Наследница трона - Хеннен Бернхард - Страница 42

— Змея создал Широконос. Он полностью создан из стали. В нем нет ничего живого, — прошептал Олловейн. — Он принимает подарки от тех, кто надеется, что Широконос сделает им новые части тела. Он просто ставит подарки перед монолитом. Насколько мне известно, еще ни один подарок оттуда не забрали. Да и как бы это могло случиться, если того, кому они предназначены, уже нет в живых?

Юливее присоединилась к ним. И она не стала утруждать себя шепотом.

— А я знаю еще одну историю о змее. Вроде как Широконос создал его для дождевого червя, на которого он нечаянно уронил молот так, что ему раздавило половину тела. Я скорее поверю в подобную байку, потому что это создание так же хорошо соответствует страдающим манией величия дождевым червям и странному чувству юмора мышлингов. Не следует забывать о том, что мышлинги из народа кобольдов. А они славятся тем, что любят шутки, которые, мягко говоря, непонятны другим.

Люк удивленно поглядел на эльфийку, но видел слишком расплывчато для того, чтобы прочесть что-то по ее лицу.

— Должен предупредить тебя насчет Юливее, — сказал Олловейн. — Ее воспитывал джинн. И о ней тоже иногда говорят, что она обладает весьма своеобразным чувством юмора.

Тем временем змей нагнулся к Мириэлль и осторожно взял зубами маленькую шкатулочку. Затем посмотрел на нее и со скрипом уполз обратно в пещеру. Шкатулку он поставил на переполненный карниз скалы.

— А теперь что? — спросил Люк.

— Сейчас ты поищешь немного сухих дров, а мы поищем защищенное от ветра место, чтобы разбить лагерь. На поляне нужно переночевать. — Юливее понизила голос, когда увидела, что Мириэлль возвращается к ним. — Может быть, потом… что-то произойдет. Но в любом случае, ты вернул малышке смех и подарил чудесную игру в снежки. Я полагаю, что уже только ради этого стоило совершить путешествие.

Люк пошел к краю поляны и принялся отыскивать в темноте тонкие веточки. Он царапал руки, спотыкался и один раз даже ударился головой о ствол дуба. Потом пришла Мириэлль. У нее был камень, похожий на тот, что он находил когда-то. Он светился изнутри. Люк подумал о языческой богине в руинах розария. О богине, которую он обезглавил. На сердце стало тяжело.

Мириэлль что-то сказала. Посветила ему в лицо. От света камня глаза не болели.

Мириэлль повторила свои слова, но он не понял. Опустился перед ней на колени, в снег.

— Сейчас Юливее мне переведет, что ты хочешь.

Девочка снова попыталась. Наконец пожала плечами. Пустой рукав болтался из стороны в сторону.

Люк сжал губы. Нужно надеяться, что Олловейн ошибается. Он отдал бы все за то, чтобы этой ночью для малышки случилось чудо.

— Лиувар Альвередар, — торжественно сказала она и несмело поцеловала его в щеку. Затем собрала столько хвороста, сколько могла унести, и вернулась в лагерь.

Молодой рыцарь сложил дрова возле очага. Мириэлль воодушевленно дула на искры, которые Юливее выбивала из трута.

Он подошел к Олловейну, кормившему лошадей.

— Что такое «лиува альвереда»?

— Откуда ты это взял? Кто это сказал тебе?

— Просто скажи, что это значит.

— «Лиувар Альвередар» — это старая форма приветствия. Так здороваются кровные родственники. Или близкие друзья. Так говорят редко, видишь ли. На твоем языке это значило бы примерно «мир другу твоему».

Человек, который не хотел быть королем

Эрек посмотрел наверх, на тропу, по которой поднимался маленький отряд всадников. Он просто не понимал Гисхильду! Но в этом не было ничего нового.

— Не нужно делать такое лицо. Ты король. Люди уважают тебя. Ты будешь править, пока ее не будет.

Эрек вздохнул.

— Ты не хотел бы поменяться со мной?

Сигурд рассмеялся.

— Клянусь всеми богами, нет! Если бы у меня был выбор, иметь полный фурункулов зад и быть вынужденным ехать так верхом через горы Нахтцинны или усадить мою драгоценнейшую часть на бархатную подушку трона… Мальчик мой, я не колебался бы ни секунды. Я не создан для того, чтобы быть королем.

