепой ярости разожгла погребальный костер для своего отца. Совсем одна… Она взорвала пороховую башню замка и всего лишь час спустя — большой склад в гавани. При этом было уничтожено семнадцать кораблей, об этом она знала. Сколько погибло людей, она не представляла. То был погребальный костер, поднявшийся до небес. До Златых Чертогов, где ее ждал отец.

Сегодня так не должно было случиться. Запах холодного пепла и горелой плоти витал над пляжем. Прибой выбрасывал на берег мертвецов. Они лежали на границе прибоя вплотную друг к другу, некоторые — обнажены, с безупречным телом, словно только что из ванной, другие — с уродливо исковерканной и истерзанной плотью.