Наследница трона - Хеннен Бернхард - Страница 26

Внезапно Эмерелль улыбнулась.

— Ты удивляешь меня. Если он действительно таков, каким видишь его ты, тебе нечего волноваться. Ты же знаешь, он родился в рубашке. Если ядовитое семя Церкви Тьюреда пустило корни не слишком глубоко в его сердце, он будет жить. Какому сыну человеческому была оказана милость быть рожденным во второй раз? И кто из ему подобных делился кровью с апсарой?

Аруна подумала обо всем том грузе, который даст молодому рыцарю его якобы новая жизнь. И, учитывая это, он уж точно не родился в рубашке. Сколько потребуется времени на то, чтобы он вспомнил свое прошлое? Узнает ли он, как предал своих братьев и сестер по ордену? Нужно надеяться, что он никогда не поймет, что рассказал во время своего долгого сна.

Эмерелль мягко коснулась ее живота, и лента из плоти и крови отпала. Аруна вздохнула. В этом звуке не слышалось облегчения. Она с сожалением смотрела на отпавшую пуповину.

Рыцарь застонал. Он ворочался у нее на руках, произносил слова, которых она не понимала. Аруна крепко держала его. В глазах у нее стояли слезы.

Королева провела кончиками пальцев по его лбу и глазам.

— Спи, сын человеческий.

Выражение ужаса сошло с лица рыцаря. Теперь его веки снова были разделены, но оставались закрытыми.

Теперь Эмерелль коснулась живота юноши в том месте, куда вросла пуповина, и она отпала.

Аруна проглотила слезы.

— Увижу ли я его еще когда-либо?

— Он не узнает тебя. Для него будет лучше, если он никогда не узнает о том, насколько был близок тебе. Не забывай, это всего лишь человек. Он мог бы этого и не понять.

Апсара подняла пуповину с выложенного мозаикой пола. Она была еще теплой от ее крови.

— Дай ему время, повелительница. Он не злой. Он запутался.

— Время уходит, Аруна. Наследие альвов не должно ускользнуть от нас. В Серебряной Чаше я видела, как над нашими городами развевается знамя погибшего дерева. У Ураваши и всех остальных твоих сестер тоже подобные видения. — Она пристально посмотрела на Аруну. — Ты апсара. Разве тебе неведома его судьба? Разве за все то время, которое ты была связана с ним, ты ни разу не заглянула в его будущее?

— Он стал кровью от крови моей. Частью меня. А видеть свое собственное будущее нам, к счастью, не дано, повелительница.

— Хочешь попробовать сейчас?

Аруна колебалась некоторое время. Затем покачала головой.

— Он навсегда останется частью меня.

Они долго молча смотрели друг на друга. От Ураваши Аруна знала, как отчаянно пыталась королева разорвать завесу над будущим, о том, что она уже не доверяла видениям, которые дарила ей Серебряная Чаша. Эмерелль часто посещала оракула. Аруна не решилась спрашивать, что сказала королеве ее княгиня. Глядя на королеву, апсара радовалась, что не должна нести ее бремя.

— Я обещаю тебе, что буду справедлива по отношению к юноше. — Эмерелль кивнула одетому в белое рыцарю, молча ждавшему неподалеку.

У него печальные глаза, подумала Аруна. Когда он опустился на колени, чтобы поднять мальчика, апсара мимоходом коснулась руки рыцаря. И в ужасе отпрянула. Она увидела смерть рыцаря. Возникло такое ощущение, словно пламя опалило ее кожу. Дни его были сочтены.

— Не беспокойся, Аруна.

Было совершенно ясно, что королева неверно истолковала ужас, отразившийся на ее лице.

— Олловейн присмотрит за сыном человеческим и позаботится о том, чтобы я не нарушила свое слово.

Два письма

Стражи привели его к покосившейся двери из посеревшего дерева. Поселение ордена Древа Праха выглядело запущенным. Анткерк не был важным портом. Родриго никогда не слышал о нем, до тех пор пока вчера днем «Посланник божий» не стал на якорь в его гавани. Неплохая рыбацкая деревня с разрушенными защитными сооружениями — вот что представляло собой это захолустье. Но Родриго был уверен в том, что в «Красной кружке» исполнят любое его желание. Нужно только поскорее выполнить это неприятное поручение.

Гребец вспомнил о том, как заглянул в таверну через щель между ставен, прежде чем подойти к висевшему над дверью фонарю и подать условленный сигнал.