— Я тоже, — признался Эрек. Снова посмотрел наверх, на тропу. Красный плащ Гисхильды развевался на ветру, словно знамя. — Долго ее не будет?

— Может быть, пару дней… Она ничего не говорила?

Эрек покачал головой. Нет. Только вчера она снова впустила его к себе. Прошлая ночь дала ему такие надежды. Она любила его дико и страстно. Такого у них никогда еще не было. Сегодня утром он был так счастлив. Он думал, что все изменилось. Да, ночью они почти не разговаривали. Но иногда любви не нужны слова.

Утром она заявила ему, что хочет к озеру Отраженных Облаков. Эрек знал это место только по рассказам. Оно находилось далеко на севере, на перевале, который можно было пересечь только тогда, когда озеро замерзало. Когда-то там утонул младший брат Гисхильды. А ее предок, Ульрик Зимний Король, вместе со своей женой остановил там целое войско троллей. Говорили, что место это жуткое. Якобы там стояла скрытая святыня богов. На озеро ходили только члены королевской семьи.

— Она убегает, не так ли?

Сигурд произнес это не пренебрежительно. Тем не менее Эреку не нравилось, когда кто-то говорил о Гисхильде подобным образом. Даже если это было правдой.

— Она не убегает! Она ищет мира и хочет обдумать свои поступки.

— Было глупо прогонять эльфов!

— Она чувствовала себя преданной, — напомнил Эрек, точно зная, что подобные чувства не пристало испытывать королеве.

— Ты не рад, что он умер?

— Гисхильда любила его. Он не мог быть плохим парнем. Я рад, что никогда не встречался с ним. — Эрек всегда избегал думать о нем. Рыцарь был словно тенью Гисхильды. Он всегда был рядом, незримо. Эрек испытывал облегчение, оттого что эта тень наконец ушла. — Я пошлю гонцов к ярлам. Мы должны принять решение, как только вернется Гисхильда. Я велю говорить, что дети альвов ушли не насовсем, а потому, что у них на родине будет большой праздник.

Сигурд ухмыльнулся.

— Ты все-таки начинаешь править. Человек, который говорит, что ему не нравится быть королем. Я присмотрю за ней. Она мне как дочь. Сейчас, летом, на озеро есть только один путь. Мои мандриды будут начеку. Она хочет быть там одна, но тому, кто захочет пройти к ней, придется сначала пройти мимо меня. Она в безопасности.

— Конечно!

Эрек сказал это слишком поспешно. Он не боялся, что кто-то причинит Гисхильде вред. Его терзало совсем иное. Почему она пошла туда, где утонул ее младший брат? Она по-прежнему винила себя за это. Ноша была слишком тяжела для маленькой девочки. Равно как и ноша необходимости вести войну, которую невозможно выиграть. Эрек боялся, что она что-то с собой сделает.

Может быть, она хочет принести себя в жертву? Если бы она умерла, а дети альвов покинули страну, то можно было бы, по всей вероятности, заключить мир с Церковью Тьюреда. Так она избавила бы Фьордландию от того, чтобы, как Друсна, отдавать деревню за деревней, город за городом в бесконечной войне. Гисхольда стояла на пути у мира. Пока она жива, фьордландцы, вероятно, будут сражаться, потому что надеются. Но если она умрет…

Он озадаченно смотрел ей вслед. Ее волосы развевались на ветру, словно золотое знамя. Она придержала роскошного скакуна, на котором ездила всегда с тех пор, как вернулась во Фьордландию, и посмотрела на них. Королева до мозга костей!

Гисхильда помахала им рукой. Что это было — прощание или приказание Сигурду наконец следовать за ней? Может быть, их вчерашняя ночь любви была прощанием?

У Эрека было дурное предчувствие. Но он понимал также, что не сможет удержать ее.

— Мне кажется, что в тебе больше от короля, чем ты думаешь. — Сигурд развернул своего мерина. — Будь здоров, мальчик. Через пару дней мы вернемся.

Эрек провожал старика взглядом до тех пор, пока тот не присоединился к Гисхильде.

— Не бросай меня в беде, — тихо произнес он. Он пойдет в храм Лута и принесет богатые жертвы богу. — Все не может закончиться вот так!