Рожденный от ветра - Ламли Брайан - Страница 10

– Кирби, – начала она без долгих предисловий, – Сэму не родной сын. Я люблю Кирби, но он отнюдь не дитя любви. Он рожден от ветра. Нет, пожалуйста, не перебивайте – избавьте меня от ваших рациональных доводов.

Можете ли вы понять меня, мистер Лотон? Думаю, нет. Признаюсь честно, поначалу я тоже думала, что схожу с ума, что случившееся – это просто какое-то наваждение, кошмар. Я так думала почти все время – пока не родился Кирби. Затем, когда он стал подрастать, моя уверенность в этом стала заметно ослабевать. Теперь же я доподлинно знаю, что не сошла с ума. Это было не наваждение, явившееся мне посреди снегов. Это чудовищная реальность! А почему бы и нет? Разве в мифологии народов мира мало историй о том, как бог возжелал простую смертную? В древние времена существовали всемогущие гиганты, мистер Лотон. Есть они и сейчас.

Помните экспедицию Венди-Смита в тридцать третьем году? Что, по-вашему, он нашел среди просторов Африки? Что заставило его произнести слова, которые я помню наизусть: «Бытуют удивительные легенды о существах, рожденных от звезд, которые населяли Землю за миллионы лет до появления человека и которые все еще таились в отдельных темных ее уголках, когда он заселил планету. По моему убеждению, эти существа сохранились на Земле и поныне».

Моя уверенность ничуть не слабее. В 1913 году в Данвиче у несчастной, полоумной женщины родились два монстра. Сейчас уже ни того ни другого нет в живых, но в Данвиче до сих пор поговаривают об этом случае, и об их отце, который вряд ли принадлежал к человеческому роду. Из прошлого до нас дошло немало и других свидетельств – о существах и силах, которые в человеческом сознании разрослись до размеров божества. И кто возьмется утверждать, что хотя бы часть этих преданий не соответствует действительности?

А Итаква… что ж, боги стихий присутствуют практически в любой земной мифологии. Это неудивительно, ибо даже сегодня – и говорю я не об одном Итакве, Обитателе Снегов – над головами людей дуют порой странные ветры, вселяя в их души безумие и ужас. Такие, к примеру, как фён, южный ветер альпийских долин. Есть еще ветры подземных каверн – такие звучат в пещерах Калабрии. Известно что услышав их, многие сильные духом спелеологи седели за одну ночь. Да что там седели! Теряли рассудок, превращались в полных идиотов! Что мы знаем об этих ветрах?

Человечество, мистер Лотон, – это не более чем гигантский муравейник, расположенный на краю бездны, называемой бесконечностью. А в бесконечности могут происходить какие угодно вещи, и кто знает, чем это завершится? Известны ли нам хоть какие-то факты – нам, существующим в крошечном уголке безграничной вселенной, этого пребывающего в непрерывном движении потока пространства и времени? В начале времен энергию звезд пили гиганты – существа, что шагали или парили в пространстве между мирами, заселяя звездные системы и используя их в своих целях. Некоторые из них сохранились до сих пор. Каким человеческий род предстает в глазах этих существ? Я скажу вам каким: мы не более чем жалкий планктон в бескрайнем море пространства и времени!

Но я немного отклонилась от главной темы. Факты же таковы: еще до того, как я прибыла в Нависсу вместе с Сэмом, ему сказали, что он бесплоден… а уехала я из Нависсы – после того, как чудовище убило моего мужа, – уже беременной.

Разумеется, сначала я решила, что доктора ошиблись, что Сэм отнюдь не страдал бесплодием, – и подтверждением тому был мой ребенок, который родился через восемь месяцев после гибели моего мужа. Безусловно, если следовать обычной логике, то Кирби был зачат еще до того, как мы с мужем приехали в Нависсу. И все же беременность протекала тяжело, а новорожденный младенец являл собой странное, жалкое зрелище – хрупкий и подозрительно тихий. И хотя мне мало что было известно о детях, я почти мгновенно прониклась уверенностью, что мой сын родился… до срока.

