Шпага д’Артаньяна - Перфильева Анастасия Витальевна - Страница 5

С яростью выхватив из ножен шпагу, стал рубить и колоть ни в чём не повинную древесину, то отступая, то наступая и делая выпады. Так он дал выход накопившемуся желанию сражаться и сразу утихомирился.

Оглянулся вокруг.

Звёзды сияли над домами. Громыхал по улице грузовик. Был уже настоящий вечер.

Витя похолодел. А расписка Гавриле Семёновичу?

Да, он должен немедленно получить её и сделать всё, как обещал. Иначе совесть его не будет спокойна.

Витя решительно вышел со двора. С Кривошипом было покончено навсегда. Что же, он сам пожалеет об этом…

Однако дома Витю ждало разочарование.

Ехидная Танюшка доложила, что родители сильно ругали Витю за то, что пропадает неизвестно где, велели ложиться спать, а сами ушли в гости и вернутся поздно.

Что было делать?

Витя сначала растерялся, потом успокоился.

Собственно, ничего страшного не произошло. Придётся перенести разговор с родителями на завтра — только и всего. Да, но как же Гаврила Семёнович?

Витя вышел на лестничную площадку и вызвал из соседней квартиры восьмилетнего Мишку. Мишка считался во дворе витиным адъютантом и выполнял все его поручения.

— Беги сейчас в дом, в том переулке, где Пуделька живёт, знаешь? — безапелляционно приказал Витя, — Постучи в окошко к Поповым, тебе откроют, и ты скажи… — он подумал. — Скажи так: «Родители согласятся, расписка будет». Повтори!

Мишка повторил.

— Правильно. Ну, сыпь!

И Витя, окончательно успокоившись, вернулся домой.

Старательно запрятав от любопытной Танюшки шпагу под матрац на своей кровати, Витя быстро поужинал и лёг спать. Заснул он тотчас же.

Трудным оказался для него первый день каникул!

Глава пятая

Мишка добросовестно выполнил витино поручение.

В девять часов вечера Гаврила Семёнович услышал стук в окно и вышел отворить дверь.

Перед ним стоял маленький мальчик в большой ушанке.

— Родители согласны, расписка будет! — пискнул он и исчез, как сквозь землю провалился.

— Ну вот, а ты беспокоилась! — сказал Гаврила Семёнович Марье Ивановне, возвращаясь в комнату. — От нашего Вити гонец приходил. Передал, что родители согласны…

Дело в том, что в тот день Марья Ивановна, узнав, что Гаврила Семёнович подарил Вите старую шпагу, долго журила мужа.

— Легкомысленно ты поступил, — говорила она. — Тебе всё шутки, а как бы неприятности не вышло.

— Ну, какие там неприятности! Сломанная, тупая шпага совершенно безопасна. Уж очень Витя ко мне с ней пристал… Ты бы видела, какие у него были глаза! Он же помешался сейчас на мушкетёрах…

— Тем хуже! — возразила Марья Ивановна.

— А это мы ещё посмотрим. Есть у меня тут одно соображение…

— Слишком мудрено что-то у тебя получается! Знаешь, какие мальчишки неосторожные… — ответила Марья Ивановна.

— Да что ты, в самом деле, панику развела? Витя никогда нас не обманет. А он обещал мне шпагу из дома не выносить, и родители его знают и разрешили. Что же тебе ещё нужно?

— Так-то так, но всё же… Легкомысленно ты поступил!

А у Вити тем временем дела обстояли так.

На следующее утро, проснувшись, он первым делом сунул руку под матрац — шпага лежала на месте.

Танюшка спала рядом в кроватке, отец уже ушёл. Витя и не слышал, как он встал; мать не гремела на кухне посудой, верно, была на рынке.

Вите сразу расхотелось спать.

На цыпочках, босой, он подошёл к зеркалу со шпагой в руке. Вид оказался совсем не подходящий: взъерошенный мальчишка в трусах с красными, как помидоры, щеками.

Недолго думая. Витя содрал чёрную клеёнчатую обложку с общей тетради, вырезал маску с дырками для глаз, прихватил на затылке тесёмкой… Ого! Получилось здорово…

Смущали только голые ноги и грудь.

Витя сдёрнул с вешалки материну шаль, завернулся в неё, как в плащ. Так было уже почти похоже! Затем он вытащил из шкафа новые отцовские сапоги, натянул их, отворотив голенища, как у настоящих ботфортов. Теперь уже Витя остался доволен собой!

