Спартак - Лесков Валентин Александрович - Страница 38

Сидели в засаде долго — не меньше часа. Первыми увидели кабанов загонщики. Находившаяся перед ними в значительном отдалении чаща кустарника вдруг затрещала — все насторожились! — и через минуту перед глазами загонщиков показался кабан. Он был огромен, буровато-серый, на хребте топорщилась жесткая грива из сивой щетины. Крепкие толстые ноги поддерживали мощное туловище и огромную голову с маленькими глазками и крупным пятачком. Изо рта у кабана торчали огромные трехгранные нижние клыки — удар таких клыков на охоте часто бывает смертелен! — и небольшие верхние, тупые и короткие.

Кабан стоял неподвижно. Убедившись, что опасности нет, он призывно хрюкнул и с проворством, неожиданным для такой огромной туши, побежал к ближайшим деревьям. Жадно хватая желуди, он с хрустом разгрызал их и тут же пожирал.

Вслед за кабаном из чащи кустарника неторопливо вышла свинья, за ней — подсвинки, потом выкатилась целая ватага полосатых поросят. Все они направились к вожаку и, расположившись рядом, тоже стали лакомиться желудями.

Загонщики не торопились прерывать их трапезу. Они хотели дать свиньям отойти подальше от спасительных кустов. В душе у некоторых даже шевельнулась жалость к вышедшим животным, ни в чем не виновным. У всех на глазах они мирно насыщались, не зная еще, что они обречены и час спустя почти все лишатся милой жизни.

Постепенно кабаны все дальше отходили от кустарника, свободно разбредаясь в разные стороны…

Наконец глава загонщиков сказал: «Пора начинать!» Тотчас все загонщики поднесли к губам охотничьи рожки и начали изо всех сил дуть в них. Одновременно они выскочили из засады, загораживая кабанам отступление назад, в кусты, а псари спустили с поводков своры собак. Те с громким лаем бросились вперед.

Увидев столь многочисленных врагов, кабаны метнулись в одну сторону, но и оттуда показались загонщики, яростно дующие в рожки, в другую — и там повторилось то же самое. Только одна сторона оставалась свободной от врагов, и кабаны сломя голову немедленно бросились по узкому коридору, надеясь прорваться.

Стон, треск и гул, лай многочисленных собак, сопение и хрюканье испуганных животных наполнили лес. Впереди бегущих животных, подняв хвост, тяжело несся кабан-вожак. Он прежде бывал в подобных переделках, о чем говорили шрамы от полученных им ран, и знал по опыту: здесь не дают пощады!

И действительно, охотники, выступив из-за деревьев, осыпали их многочисленными копьями и дротиками. Подсвинки и поросята, пораженные ими, падали на землю, потом снова вскакивали и бежали. Разъяренные собаки со всех сторон окружали их, хватая за уши, ляжки и бока… Пробежав еще 20—40 шагов, подсвинки и поросята падали на землю мертвыми.

Охотники, торжествуя, подхватывали свою добычу. Некоторые вязали ноги раненым, истошно визжащим поросятам…

Крикс и Спартак, все еще сидевшие в засаде, напряженно вглядывались в большого самца, несшегося в их сторону. Другие охотники, выскочившие из засады (они сидели впереди), кричали и бросали копья лишь с одной целью: чтобы напугать кабана и направить его в сторону Крикса и Спартака. Крикс категорически запретил всем другим охотникам поражать этого кабана. «Мне необходимо убить его лично!» — сказал он.

Решительная минута стремительно приближалась. Спартак искоса взглянул на Крикса. Тот сбросил с плеч плащ и остался в одной легкой одежде. Он весь подобрался, словно для прыжка, взял в руки тяжелый острый кинжал и приготовился. Хотя существовали и другие, более безопасные способы охоты (с помощью лошади, удара копьем из-за деревьев — дерево играло роль щита), Крикс хотел убить кабана способом самым древним, но и самым опасным. Иначе говоря, он хотел дать кабану свой шанс…

Кабан быстро приближался, рос буквально на глазах. Уже слышалось его частое дыхание, видны были каждая щетинка на теле, маленькие глазки, горевшие лютой злобой. Из-под копыт его комьями летела земля…

