Торнан-варвар и жезл Тиамат - Лещенко Владимир - Страница 76

Скосив глаза, Торнан посмотрел на Мариссу. Та внешне была спокойна и расслаблена, но он ощущал то дикое внутреннее напряжение, что просто разрывало ее сейчас.

– Эта печь сооружена тут при императоре Ставре, – пояснил герцог, – и никогда не использовалась по назначению. При моем прадеде – он был изрядный вольнодумец – ее даже хотели сломать, но даже он не решился пойти против обычая.

Книжник согласно закивал.

«Так эту штуку тут сделали специально», – подумал Торнан. И сразу стало легче.

Он как бы невзначай придвинулся поближе к горячему колодцу столь замечательной печки. «Уже растопили? Ну, тем лучше».

– Обратите внимание на рисунок, украшающий решетку, – деликатно тронул его за рукав Сфин.

Торнан обратил. Переплетение бронзовых прутьев довольно искусно изображало легенду о дочери нобиля Йиара.

– Это работа самого великого Схуниссия, – восхищенно прошептал герцог. – Сегодня она первый раз будет использована по назначению…

Молча Торнан схватил нобиля и книжника за затылки и крепко стукнул головами.

Головами можно стукнуть по разному. Можно шутя – так, что ничего, кроме звона в ушах, жертвы не почувствуют. Можно до искр в глазах и сотрясения мозгов, коли они есть. Можно до беспамятства. А можно, если есть сила, так, что дробятся черепа и душа отлетает ввысь из вмиг холодеющего тела.

Торнан ударил вполсилы – так, чтобы оба не смогли сопротивляться, ошеломленные болью, но чтобы, не дай Дий, не лишились сознания.

А затем столкнул их вниз, прямо в дышащий жаром колодец печи.

В следующий миг Марисса подскочила сбоку, ударом сапога сбила решетку и подхваченной с пола скамейкой расплющила медный запор.

И под двухголосый вой заживо жарящихся хозяина и слуги они развернулись навстречу влетевшим в кухню – как чувствовали! – телохранителям.

Работа в паре – едва ли не самый сложный раздел фехтования, требующий сноровки и тренировки. Но будь Торнан тогда в состоянии соображать, он бы несомненно пришел к выводу, что лучшего второго номера, чем Марисса, представить невозможно. Избитые слова о невидимой связи, возникающей между бойцами, и о понимании с полувзгляда стали явью.

Выпад, уклонение, удар, выпад, уклонение, удар… Отбить обухом ятагана рапиру, которой его пытаются проткнуть, как назначенного на жаркое цыпленка, сместиться влево, давая дорогу скимитару, – и длинный костлявый мужик падает с разрубленной ключицей. Встретить эфесом предназначенный Мариссе взмах «кошкодера», поднырнуть под клинок и сверху вниз отхватить кисть противника, чтобы через секунду фалькатта амазонки оборвала его жизнь. Пропустить над собой гизарму и из низкой стойки нанести удар в печень седому усатому дядьке с серебряной медалью на отвороте камзола. Извини, брат, такова жизнь…

Их враги падали, обливаясь кровью из страшных рубленых ран – клинки Мариссы и капитана ковались из расчета, что ими будут рубить людей в доспехах, а на охранниках сенатора не было даже парадных лат.

«Только бы тут не оказалось лучников!» – подумал Торнан, прикончив спущенного со сворки волкодава, а через мгновение – протыкая кинувшегося с навахой псаря.

К их счастью, в поместье не было ни луков, ни арбалетов, ни этих новомодных штучек, плюющихся огнем на сорок шагов, про которые он только слышал, но не видел.

Поэтому спустя минуту они ворвались в комнату, где, замерев, сидели трое: Лиэнн, жрец и гувернантка. Хозяйская дочь замерла, не донеся до рта ложку с капустой.

Схватив взвизгнувшую девчонку и перебросив ее Мариссе, Торнан мимолетным движением сбил на пол жреца, пытавшегося его остановить, и рванулся к выходу на галерею.

В главном зале их ждало прелюбопытное зрелище: Чикко, бегущий по длинному пиршественному столу и довольно ловко отбивающийся при этом от компании слуг и стражников, пытающихся стащить его вниз. При этом он странно подпрыгивал, вертелся на месте, извивался всем телом, и, глядя на его ужимки и прыжки, Торнан вдруг почувствовал странное оцепенение, а из глубин сознания всплыл вопрос: а что, собственно, он делает тут и куда бежит? Но через долю мгновения совладал с собой, успев отвести глаза. Его друг сейчас демонстрировал то, о чем даже легенды почти не говорили: тот самый танец фоморских шаманов, который при должном исполнении дает почти божественную власть.