Внутри он увидел трактирщицу с длинными черными волосами. У нее был такой открытый корсаж и она так охотно позволяла посетителям ощупывать себя, что Родриго был совершенно уверен в том, что от нее можно получить гораздо больше, чем кружку подогретого вина.

Один из стражников снова постучал в серые двери. На обоих солдатах были кирасы, морионы и сапоги до колен. Их обмундирование казалось таким же потрепанным, как и этот небольшой порт. Даже в свете факелов отчетливо виднелись следы ржавчины у швов на доспехах.

За дверью послышалось недовольное ворчание. Затем она открылась.

Родриго невольно отступил на шаг. Стоявший перед ним человек был великаном и пребывал в самом дурном расположении духа. Громила добрых два шага ростом, а грудь шириной с самый большой бочонок с водой в трюме «Посланника божьего». Рубашка его была расстегнута. На бледной коже груди завивались седые волоски. На морщинистой шее цвет кожи менялся на красно-коричневый, такого же цвета было и лицо. Парень носил доспехи всю свою жизнь, подумал Родриго; грудь его видела слишком мало солнца.

Холодные серые глаза изучали гребца. Черные волосы с сединой сбились на голове в паклю. Через весь лоб шел припухший шрам. Нос был бесформенной широкой грудой плоти. Родриго готов был поспорить на золотую монету, лежавшую у него в кармане, что его ломали по меньшей мере дважды. Наверняка этот гигант был ветераном языческих войн в Друсне.

— Чего надо? — прогудел он низким голосом.

— Посланник со стоящей в гавани галеры, господин, — поторопился ответить один из стражников.

Рыцарь смерил Родриго взглядом серых глаз.

— Ты выглядишь так, словно тебя сбросили в море.

Гребец вздрогнул. Фернандо долго втолковывал ему, что он ни в коем случае не должен проговориться о том, что плыл.

Ветеран отошел в сторону и махнул ему, приглашая войти.

— Проклятый дождь. Заходи, садись к камину.

Родриго вошел в расположенную в башне комнату с высоким потолком. С любопытством огляделся по сторонам. Кое-где со стен осыпалась штукатурка, открывая взору темно-красные кирпичи. Пол был устлан сухим тростником. Было на удивление тепло. Огонь в камине отбрасывал переменчивый красно-золотистый свет.

Родриго с удовольствием протянул руки к камину. Было приятно чувствовать тепло на своей коже. На чертовой галере не было ни единого теплого места. И меньше всего — на наполовину открытой палубе гребцов. Там не помогал даже большой тент, растянутый для защиты от дождя.

— Ну что? Что за сообщение у тебя для меня? — ветеран закрыл дверь.

Он казался очень усталым.

Родриго открыл кожаную сумку, пристегнутую к поясу. Достал завернутый в промасленную ткань сундучок и размотал ткань.

Рыцарь смотрел на него, нахмурив лоб.

Родриго осторожно поставил сундучок на низенький столик, стоявший у камина. Он был толщиной с его ладонь, достаточных размеров для того, чтобы уместить свернутый пергамент. Замок открылся с негромким щелчком. После этого Родриго обеими руками протянул рыцарю сундучок. Однажды он видел, что таким образом протягивают бумаги важным господам, и хотел произвести впечатление на рыцаря хорошими манерами.

Ветеран взломал печать и принялся читать. Едва пробежав глазами записку, он поднял взгляд.

— От кого ты получил это письмо?

— От писаря…

— Чьего писаря?

Родриго опустил взгляд под холодным взглядом серых глаз.

— Капитанского. Наш капитан потерял одну руку в морской битве с язычниками. Поэтому ему нужен писарь. — Фернандо приказал ему солгать. Никто не должен был узнать, что на борту «Посланника божьего» находится примарх Нового Рыцарства. Поэтому галера не заходила ни в одну гавань.

Ветеран снова погрузился в чтение письма. Читал он прищурившись.

Тем временем Родриго размышлял о черноволосой девушке и улыбался. Никто не сходил на берег, с тех пор как галера покинула военный порт у Вороньей Башни. Настроение среди моряков, гребцов и солдат было плохим. Обычно галеры заходили в порт каждые два дня и по меньшей мере часть команды получала разрешение покинуть судно. Но «Посланник божий» был словно корабль-призрак. Он оставался невидимым. Вопреки разуму он даже избегал подходить к берегу на такое расстояние, чтобы его можно было заметить.