Черный - Хансен Эва - Страница 19

– Конечно, ведь даже от приемных детей отказываются, а тут взрослые люди.

– А сами подопечные отказывались?

– И такое бывало. Иногда им не нравились условия, иногда отношения, иногда казалось, что придираются…

– Если отказываются те или другие, они обязаны прийти и вас известить?

– Вообще-то, да.

– И вы подыскиваете новую семью?

Черт возьми, Бритт со своей уверенностью и напором могла дать фору любому студенту-журналисту! Я даже позавидовала, лишний раз убедившись в правильности смены собственной профессии. Эрика не сомневалась в том, что перед ней журналистка, пусть даже будущая.

– Стараемся это сделать.

– А когда заканчивается процесс обучения, куда деваются подопечные, вы устраиваете их на работу, подбираете жилье?

– Здесь неоценимую помощь оказывают сами участницы проекта. Они не просто обучают, но и стараются подыскать работу подопечным, помочь им снять комнату…

– Всем удается?!

– Нет, конечно. Но чаще всего – да. – Эрика гордилась результатами деятельности своей организации и, честно говоря, имела на это право. Если все действительно так здорово, оставалось порадоваться за женщин, которые оказались в поле зрения Торсен и ее подруг.

– А вообще, все иммигрантки так же строго учитываются, как у вас?

– Что вы имеете в виду? Мы общественная организация и отчитываемся перед миграционной службой постоянно, потому и журнал ведем, – все же насторожилась женщина.

– В Америке нелегальная иммиграция стала настоящей проблемой уже давно, и решить ее никак не удается. Полиция борется, но пока не победила. А как в Швеции?

– Об этом лучше спросить у службы иммиграции. У нас только законные иммигрантки.

– В этом мы не сомневаемся. Скажите…

Бритт принялась расспрашивать, как помогают тем, кому язык упорно не дается, многие ли семьи, обучив одну, приходят за другой, следят ли сами за судьбами тех, кто жил в их доме, помогают ли те иммигрантки, которые уже преуспели, новым подругам…

Постепенно ей удалось заболтать Эрику настолько, что та забыла о неприятном вопросе.

Уходя, мы договорились через пару недель снова встретиться и вместе с Эрикой посетить несколько семей, которые только что обзавелись подопечными. Бритт обещала ей принести все материалы для статьи, прежде чем отправлять в свою редакцию.

– Вы делаете нужное дело, думаю, не только эти женщины, но и дети, которые у них родятся, будут вам благодарны.

Мы ехали домой после этого «репортажа», когда позвонил Ларс:

– Чем ты занята? Я завтра не приеду, потому что до конца недели буду читать лекции. Зато потом проведу в Стокгольме целых три дня. Как ты?

– Помогала Бритт делать репортаж об одной благотворительной организации.

– Кому помогала? Ты ей или это Бритт тебе?

– Нет, дорогой, Бритт тоже репортер, только внештатный, она доканывала феминистскую организацию, чтобы поместить репортаж в газете в Америке. А я только фотографировала.

– Почему мне кажется, что ты врешь?

– Клянусь! Покажу тебе все снимки и текст Бритт.

– Все равно врешь. Что за организация?

– Женская организация помогает иммигранткам освоиться в обществе, помещая их в семьи.

– Так… вы, случайно, не привели в дом десяток нуждающихся?

– Почему ирония, разве мы не можем заняться благотворительностью?

– Вы можете все, потому я и боюсь. Я совсем не против любой помощи тем, кто в ней нуждается, но очень боюсь вашей активности.

Мысленно я усмехнулась: знал бы Ларс, насколько прав.

Когда я закончила разговор, Бритт поморщилась:

– У нас четыре дня?

– Боюсь, что да.

– Линн, она врала, когда говорила о легальных иммигрантках.

– С чего ты взяла, Эрика мне показалась вполне искренней.

– Помнишь сериал «Обмани меня»?

Я не могла не помнить, потому что это один из любимых сериалов Бритт, его, а еще «Касла», «Следствие по телу», «Менталиста» и парочку других детективных шедевров подруга периодически пересматривала на большом экране телевизора, потому пусть не с сюжетами, но хотя бы с названиями я знакома.