Бормоча что-то себе под нос, он то прикладывал шпагу к бедру, то перебрасывал шаль с плеча на плечо и притопывал сапогом…

Наконец, сделав выпад, вступил в бой с воображаемым противником. Колол, рубил, наступал и поразил уже целых восемь врагов из числа зарубок…

— А зачем это ты мамину шаль надел? — услышал он вдруг в разгаре боя негодующий тонкий голосок, — И сапоги папины новые!.. Ой, какая у тебя страшная морда!

Витя грозно повернулся.

Маленькая Танюшка сидела на кровати и смотрела на него, вытаращив глаза.

— А тебе какое дело? — грубо ответил Витя, скрывая смущение.

— А вот я маме скажу… И что ножиком длинным в диван тыкаешь! Ты что, в «Кота в сапогах» играешь, да?

— «Играешь»! «В кота»! — криво усмехнулся он, срывая маску. — Ничего ты не понимаешь! Если отцу с матерью хоть слово скажешь, вот, видала?

Он показал Танюшке кулак. Вид у него был такой свирепый, что девочка съежилась.

В это время в передней зазвенел звонок.

Витя быстро скинул шаль, сапоги, засунул всё в шкаф, шпагу пихнул под матрац, вторично погрозив сестрёнке кулаком, и побежал в переднюю.

— Ты уже пришла, мамочка! — сладким голосом пропел он входившей матери и схватился за кошёлку с продуктами.

— Успеешь, не трогай без времени! — остановила его мать. — Не умывался, небось, ещё? Вот напеку оладьев, сядешь за стол и поешь.

— Да я же, мамочка, не для того! Я помочь!

— Помочь? Что это с тобой? Ну, неси, коли так, помощник.

— Я, мам, и чайник сейчас поставлю! — суетился Витя, — И картошки тебе почищу!

— С чего бы это? Уж не натворил ли чего? — Татьяна Петровна с удивлением посмотрела на сына, проходя на кухню.

— Да что ты, мама, ведь это, когда занятия, я тебе не всё делаю!

— Не всё? Лучше скажи — ничего. Ну, помогай, помогай, сынок! Со школой-то нынче куда пойдёте?

— Может быть, на каток, только лёд, наверное, растает. Мам, а папа когда придёт?

— Не знаю. Витик, обещался к вечеру… Буди Танюшку-то чай пить; у меня пироги стынут…

Весь день Витя старался угодить матери изо всех сил. Не дразнил Танюшку, убрал всё в комнате и даже сам вынес ведро с мусором.

Отец пришёл поздно.

После ужина Витя приступил к делу.

— Папа, — сказал он ласково и обнял отца за шею.

— Что тебе, Витик?

— Папа, ты просьбу одну мою выполнишь?

— Конечно. Если просьба того стоит.

— Папа, дай расписку, что мне можно держать шпагу!

— Что-о? Какую ещё шпагу? — отец высоко поднял брови.

Витя достал из-под матраца шпагу.

— Вот эту. Мне её подарил Гаврила Семёнович! Ну, знаешь, куда я за книжками хожу. И велел, чтобы я от тебя расписку принёс. Гляди, какая!..

Витя вынул шпагу из ножен:

— Немножечко обломанная, но это ничего! А рукоятка из чистого серебра… Ей, папа, может, лет пятьсот. Она, папа, наверное, рублей тысячу стоит, да?

— И ты говоришь, что её тебе подарили? — подозрительно спросил отец. — Так зачем же тебе расписка?

Витя растерялся.

— Ну, тогда мне её насовсем подарят!

— Насовсем… А пока, значит, не насовсем? Ты что-то, братец, плетёшь, — и отец повернулся на стуле и пристально посмотрел на Витю. — Говори сейчас, где ты взял эту шпагу?

— Да, папа же, честное слово!.. — взмолился Витя.

— Ты ещё скоро револьвер домой принесёшь и скажешь, что тебе милиционер за хорошие отметки подарил! Сейчас же отнеси шпагу, откуда взял. Мать! Иди, полюбуйся, какие твой фантазёр фокусы показывает!

Витина мама, как огня, боялась всякого оружия. Не отличала пороха от дроби и считала, что всё может взорваться. Увидев в руках сына шпагу, она побледнела, затрясла головой и воскликнула:

— Чтобы духу её здесь не было! Кто же такую страсть мальчишке дарить будет! Небось, сам без спроса взял!..