Черный - Хансен Эва - Страница 23

Окна квартиры беспокойных соседок Марии Олайсон были зашторены, но в комнате горел свет. Фрида на мгновение задержалась, вздохнула и решительно шагнула к двери в подъезд. Дверь без домофона, открыта, расписана граффити…

Краска на лестнице свежая, но стены тоже расписаны. Мария Олайсон права, в этом доме трудно ожидать респектабельности от жильцов. Сам дом старый, но мало ли старых домов в Стокгольме?

Фрида решила не заходить сначала к Олайсон, чтобы не застрять там на час, выслушивая словоохотливую даму. За дверью напротив играла музыка, вероятно работал телевизор. На звонок ответили не сразу.

– Ке?

Инспектор представилась по-шведски и следом по-английски, сказав, что она из муниципалитета по поводу будущего ремонта дома. После ухода Марии Олайсон она позвонила в муниципалитет и выяснила, что ремонт в этом доме действительно предстоит, но жильцов еще никто не опрашивал. Вполне логично, что начать пришлось с первой квартиры. Прикрытие у Фриды было серьезное, не подкопаешься. Она старалась не думать, что придется обходить с вопросами и остальных соседей, чтобы не вызвать подозрений.

Открыла дверь красивая мулатка, стройная, как фарфоровая статуэтка, с правильными чертами лица, большими глазами и белозубой улыбкой.

– Вы квартиросъемщица?

– What?

Пришлось перейти на английский.

– Вы здесь живете? Кто здесь живет? Я из муниципалитета.

– Хозяйки нет дома. Что от нее нужно?

– Подпись под согласием на ремонт подъезда. Как зовут хозяйку?

– Моника… Моника Полссон…

– Вы не знаете, квартира у нее в собственности?

– Не знаю.

– Извините. Придется зайти в другой раз. В какое время она бывает дома?

Девушка снова пожала плечами:

– Не знаю.

Взгляд напряженный, опасливый, но это объяснимо, боится любых представителей власти, наверное, есть почему пугаться, однако расспрашивать не стоит, можно просто спугнуть. А может, и пугать нечем, у девушки просто не все в порядке с документами?

Фрида подумала, что стоит передать этот адрес миграционной службе, пусть проверят.

Она поднялась на второй этаж и попросила подписать согласие на ремонт в одной из квартир, во второй никого не было дома. Потом на всякий случай разыграла звонок на мобильный:

– Да, милый? Собираю подписи по поводу будущего ремонта. Я всего три квартиры в этом подъезде посетила. В одной послали к черту, в двух подписи дали, еще в одной не открывают. Просто я думала, что ты задержишься, и решила поработать здесь. Хорошо, перенесу на завтра. Ну, не сердись, уже бегу.

Дольше оставаться в подъезде не стоило, могла выглянуть Олайсон и все испортить окончательно.

Вангер ждал Фриду за три квартала от дома, ближе подъезжать не рискнули, улица действительно просматривалась.

– Ну? – он с трудом скрывал свою тревогу, которая одолела, пока Фрида посещала беспокойный дом.

– Я, конечно, никогда не встречалась с Анной Свенссон, но, по-моему, подруги правы, это она. И фру Олайсон тоже права.

– Ты ей этого, надеюсь, не сказала?

– Я даже заходить не стала, иначе до утра бы не выбралась.

– Была только в квартире у Анны?

– В квартиру не пустили, разговаривали снаружи, обмануть, кажется, удалось. А вот выяснить – ничего.

Пришлось идти на поклон к Бергману с просьбой установить наружное наблюдение исходя из одних подозрений. Несмотря на нехватку людей, Бергман сумел этого добиться, правда, оговорив, что ненадолго.

– Ничего, даже если наружка просто сумеет сфотографировать подозрительную женщину, мы поймем, Анна это или нет.

Наружка сумела, но ясности и это не прибавило. Да, похоже на Анну Свенссон, но беременность… Женщина носила живот с достоинством. На снимке у нее темные волосы и немного выступающая нижняя челюсть. Конечно, мог быть парик и накладка на зубы.

Вангер ворчал:

– Так можно начать подозревать всех, у кого поврежден ноготь мизинца левой руки…

* * *

Мы не виделись неделю. Много это или мало? Для меня вопрос так не стоял, это не просто много, это невыносимо, безумно много!