– Ну и что?

– Там все прекрасно расписано: когда человек отводит глаза, когда задумывается и так далее…

– Но она смотрела тебе прямо в лицо и ничего никуда не отводила, это я заметила.

– Правильно! – Бритт была воодушевлена, словно нашла золотую жилу вместо Эльдорадо прямо посреди Кунгсхольмена. – И ни на мгновение не задумалась, как над остальными ответами.

– Из этого следует, что Эрика соврала? Как-то нелогично.

– Вот! Видно, что ты не смотрела сериал. Когда человек проговаривает заготовленную ложь, он не тормозит, припоминая, и смотрит прямо в глаза, чтобы проверить, вверят ли ему.

– Я думала наоборот.

– Я же говорю, зря не смотрела. Звони своему Вангеру, если хочешь найти адрес Паулы.

Вангер со вздохом согласился встретиться второй раз за день, только теперь попросил подойти в азиатский ресторанчик.

Он, видно, не привык к фике с булочками, но и в дорогие рестораны не ходил тоже. Логично, полицейские Стокгольма получают не столько, чтобы обедать в «Операкеларен», но мы с Бритт тоже предпочитали маленькие ресторанчики. «Мункейк» так «Мункейк». Обстановка там самая что ни на есть демократичная, за длинным столом сидят все подряд.

К тому времени, когда мы побывали у Эрики Торсен и снова встретились с Вангером, завсегдатаи ресторанчика отобедали, и нам нашлось место с краю, что лично меня радовало, не очень люблю вести серьезные беседы, когда слева и справа кто-то веселится.

Я не предупредила, что мы уже побывали в офисе общества, потому Даг решил, что пытаемся получить его согласие и сразу начал возражать:

– Нет, нет и нет, вы не пойдете в это общество. Я найду, кого туда отправить. Завтра возвращается из поездки моя помощница, она сходит!

Бритт картинно пожала плечами:

– Все уже сделано.

– То есть?

– Мы там побывали, у Эрики Торсен, которая вела передачу, интервью взяли, адреса тоже заполучили…

Вангер почти схватился за голову:

– Что вы ей сказали?!

– Что мы ради интервью. Кстати, все без обмана, – Бритт протянула Вангеру свое удостоверение. – И статья обязательно будет, я не выдумываю.

– А адреса?

– Это к Линн, у нее фото.

Вангер разглядывал снимки внимательно…

– Ну и какой из этих двадцати адресов тот, что нам нужен?

– Вот этот! – уверенно ткнула в какую-то строчку Бритт.

– Почему?

– Во-первых, нечто похожее слегка просматривалось в кадре из передачи, когда Паула протягивала листок своей подопечной, там тоже буква V. Во-вторых, – подруга не обращала ни малейшего внимания на скептическую усмешку Вангера, – посмотрите, адрес на этой строчке написан неуверенным почерком. При этом каждая буква выведена отдельно.

Я не выдержала:

– Ну и что?

Даг смотрел на Бритт по-прежнему скептически. Та пожала плечами, словно удивляясь, почему мы такие тупицы.

– Не соединяя между собой буквы, пишут только очень уверенные в себе люди.

– Но здесь буквы печатные, как их можно соединять?

– Да, и написаны каждая со своим наклоном. Пусть совсем чуть-чуть, но разным. Можно предположить, что человек просто крайне редко держит в руках ручку и пишет вообще что-то. Но у нас не тот случай: когда из двадцати строчек только одна принадлежит той, у которой повреждена рука, то выбрать несложно.

– Ты права, это тот самый адрес. Район не из лучших, я бы сказал, наоборот. Вам обеим там появляться нельзя, я не шучу. Если это действительно Паула, я дам вам знать. И очень прошу дальше без самодеятельности, вы ее спугнете, будет обидно. Ясно?

– Если это тот самый адрес, так действуйте! Мы вам преподнесли все на блюдечке, осталось только арестовать Анну-Паулу, – Бритт плевать на любые предупреждения об опасности. Она явно рассчитывала, что Вангер немедленно вызовет группу захвата, на улице взвоют сирены полицейских машин, а сам инспектор выскочит из кафе, на ходу расстегивая кобуру и снимая пистолет с предохранителя.