Заря - "Арин" - Страница 44

Минуту ничего не происходило, а потом двери медленно и бесшумно раскрылись. И мы вошли в помещение. Оно было очень темным — окон не видно, а из освещения лишь с десяток свечей. Да и сама комната, если не смотреть на её внушительные размеры, больше походила на кабинет ученого — везде книги и свитки, а в глубине… Передо мной предстал мужчина лет сорока на вид, невоинского телосложения, но излишнего веса, как и худобы не было. Глаза светло-карего цвета «светились» умом и никаких психических отклонений, типа мании величия или садизма, не выдавали.

— Здравствуйте, — только и смогла сказать (приключения приключениями, но воспитание у меня всегда было на первом месте). Или я полная дура, или это и есть наш Благой Правитель, по совместительству Главный Зловред.

— Здравствуй, дитя, — чуть улыбнувшись произнес маг, потом перевел взгляд на наставника, — зачем ты привел её сюда?

— Она преодолела песню единства, — тихо и четко произнес мастер.

— Ну что ж, бывает, — пожал плечами мужчина, — это ведь от личности зависит. Если человек большую часть жизни проводит в одиночестве, то потребность в общении и понимании у него не настолько сильна, — надо же, а я надеялась, что просто являюсь сильным магом. Оказывается, все дело в моем образе жизни. Обидно, но терпимо.

— Она отказалась от выбора, — опять шелест осенних листьев во Тьме.

— Так значит, хочешь, что бы я стер тебе память? — удивленно поднял брови правитель, и почему же?

— Блок вы поставить не сможете, а память стертая имеет дурную особенность восстанавливаться со временем, — честно отвечаю так, как чувствую, если ЭТОТ захочет, я ему даже про малиновое варенье, которое таскала из кладовки, расскажу (и чем, честно говоря, занимаюсь до сих пор — мама, заботясь о моей фигуре, практически не давала мне сладкого).

— Умно, — признал маг, потом, усмехнувшись, откинулся на спинку кресла, — даже не хочется лишать памяти такую сообразительную девушку.

— А хочешь, — продолжил он с вдруг «загоревшимися» глазами, — я возьму тебя в ученицы?

Это было так неожиданно, что у меня даже на минуту отвисла челюсть. Повеселив правителя таким видом, резко со щелчком закрыла рот и четко сказала:

— Нет.

— Почему? — изумился маг.

И тут я совершила самую большую в жизни глупость. Я ответида:

— Потому, что я знаю, что произошло четыреста лет назад.

— И что же, — изобразил любопытство маг.

— Город Зари. Любимое детище магов… дальше продолжать правитель? — я хищно улыбнулась.

Тут мужчина посерьезнел и даже чуть погрустнел. Произнес:

— Ты хоть поняла, что ты сейчас сказала? — я поняла… и испугалась.

— Нравишься ты мне, да только теперь тебя убить придется. Не могу я сейчас, поддерживая столько заклинаний, еще одной мозги промыть, — он повернулся к наставнику, — отвести в камеру и поставить Стражу. Завтра придется проводить публичную казнь. Хоть не перед всем народом, — последнее сказано уже себе.

— Но правитель? — удивился мастер.

— Ты споришь? — сказано жестко и холодно, так не похоже на то, каким тоном он говорил со мной.

И меня повели. Я не сопротивлялась. Я только, что поняла, что своими руками вырыла себе могилу…

И теперь ничего не исправить…

Глава 13

Я лежала на полу темной абсолютно пустой камеры. Единственным освещением был свет факела, пробившийся сквозь зарешеченное окошко в двери, но оно было очень тусклым, так что вряд ли могло победить поселившуюся здесь темноту. В душе была пустота и спокойствие — обычные чувства, которые у меня пробуждала Тьма. Сейчас они были еще потому, что теперь я знала — все, конец. Я сама себе подписала приговор. Смерти мне бояться было нечего — я заранее смирилась с ней, еще тогда в лаборатории. Одно обидно: Зан так и никогда не узнает, что с его сестрой все в порядке… Физически, по крайней мере. Духовно же… Не знаю, но теперь Надьян и Натарина не такие, какими были. Если вспомнить, что я чувствовала, когда принимала чашу из рук мастера Лейрона, цельными личностями они сейчас не являются. И еще… Никто никогда не сможет рассказать мастеру Лейрону о том, кто он на самом деле. Никто, потому что листок… до сих пор у меня. Боги и Духи! Я же его непроизвольно в новое платье положила перед уходом! А если… если показать листок наставнику? Элфешт и эльфийский он знает.