Когда Ларс позвонил из Хитроу и сказал, что вылетает ближайшим рейсом, я просто взвизгнула:

– Когда тебя встречать? Ты прилетишь в Арландо? Каким рейсом?!

Он рассмеялся, смех довольный:

– Тысяча и один вопрос сразу. Хочешь сказать, что соскучилась и будешь рада меня видеть?

– Как ты можешь?! Когда?.. – я почти стонала от вожделения.

– Я опять всего на ночь, утром первым самолетом обратно, очень хочу тебя видеть. Приедешь? Жди меня на Эстермальмсгатан, договорились? Там есть душ… спальня… рояль…

Я ахнула, услышав про рояль, и тут же получила:

– На рояле вообще-то играют. А ты о чем подумала?

Голос вкрадчивый, заставивший меня снова застонать:

– Ла-арс…

– Соскучилась, слышу… Езжай туда, я около десяти буду. Линн, я завтра же обратно, у нас опять будет только ночь.

Мой восторженный визг заставил Бритт выскочить из ванной с ногой в одной штанине джинсов:

– Что случилось?!

– Ларс прилетает!

– Когда?

Я уже носилась по квартире, собираясь.

– Сегодня. Через три часа!

– Куда ты так торопишься?

– Он будет на Эстермальмсгатан через три часа!

Вместо того чтобы надеть джинсы полностью, Бритт вылезла из них и теперь стояла, сложив руки на груди и привалившись к двери ванной. На лице сарказм:

– За три часа до «Квартала жаворонков» можно дойти пешком и не торопясь.

– Я хочу еще принять душ и высушить волосы.

Подруга посторонилась:

– Принимай.

– Я там.

– А вдруг там не будет воды?

– Чего не будет?!

Бритт кивнула на нашу ванную:

– Иди мойся и суши свои волосы здесь, мало ли что творится там? Отключили свет, воду или еще что-то…

Она права, все следовало предусмотреть…

– Бритт, – я вдруг почувствовала настоящие угрызения совести оттого, что оставляла подругу в одиночестве, сама отправляясь в объятия Ларса, – я только на ночь. Он утром улетит обратно.

– Иди уж, не теряй время.

Торопливо моя голову и натирая тело, я размышляла о том, как мне повезло в жизни. Самый красивый в мире мужчина прилетает на одну ночь при первой же появившейся возможности, потому что страстно меня желает. М-м-м!..

Критически оглядев меня, Бритт сокрушенно помотала головой.

– Что не так? – на всякий случай я заглянула в зеркало.

– Ты на руки свои посмотри. Маникюру неделя.

– Ну… я…

– Садись и обрабатывай ногти, волосы я тебе высушу сама.

Пока я подрезала и подтачивала свои и без того недлинные ногти, Бритт колдовала над моей головой. Обозрев полученную в результате ее стараний шевелюру пуделя, я молча заплела косу. Подруга почти обиделась:

– Ну и пожалуйста!

– Бритт, не сердись, но Ларсу больше всего нравится коса.

Бритт не отозвалась, уйдя к себе в комнату. Я заглянула туда же и заговорщически сообщила:

– К тому же ему нравится сначала принимать душ вместе со мной, так что укладка бесполезна.

– Правда?!

Бритт долго сердиться не способна, во всяком случае на меня, через четверть часа, провожая меня на рандеву, подруга подала на ладони таблетку.

– Зачем?

– Это противозачаточная.

– Я поняла, но мне не нужно.

Бровь у подруги приподнялась точь-в-точь как у Ларса. И как они умудряются так двигать бровями, у меня не получалось.

– Вы пользуетесь резинками? – В поддержании презрительного тона оставалось только добавить: «Фи!», но Бритт тактично промолчала.

– Нет, не пользуемся, но таблеток тоже не надо.

Теперь подруга смотрела уже подозрительно:

– Но ты же можешь забеременеть?

– Могу. Ларс очень этого хочет.

– Ларс… ты… ну вы даете! Тогда сегодня точно забеременеешь!

Я невольно расхохоталась, ухватила голову подруги за уши и, притянув к себе, звонко чмокнула в нос:

– Бритт, ты прелесть! Все, до завтра.

Она умудрилась высунуть голову на площадку и театральным шепотом на весь дом потребовать: