Василиск - Другаль Сергей Александрович - Страница 4

А в это время Нури и Алешка прогуливались перед сном неподалеку от вольера, ожидая часа, когда надо гасить высоко подвешенные над крышами светильники.

- Представляешь, Нури, целый муравейник дюймовочек! Не совсем муравейник, а так, пень здоровый такой. И домики, домики - как опята. Под двускатными крышами.

- Сам придумал? - Нури со светлой завистью оглядел акселерата.

- Не веришь? А это видел? - Алешка достал из-за пазухи берестяной сверток. Развернул. Старославянской вязью на нем было написано: К жителям зоны. Обращение. Родились дюймовочки. Кто хочет видеть и помочь пусть приходит босиком и натощак как прокричит первый кочет. Сбор насупротив колодца по ту сторону тына где доска отходит.

- Сам, что ли, писал? Стиль... и ни единой запятой! Чему вас только в школе учат?

- Что уж ты, Нури! Иванушка дал. А в школе действительно... по двенадцать человек в классе! Я у него недавно в гостях был.

- Учителей не хватает, слишком высокие требования... В зону-то как попал? Через силовую завесу?

- Это от вас завеса, от взрослых. А народ там вполне, хотя немного замкнутый. Ну, да ты быстро привыкнешь.

- Как это я привыкну, с чего бы я привыкал? Да и не пройти в зону.

- Это правда, взрослому не пройти. По двум Причинам. Первая: взрослый все равно ничего не увидит. А вторая: если и увидит, так не поверит. Ну и нечего зря...- Алешка помолчал, потом спросил, глядя в сторону: - Ну так что, пойдешь?

Дюймовочки, подумал Нури. Целый муравейник... - Я же взрослый!

- Пусть это тебя не волнует, воспитатель Нури. Марь Ванна сказала, что ты никогда не повзрослеешь.

Они остановились у вольера, в котором жил тянитолкай. Прежде чем окончательно улечься, тот пощипывал стриженую травку. Опасения Сатона, что он разорвется, не оправдались: тяни-толкай передвигался подковкой, так, что каждая пара ног у него была передней.

К проволочной ограде прижался медведь, не спуская глаз с теленка. Ворон гулял по верху ограды, а со стороны, противоположной медведю, неподвижно стоял белогривый золотой конь и тоже таращился на тянитолкая. Днем его долго рассматривала лосиха с детенышем, потом ушла. Охотник Олле рассказывал, что из леса приходили и волки - ночью, чтобы их не видели... Теленок был пузатенький, ленивый и с плохим аппетитом. По-настоящему оживлялся он, только когда рядом был пес Гром, и это многих удивляло. Травоядный тянитолкай льнул к собаке, а ведь она, ни дать ни взять, хищник, о чем мы порой забываем...

- Значит, договорились, да? Завтра за тобой зайдет Гром. Как услышишь рык неподалеку, сразу выходи. За малышей не беспокойся, я тебя подменю на время отсутствия.

Сразу после утреннего обхода спален, еще до побудки, Нури связался по видео с директором. На голоэкране дед хорошо смотрелся, только борода его расплывалась у границ сфероида.

- В сказку? - Сатон отделил от бороды волосок, задумчиво накрутил на мизинец. - Иди непременно и немедля! Я пытался - не прошел. Энергию просят - дай! Реактивы дай. Программное обеспечение дай, а как сам захотел, представь, замялись. Излишне, видишь ли, рационален... Это правда, что есть, то есть. Конечно, сейчас Василиск объявился, призадумались, тебя вот сами зовут. - Сатон вздохнул. - Тонкое это дело... воссоздание. Что-то у них там заклинило. Разберешься - помоги.

Из поселка Нури и Гром двинулись налегке забирая все глубже в лес. В чистом сосняке, почти свободном от подлеска, легко дышалось. И было хорошо бежать по упругой хвое. Через частые ручьи Нури переходил, не снимая плетенных из кожи постол и обсыхая в движении. Было много птичьего гомона, но непривычно мало зверья: большинство копытных и почти все хищники обитали в лесостепи, саванне, окружающей лесной массив.

Постепенно лес густел, и на четвертом часу Нури, отвыкший от регулярных занятий, перешел на быстрый шаг. Трава до колен, вьющиеся растения и кустарник мешали бегу. Собаке, конечно, было легче: росту поменьше, а ног вдвое больше. Но и пес, не умея потеть, уже вывалил язык. Вплавь - Нури порадовался, что руки свободны - пересекли длинное озеро и недолго отдохнули на знакомом пляжике.

Неподалеку, в основании пологого скалистого холма, выпукло шевелилась покрытая звездами тяжелая синяя занавесь, прикрывавшая вход в пещеру. Отшельник, видимо, ушел по делам, иначе не преминул бы посидеть рядом, погладить пса и накормить их свежим хлебом с молоком. Из пещеры доносился храп льва Варсонофия.