Мысли бродили в голове, но тело не желало шевелиться. Не привыкло оно к такому истязанию: поспать не даю, да еще и нервы себе терзаю почем зря. А пол был не настолько холоден, чтобы замерзнуть. Поэтому, я решила отложить все это на потом, и заснула — даже твердость моей вынужденной «кровати» не помешала.

Он шел по невидимой большинству части замка и думал. Солнце было в зените, и не давало ему покоя, заставляя возвращаться к тому, что произошло прошлой ночью. Он не любил свет — тот растравлял пустоту в душе, заставлял метаться, искать неизвестно чего. Он хотел уйти в свои покои, где не было этого давящего солнца, где вместо метаний и пустоты, в душе появлялось спокойствие. Но сейчас нужно было находиться на свету, и Юриль Веран не давала ему покоя. Необычная девушка, со своим странным воображением. Но за что?.. Боги и Духи, за что правитель осудил её на смерть?! За какую-то детскую фантазию, за легенду, которую любопытная лайн откопала в малой библиотеке? И еще он не мог понять себя. Свои чувства. Не мог разобрать, интересуют его судьба девушки или ему все равно? Чувства менялись со скоростью мысли. Раньше это не замечалось, так как спокойствие и равнодушие понятия, пусть разные, но очень близкие. НО… первый раз правитель вынес смертный приговор. Да так не наказывали даже запрещенных магов! Да что говорить!! Их вообще не наказывали! А здесь? Девушка, которая даже выговор ни разу не получала! За что же её?

К девушке он относился очень положительно — всегда уважал таких людей. И честно говоря, ему будет жаль, если она умрет. Несправедливо умрет. Будет жаль её, Орнета, который, наверняка, очень любит племянницу. Да и самому будет одиноко. С тех пор, как в Замке появилась еще одна «ночная тень», жить стало как-то светлее, что ли. Хотя, в его случае (грустная ухмылка в мыслях) темнее. Со светом у него дружбы не сложилось.

Но что же делать с Юриль? Не оставлять же её так? Юриль… Ни одного из своих учеников, кроме обоих Веран, он не называл про себя по имени. Только по имени рода. И чем так запали в душу тихая девушка и вечно спокойный ничем непоколебимый юноша? Хотя… чего уж рассуждать, делать надо.

Вот перед лицом пристали знакомые двери. Взяться рукой за кольцо. Он испытал странное неудобство — первый раз пришел он сюда оспаривать приказ его правителя. Того, чьи приказы не оспариваются. Но этот свет… и темнота перестала приносить успокоение. Он подавил неприятное чувство и не дрогнувшей рукой постучал. Дождался, когда она бесшумно (так привычно) откроется перед ним, и вошел.

Комната (хотя ученики не знающие и половины Замка назвали бы её малым залом) встретила его мрачностью и шелестом бумаг. Странно… очень странно. Иногда, когда он заходил сюда, у него мимолетно, всего на мгновенье, возникало чувство, что этот кабинет должен выглядеть по-другому. Нет, не большим количеством света, с ним все нормально, а обстановкой. Более четкой, правильной, без рассеянности, присущей всем ученым. И более молодой, что ли. А еще у него иногда, при взгляде на своего повелителя, возникало раздражение, как у человека, чье законное место заняли. Раньше эти чувства практически не замечались, лишь на подсознании для общей информации. Сейчас же, когда даже Тьма отвернулась от него, он явственно чувствовал эти две эмоции и никак не мог понять их истоки. При этом благодарил Духов и Богов, что спокойное лицо уже давно у него стало рефлексом.

— Чего ты хотел, Лейрон? — спокойным и чуть доброжелательным тоном спросил правитель, отрываясь от бумаг.