Ножки его оказались крупными даже для мальчика, а между пальцами имелась розовая кожаная перепонка, которая с годами стала больше и плотнее. Прошу вас понять меня правильно – мой сын не был каким-то там уродом, по крайней мере внешне. Такая перепонка встречается и у других людей, а у некоторых её можно увидеть даже на руках. Не считая ее, мой сын был во всех прочих отношениях нормальным ребенком. Ну, вообще-то не во всех…

Еще не научившись ходить, Кирби уже говорил. Детский лепет, скажете вы. Да, но только не для меня. Это случалось, только когда он оставался один в колыбельке… и за окном дул ветер. Он слышал этот ветер и разговаривал с ним. Впрочем, в этом тоже нет ничего примечательного. У многих детей имеется привычка разговаривать с невидимыми товарищами по играм – людьми и созданиями, которых видят лишь они и никто другой. Вот только я прислушивалась к его лепету, и порой…

Могу поклясться, порой ветер отвечал ему!

Смейтесь надо мной, если хотите, мистер Лотон, – наверное, на вашем месте я поступила бы точно так же. Но в нашем доме всегда дул ветер, даже в часы, когда вокруг царило полное безветрие…

Мой сын рос, и теперь это случалась не так часто – хотя, возможно, я настолько к этому привыкла, что уже не обращала внимания. Не знаю. Но когда настало время идти в школу… знаете, об этом не могло быть и речи. Мой сын был такой мечтатель… Нет, только не подумайте, он не отставал в развитии, не был тугодумом – просто Кирби постоянно жил в мире своих фантазий! А еще он обожал ветер – хотя с годами и перестал вести странные разговоры со сквозняками.

Одной летней ночью, когда мальчику было семь лет, с моря налетел страшный ветер, который грозил снести с места наш дом. Северный ветер со стороны Мексиканского залива… не исключено даже, что из куда более дальних мест, как знать? В общем, я не на шутку испугалась – как, впрочем, и все в нашей округе. Столько силы, столько ярости было в этом ветре, что он напомнил мне… другой ветер, из прошлого. Кирби почувствовал мой страх. Странно, но он распахнул настежь окно и что-то крикнул. Он кричал прямо в лицо этому безумному, завывающему ветру. Можете себе это представить? Маленький ребенок – зубы оскалены, волосы развеваются – кричит что-то ветру, которому ничего стоит подхватить его с земли и унести прочь…

И все же через мгновение ураган пошел на убыль. Кирби остался у окна, по-детски бранясь на отдельные порывы, которые еще не унимались. А потом пришла ночь – тихая, задумчивая.

В десять лет его заинтересовали модели аэропланов. Один из гувернеров всячески поддерживал и поощрял это его увлечение, даже помогал строить собственные модели. Видите ли, в развитии мой сын опережал других детей. Одна из созданных им моделей вызвала ажиотаж на выставке в местном клубе. Она была очень необычной формы: брюхо летательного аппарата было изогнутым и волнистым. Мотора модель не имела, а планировала в воздухе согласно изобретенному моим сыном принципу «воздушных волн». Я помню, в тот день другие члены клуба – и дети, и взрослые – поначалу смеялись над его моделью, заявляя, что она просто не способна удержаться в воздухе. Однако Кирби у них на глазах поднял ее в небо, где она и оставалась около часа. Люди зачарованно глазели, как его планер бросал вызов силам земного притяжения. А затем, в наказание за их насмешки, он разбил модель вдребезги – и, словно конфетти, разбросан бальсовые планки и бумагу у ног удивленных зрителей. В нем заговорила гордость, хотя он и был, по сути, еще ребенок. Я лично при этом не присутствовав, но мне говорили, что когда Кирби разбил свой планер, инженер одной из компаний, занимающихся выпуском подобных моделей, плакал…

А еще он любил воздушных змеев. Кирби мог часами сидеть, наблюдая за повисшим в воздухе змеем.

Когда мальчику исполнилось тринадцать, он попросил купить ему бинокль, чтобы наблюдать за полетом птиц. Особенно интересовали его ястребы – как те парят в воздухе, словно бы неподвижно, если не считать быстрого хлопанья крыльями. Они тоже, казалось, шагали вместе с ветром…

А затем настал день, когда дали о себе знать более серьезные и тревожные стороны его страсти к ветру и полетам. Я давно уже переживала за Кирби, волновалась из-за его перепадов настроения, странной одержимости…