И они пошли по извилистым тропам, удаляясь от странной скульптуры, и тревога постепенно вытеснялась привычной уверенностью. Мир стал, как и прежде, понятен, загадки отошли на второй план, и снова приятно было идти по мягкой граве и ощущать рядом невидимого в густеющей темноте черного пса. Нури прислушивался к шорохам и странным крикам вдали, разглядывал плывущую низко над лесом полную красную луну. Подумал: если Алешка и его друзья тоже вот так ходят по ночному лесу, то сопровождает их, видимо, Гром? И почему он, воспитатель, столь поздно узнает об этом? Игра в тайну? Но почему игра, тайна-то вполне настоящая!

В свете луны завеса потеряла радужность и воспринималась как прозрачный белый туман. Пес вошел в него, а следом и Нури - вдруг поняв, что если заговорит сейчас, то Гром уже не станет молчать, как обычно... Тот на ходу прижался к ноге Нури.

- Добрый человек и собака поймут друг друга и без слов. Но иногда так хочется поговорить, а не с кем. Говори, Нури, и я тебе отвечу.

Нури не удивился. Ощущение сказки уже овладело его сердцем. Он много раз видел, как охотник Олле разговаривал со своим псом вслух. Гам, вне сказки, Гром отвечал ему молча. А в Заколдованном Лесу он, естественно, и должен говорить...

- Ты уже был здесь?

- Много раз.

- Все-таки защита, а мы идем свободно...

- Если ночью и с тобой, то можно. Дети проходят.

- Но я взрослый!

- Ты веришь в сказку.

- Не понимаю...

- Тогда не знаю. Ведь я только собака, хотя и большая. Скажи, Нури, тебе иногда хочется повыть? Попросту, по-человечески? Мне интересно. Олле, например, никогда не воет.

- Если я скажу, что не хочется, ты поверишь?

- Нет, - пес надолго замолчал, поглядывая снизу на человека. - Мне хорошо, когда Олле рядом, но он часто уходит без меня, и тогда я вою. У тебя тоже кто-нибудь уходит? Ну, тот, кого ты любишь?

Нури не ответил на вопрос, а мог бы. Если кому человек и верит без остатка, то, конечно, собаке. И кто видел собаку, что не оправдала доверия?

Там, где они шли, туман светлел, и близкие звезды светили им, и вздрагивали вслед шагам махровые ромашки, А в конце прохода откуда-то сверху спланировал Ворон и сел на плечо Нури.

- Это наш Ворон, - сказал Гром. - Тот самый.

Нури поднял руку, и Ворон ущипнул его за палец. - А почему молчит?

- Умный. Здесь, в Заколдованном Лесу, было гораздо светлее и от луны, и от глубокого свечения Жар-птицы, расположившейся неподалеку на яблоне. В клюве у нее был зажат длинный стебель какой-то травы, надо думать, приворотного зелья. А под яблоней был сооружен очень широкий котел с низким помостом вокруг. Возле помоста стояла дубовая бадья и висел долбленый ковш. Под котлом вспыхивали редкие угарные огни, и тогда в котле что-то взбулькивало, лопались пузыри, выпуская пахучий пар. Большой сруб с мелкими окошками виднелся невдалеке, а на веревке между срубом и яблоней висели пучки травы, пристегнутые бельевыми прищепками, Под тускло светящимся окошком сидел, ничего себе, Серый Волк, мерцая исподлобья зеленым взглядом.

Гром было ощетинился, но, принюхавшись, вильнул хвостом и убежал в полумрак, откуда доносилось громкое хрумканье и что-то похожее на скрежет зубовный.

Потом из темноты оформился Дракон, вытянул длинную шею к котлу, и Нури застыл, как завороженный. Не то чтобы Дракон поражал воображение, скорее наоборот. Голова его была такой, какой и должна была быть. Разноцветные чешуйки, каждая с ладонь, покрывали ее, и только ноздри казались бархатными, да отвисала мягкая нижняя губа, обнажая полуметровые плоские белые резцы жвачного животного. В кошачьих зрачках отражались синие языки костра. Туловище было плохо различимо, но Нури снова охватило ощущение ужаса, первобытного и дремучего. Борясь с дурнотой, он похлопал Дракона по влажной ноздре: - Ну, чего уставился? Вытер пот со лба, чувствуя, что уже надоело бояться. Боялся неизвестно чего там, на поляне с единорогом, испугался травоядной скотины здесь, где по законам сказки страхи не должны пугать. А тем не менее холодный пот за ушами - вполне настоящий! Дракон покосился на Нури, выдохнул струю горячего воздуха.