В тот момент, когда он оказался совсем рядом, Крикс с воинственным криком выскочил из засады. Кабан резко метнулся в сторону. Но было уже поздно: они пробежали бок о бок всего несколько шагов. В следующее мгновение, без малейшего колебания, Крикс вскочил на него верхом и со страшной силой вонзил ему кинжал в шею, в шейные позвонки — самое уязвимое место в теле кабана… Кабан пробежал еще несколько шагов, потом упал на колени. Крикс проворно соскочил с его спины и отскочил в сторону. Он знал: кабан опасен, даже раненный смертельно! Со всех сторон, радостно крича, бежали другие охотники. Их крики словно придали кабану новые силы. Он вновь поднялся на ноги, пробежал еще шагов 80 и вновь упал. Сердце его остановилось…

Крикс и другие охотники окружили тушу. Ликуя, Крикс исполнил вокруг поверженного врага бурный охотничий танец, крича:

— Мой!.. Мой!.. Мой!.. Я его сразил!!!

Подбежал Спартак (по уговору он страховал Крикса на случай неудачного удара). Крикс, ликуя, схватил его за руку:

— Спартак, посмотри! Зубы! Какие зубы! Сделаю из них ожерелье! А клыки! Какие клыки! Оправлю их в золото! Какая добыча! Какая добыча! Видел ли ты, Спартак, когда-нибудь такого красавца?!

Все охотники радостно кричали:

— Слава Криксу! Слава!

— Какой удар!

— Какая сила и смелость!

— Какое бесстрашие!

— Никто бы на такое не решился!

— Наш Крикс один на один может пойти на тура!

— На льва!

— На слона!

— У нашего Крикса львиное сердце!

Спартак с радостным облегчением расцеловал Крикса:

— Я рад, дорогой Крикс! Какой удар! Блестящая победа! А все-таки очень большой риск! Если прыжок окажется неудачным, рука внезапно дрогнет или откажет в успехе коварная Судьба — тогда конец: такими клыками кабан вышибет из охотника душу! Ведь и великий герой Актеон погиб во время охоты на кабана! Нет, я не позволю тебе больше так рисковать, Крикс! Но как я рад: все кончилось благополучно!

Крикс стер со лба горячий пот:

— Э, Спартак! Судьбы все равно не избежать! А я люблю риск и со времен моей юности рисковал всегда! Такие, как я, не умирают в своей постели! Слышал, как римляне говорят: «Тот, кого любят боги, умирает молодым!» Это, верно, обо мне сказано! А тебе не напоминает, Спартак, наша охота переживания арены?!

Пока они беседовали между собой, по всему охотничьему полю участники охоты потрошили убитых свиней: снимали косматые шкуры, извлекали внутренности, отрезали филеи и окорока…

Охотничьи собаки жадно лакали кровь, пожирали требушину и внутренности, брошенные им охотниками.

Наконец вся работа по разделке туш закончилась. Радостно возбужденные охотники взвалили на плечи мясо, взятых в плен поросят и двинулись назад, к своему становищу.

Пока молодые стражи, нанизав кусочки свежего мяса на вертела, занимались его поджариванием, Спартак и Крикс, присев в стороне на поваленном бурей дереве, беседовали между собой.

— Что поделаешь, дорогой Крикс! — смеясь, сказал Спартак, продолжая прерванную речь. — Мне всегда казалось: и Сабасий, и Атис — боги сомнительные. Боюсь, и на небе у них нет прав полного гражданства!

— Ты, Спартак, не веришь в богов, — с досадой сказал Крикс, — я знаю! Но я верю! И многие воины, и наши военачальники, они в богов тоже верят! Пусть под разными именами, но верят! Оставь нам нашу веру, не покушайся на нее, многим она облегчает жизнь! А философы, на которых ты часто ссылаешься, нам, людям веры, безразличны. Что они такое, твои философы, оскорбители богов?! В любом городе, у любого храма ты найдешь их! Там они всегда орут и переругиваются между собой. Там хватают друг друга за грудки их ученики! Там же мелочные торговцы продают всякий хлам, риторы бесстыдно извращают законы на погибель честным гражданам, лживые гадатели подло истолковывают достоверные знамения, поэты распевают свои бездарные стихи, а бараны-слушатели им аплодируют, не жалея ладоней, и даже восхваляют в самых пышных выражениях! А в это время всякие болтливые и гнусные софисты, всякие писаки рекламируют свои нелепые и вредные сочинения! Тем самым они делают людей еще хуже, лишая их благочестия, укрепляя в них невежество, самодовольство, безрассудство и коварство!