Журнал «Если», 2003 № 05 - Дяченко Марина и Сергей - Страница 56

Кроме того, почва еще и состоит из частичек межпланетного мусора, падавшего на Ганимед последние три миллиарда лет. Вся равнина испещрена маленькими ямками и канавками. Метеоры побольше оставляли кратеры, выплескивающие белое на красно-черную корку. Темный лед — самый старый на Ганимеде. Большой метеор может пробить его, выбрасывая наружу свежий светлый лед. История Солнечной системы нацарапана на древней сморщенной физиономии Ганимеда, но мы до сих пор так и не разгадали до конца всех записей.

После того как энергетические гусеницы выполнят свою работу, пересеченной местности, изрезанной оврагами и лощинами, почти не останется. Жаль, наверное. Поднимающиеся к небу уступами гребни так прекрасны в косых желтых лучах заката… но на других спутниках остается еще немало им подобных. Солнечная система имеет куда больше спутников-снежков вроде Ганимеда, чем мест, пригодных для обитания людей. Приходится делать печальный, но вынужденный выбор.

Юри обогнул толстогубый кратер, заставляя сервомеханизмы карабкаться по склону, не теряя скорости. Похоже, он и в самом деле все схватывает на лету. У кратеров побольше края, как из оплавленного стекла: при столкновении все шероховатости сглаживаются. И теперь «Кошка» вышагивает, как по паркету. Я откинулся на спинку кресла, восхищаясь видом. Тень Ио казалась крошечной крапинкой на вечно пляшущих полосах Юпитера. Тонкое маленькое колечко планеты выглядело легкой, почти неразличимой линией, слишком близкой к Юпитеру, чтобы быть отчетливо различимой. Приходилось глядеть в сторону, чтобы поймать ее боковым зрением. Я знал: где-то есть небольшой спутник, медленно разрываемый приливо-отливными напряжениями и сгущающий своими обломками кольцо Юпитера, но он слишком мал, чтобы разглядеть его с Ганимеда. Глядя на все световые точки, мечущиеся по небу, невольно воображаешь систему Юпитера в виде гигантского часового механизма, каждое колесико и шестеренка которого движутся по некоему сложному закону. Наше дело — безболезненно влиться в работу этой огромной космической машины, не повредив ни единой детали.

Я зевнул, прервав ход своих размышлений, и взглянул на панель управления.

— Ты утром все показания снял?

Юри пожал плечами:

— Вчера вечером все было в порядке.

— Посмотрим…

Я нажал клавишу. На жидкокристаллическом дисплее появился перечень деталей системы. Замелькали черные цифры и чертежи. И вдруг что-то высветилось красным.

— Эй-эй! Баки В и С не наполнены, — процедил я.

— Что? Прошлой ночью я поставил систему в режим заполнения, а утром снял показания счетчика. Все было в порядке.

— Потому что счетчик был установлен на бак А. Нужно было заполнять каждый по отдельности и потом проверять. Ради всего святого…

— Это еще почему?! Все твои дурацкие идеи! Неужели трудно было объединить всю систему…

— Послушай, — перебил я, — «Кошка» иногда перевозит другие газы, для шахтеров или фермеров. Если компьютерное управление будет автоматически переключаться с А на В и С, кончится тем, что ты будешь вдыхать двуокись углерода или что там еще.

— Ох…

— Пару дней назад я тебе это показывал.

— Наверное, я забыл. Все же…

— Тихо.

Я наскоро произвел вычисления: мы уже прошли некоторое расстояние, а пути осталось…

— Мы не продержимся до следующей станции, — объявил я.

Юри, не спускавший глаз с дороги, поморщился.

— Как насчет наших скафандров? — медленно протянул он. — Там, должно быть, еще остался воздух.

— Ты перезаряжал свой, когда вернулся?

— Э… нет…

— Я тоже.

И тут напортачили!

Но я все равно проверил скафандры. Не слишком большое подспорье, но все же… Я пробежался пальцами по клавишам калькулятора, и на дисплее появились цифры. Как ни крути, а простую арифметику не обойдешь. Мы в глубокой заднице.

Юри увеличил скорость. Ноги «Кошки» звякали и спотыкались на выпирающих торосах фиолетового льда.

— Я решил, — выговорил он наконец, — что нам следует вызвать базу и попросить о помощи.

Я нахмурился.

— Мне бы не хотелось.

— Другого выхода нет.