– Марисса, не смотри! – рявкнул он, толкая завороженную девушку.

Спутница мгновенно поняла что к чему: все таки чему то ее в храмовой школе учили.

Похоже, свои магические способности Чикко использовал на полную катушку. Двое преследователей валялись, скорчившись на полу, в луже мочи и содержимого кишечника, при этом отчаянно блевали. Еще один раскоряченно замер нелепой статуей посреди зала. Двое закрыли руками лица, нелепо шатаясь, как слепые.

– Торнан, помоги!!! Развернувшись, северянин увидел, как вооруженный большим мясницким топором повар пытается утащить за руку ополоумевшую от страха Лиэнн, в то время как за другую тянет Марисса, одновременно старясь достать храброго кухаря фалькаттой. Взревев, Торнан метнулся к нему, и тот, поняв, что ловить тут нечего, кинулся прочь подстреленным зайцем, отпустив девушку и уронив топор. Не помня себя, они скатились с лестницы в зал, где к этому моменту храбрецы оставили Чикко в покое и проворно отступили в угол, ощетинившись ножами и палками и готовясь подороже продать свои жизни. Но Торнан вовсе не собирался сражаться с ними.

– За мной, Чикко!!!

Все втроем они кинулись к выходу, при этом Марисса волокла дочь уже наверняка покойного хозяина чуть ли не на закорках.

Они скатились с мраморных ступенек. Торнан оглянулся. На верхнем балконе вроде бы мелькнули люди с мечами, но на их пути больше никто не стал. Челядь разбежалась по огромному дому, схоронившись кто где.

Возможно, промелькнула у него мысль, они могли бы безнаказанно разграбить этот дом. Но северянин с легким сердцем предоставил сделать это слугам, которые наверняка выдумают историю про банду кровожадных разбойников и амазонок, сопровождаемую могучим черным магом. Торнан отлично представлял, что будет делать дальше. Рвануть до конюшен, забрать своих лошадок и прихватить лучших коней в завод, затем пробежаться по стойлам, перехватывая сталью горло оставшимся животным, и уходить что есть мочи. До границы тридцать лиг, а там – ищи свищи…

Они не успели. Пожалуй, им не хватило всего нескольких минут – от погони оторваться на свежих лошадях было не так сложно. Но закон всемирного свинства проявил себя и в этот раз. Когда они уже спустились с лестницы, в ворота усадьбы влетели всадники на тяжелых конях под сине лиловыми чепраками, с лимонными султанами на сбруе. Их было много, очень много. Наследник альбийского престола оказал честь герцогу Мархо посещением его владений…

ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ

Кабак гудел встревоженными голосами. В этот поздний вечер «Заблудший путник» был лишен обычной ауры пьяного веселья, и выходившие из него мужики лишь озабоченно качали головами. И ни вино, ни соблазнительная фигура хозяйки, Магиты Толстухи, не могли отвлечь их от сумрачных мыслей. Ибо невероятные и тревожные дела стряслись в этой захолустной тихой округе.

Началось все с того, что десятник стражи Жорн Лис со своими ребятами, преследуя банду эргасских конокрадов, проехал мимо места, известного как Курган Старых. То, чему он и его ребята стали там свидетелями, заставило неукротимого и храброго Лиса, не боявшегося ни ножей придорожных бандитов, ни стрел бандитов лесных, повернуть назад. Потому как речь шла уже не о врагах из плоти и крови, а о делах таинственных и жутких, где не обошлось без темных сил и древних демонов.

Потому как, только его бесшабашный отряд на рысях подъехал к склону высокого, поросшего дроком и ежевикой угрюмого кургана, вечерний воздух огласился звуками самого настоящего сражения. Причем, как утверждал и Жорн, и его ребята – все люди бывалые и повоевавшие, – то были звуки не какой-то мелкой стычки, а самой настоящей большой битвы. Земля сотрясалась от лязга доспехов и конского топота, яростных боевых кличей, криков раненных и убиваемых, ржания умирающих коней и воплей животных, десятнику неизвестных, но тоже, судя по всему, участвовавших в битве – как, скажем, южные слоны или боевые псы айханов (разве что много крупнее последних).