— Кому-то придется вылететь сюда и сбросить контейнеры с воздухом. А это риск, потому что даже в разреженной атмосфере Ганимеда имеется что-то вроде ветра, природа которого еще до конца не ясна.

Юри настороженно уставился на меня.

— Дополнительная работа. Боюсь, капитан Вандез будет недоволен.

— Возможно, и нет.

Значит, до Юри дошло, что если придется писать рапорт, виноватым окажется он.

— Послушай, все дело в том, что кому-то на базе придется рисковать головой, и все из-за глупой ошибки.

Юри долго молчал. «Уокер» покачивался на неровной поверхности. На горизонте показалась тонкая струйка аммиачного пара.

— Может, тебе это не понравится, но я вовсе не собираюсь умирать здесь.

Он включил рацию и взялся за микрофон.

— Погоди. Я мог бы… — начал я.

— Что бы ты мог?

— Давай посмотрим карту, — решил я.

Несколько минут прошло в молчании.

— Вот. Видишь тот овраг, который перерезает лощину?

— Да. И что из того?

Я провел прямую линию от оврага через холмы к следующей широкой равнине. Линия прошла сквозь красную точку на другой стороне холмов.

— Эта точка и есть наша станция. Я бывал там раньше. Мы должны были проверить ее через два дня, на обратном пути. Но я могу добраться туда пешком, от этого оврага через холмы. Всего семнадцать километров.

— Не сможешь.

Я еще немного поразмыслил над картой и несколько минут спустя уже увереннее повторил:

— Сумею. Почти вся дорога проходит по руслам ручьев, это позволит избежать лишних подъемов.

Я снова взялся за калькулятор.

— Кислорода хватит, даже с избытком.

Юри пожал плечами.

— Ладно, бойскаут. Если оставишь мне достаточно воздуха, чтобы протянуть то время, пока тебя не будет, и еще немного, пока сюда доберется ракета с базы, если ты дашь дуба.

— Почему бы тебе самому не пойти?

— Я за то, чтобы немедленно вызвать базу. Путешествие — твоя идея.

— Слушай, если мы доложим о том, что случилось, у нас обоих не будет никаких шансов остаться.

— Скорее всего, — кисло пробурчал Юри.

— Я вовсе не желаю лететь на Землю. Там дерьмово до невозможности.

— Это точно. Но умирать — у меня еще меньше охоты.

— Ты просто трус, ты…

— Заткнись, Боле, иначе я разорву тебя на куски.

Я едва успел сдержаться, почувствовав необычайный прилив энергии. И понял, что сейчас случится. Но никто в здравом уме не дерется на борту «Уокера», если, конечно, намеревается и дальше им пользоваться. Поэтому я разжал кулаки и прошипел:

— Ладно, перемирие. Пока проблема не решится. А потом, клянусь Богом, я тебя изуродую.

— Вряд ли, — ухмыльнулся Юри. — Но не позволяй мне задерживать тебя…

Он показал на задвижку.

— Может, если мы…

— Это мои условия, Боле. Собираешься идти — иди один.

Похоже, он не шутил.

Холод сочился по ногам. Скафандр, как мог, защищал меня от внешней стужи, но и он был на пределе своих возможностей.

Розовые глыбы льда, серые скалы, черное небо — и тихие хрипы моего дыхания. Горло саднило от кашля. Воздух в шлеме был густым и вонючим. Я, спотыкаясь, брел вперед.

Мой чудесный план не сработал. Идти было чертовски трудно, а некоторые русла ручьев были забиты отходами: булыжниками, щебнем, скользкими обломками льда. Должно быть, со времени последних орбитальных съемок здесь проползла энергетическая установка.

Приходилось часами преодолевать завалы, карабкаться по каким-то скалам. Юри выслушал мои жалобы и предложил вызвать базу. Но пропади все пропадом, я не собирался праздновать труса и терять единственный шанс остаться здесь! Мой рейтинг должен оставаться высоким, даже если силы иссякнут!

Именно это я и продолжал себе твердить.

Но прошло еще несколько часов, и моя уверенность испарилась. Я не хотел откровенничать с Юри, но дела, похоже, обстояли хуже некуда. Если он догадается, как я устал, наверняка вызовет базу, и весь мой труд пропадет зря. Мало того, ублюдок получит немалое удовлетворение, потянув меня за собой, хотя вся эта история с баками — его ошибка, и все из-за глупого…