Торнан-варвар и жезл Тиамат - Лещенко Владимир - Страница 36

– Мужики! Смотрите, кого я вам привел!

Очам Мариссы предстал мрачный полутемный подвал, в котором набилось с дюжину человек в рванье. Они встретили ее появление громким гоготом и радостным визгом.

Это была ловушка, куда она так глупо позволила себя заманить.

Она в ярости повернулась к маленькому оборванцу. Тот, осклабившись, еще крепче сжал ее руку с силой, которую трудно было заподозрить в столь хлипком на вид человечишке.

– Куда ты меня притащил, мразь?! – прошипела она, скрывая за гневом растерянность.

– К славным ребятам, которые давно не видели живой бабы! Нас выпустили из тюрьмы, чтобы мы сжигали трупы. А мы взяли да тягу дали! Пожрать и выпить у нас есть, только вот девок не хватает: все попрятались!

С нар поднялся рябой громила.

– Ты никак рехнулся, Землегрыз?! Ее хватятся завтра же – и на кого подумают?! Хочешь, чтоб город перевернули вверх дном?

– Так ведь она не из города. Пришла прямо перед тем, как наместник приказал закрыть ворота, с какими-то хмырями. Я ее еще на площади приметил, а потом выследил. Посмотри на нее! Настоящая красотка!

– Верно, девка королю впору! – поддержал кто-то.

– Я буду первым! – важно сообщил Землегрыз. – Заслужил ведь? Ничего, красуля, тебе понравится!

Никто не возражал, хотя по лицам было видно, что многим это не по вкусу.

Марисса отпрянула, но ее схватили сильные руки, а к горлу приставили длинный ржавый тесак, который Землегрыз как-то ухитрился спрятать в лохмотьях.

Животный ужас овладел всем ее существом на кратчайший миг, оживив самые жуткие страхи, тщательно загоняемые в самые дальние уголки сознания. Но тут же она взяла себя в руки.

Сделав вид, что напугана до смерти, она бессильно обмякла. Коротышка погладил ее по щеке, надвинувшись на нее, обдавая зловонием гниющей пасти. Но она не давала воли ни ярости, ни ненависти, даже когда грубые руки принялись срывать с нее рубаху, путаясь в шнуровке безрукавки.

Бандиты смотрели во все глаза, затаив дыхание и боясь пошевелиться, как будто пред ними совершался некий священный обряд. Вот в тусклом свете подвала пред ними предстали обнаженные плечи – точеные, с бархатистой смуглой кожей… Гогоча и мешая друг другу, вскочили они, стараясь не пропустить ни единой подробности предстоящего зрелища.

Прикинув, что пускающий слюни урод уже совсем расслабился и потерял бдительность, предвкушая совсем скорое наслаждение, воительница, сложив три пальца в щепоть, коротко ударила ублюдка в точку «малл» приемом, именуемым в крайг-мавен «удар скорпиона». Тот покачнулся, выкатив глаза от пронзившей его боли, и его оружие тут же перекочевало к Мариссе.

Через мгновение Землегрыз с проткнутыми кишками полетел на пол, под ноги оторопевшим товарищам.

– Да ты… – прошипел кто-то и запнулся.

– Ну, кто тут еще хочет моего тела?! – выкрикнула она.

Растопырив пальцы, вожак бросился на нее, пытаясь ударить в глаза, но она выставила вперед ногу и с силой ударила колченогого в грудь, метя по нижним ребрам – чтобы их обломки проткнули печень и легкие.

А затем распахнула дверь и была такова.

Через мгновение она выскочила из темного прохода, уже полностью владея собой, и юркнула в приведший ее сюда переулок. Ее не преследовали – то ли внезапное преображение беззащитной жертвы в дикого зверя их обескуражило, то ли боялись выдать свое убежище.

На выходе Марисса подумала, что девчонка в разорванной рубахе и с окровавленным тесаком будет, пожалуй, привлекать внимание – мягко говоря. Отшвырнув подальше оружие, она наскоро привела себя в порядок, кое-как завязав на груди рубаху и затянув разрезанные шнурки безрукавки.

– Что это с тобой?! – встревожено осведомился Торнан, когда она вошла в крипту.

– Решила прогуляться вот, – отмахнулась она. – Какие-то пьяные уроды… Еле отбилась!

При этом она почти не погрешила против истины. Рассказывать все, как было, ее совершенно не тянуло. Было стыдно своей глупости, опять же с этого дикого варвара станется пойти разбираться с теми головорезами, а им сейчас не до этого.

Тут же она подумала, что надо возблагодарить Богиню за спасение от ужасной участи.

Стоя в главном зале храма Тиамат, своей богини, вместе с несколькими десятками прихожан, что неустанно молили Небо пощадить их и даровать прощение несчастному городу, она долго молилась, обращаясь к Богине, затем вернулась к друзьям и устроилась в уголке, дожидаясь ночи. Из-за наглухо закрытых дверей храма доносились молитвы, жалобы и стоны. Но Мариссе все же удалось заснуть.

Она проснулась, как от толчка, и сразу поняла, что уже стемнело.

Чикко стоял на коленях возле Мариссы.

– Пойдем, – сказал он, поднимаясь, – нас ждут.

Нельмаз и Торнан стояли у черного хода в храм. Закатное небо затянули грозовые облака. Было невыносимо жарко и душно, особенно после прохлады, царившей в святилище. В воздухе стоял тяжелый запах дыма.

У входа в храм жгли ароматические травы и благовония в больших курильницах. Какой-то пышно одетый бородач с объемистым мешком подошел к костру и принялся горстями кидать туда темный порошок. Горький дым ожег глаза.

– Перец жжет, надо же! – усмехнулся жрец. – Эк припекло купчину!

Молча смотрели друзья, как исчезает в огне дорогая пряность.

В городе пахло смертью, могильная тишина обвивала его, точно саваном, и Марисса, не осмеливаясь говорить громко, прошептала:

– Куда мы пойдем?

– В квартал суконщиков, – так же еле слышно ответил Торнан, – наш единственный шанс – это пролезть через решетку, которая перегораживает реку. Мы с Нельмазом были там – охрана пока не поставлена.

Маленькая группа углубилась в запутанный лабиринт старых улиц. Проходя мимо домов, они иногда слышали обрывки молитвы или рыдания.

Вскоре они оказались рядом с рекой. Здесь располагались сукновальни, бывшие гордостью города. Нельмаз, который, чутко прислушиваясь, шел впереди, остановился у небольшого кривого мостика и показал им узкую дверь, пробитую в городской стене. Сейчас она была, естественно, замурована.

– Этот ход называется Кабаньим! – прошептал он. – Решетка прямо под ним.

Действительно, внизу проходил канал, перегороженный прутьями.

– А решетка?

– Не так страшно, – фыркнул жрец, извлекая из заплечной сумки толстую веревку. По синеватому оттенку Марисса узнала волокна южной пальмы арек – из таких же, разве что специально отобранных, была сплетена тетива ее лука. Такой веревкой легко можно было спутать даже быка.

– Желаю удачи! И да хранит вас Богиня! – бросил Нельмаз.

– А вы?! – удивилась Марисса.

– Останусь здесь. А как же иначе?

– А… чума?

– Это мой город, – просто сказал он. – И мой храм.

Марисса обратила внимание на длинный узкий шрам на шее жреца, спускающийся вниз, под ворот облачения. Шрам, свидетельствующий, что его обладатель когда-то близко познакомился с вражеским клинком.

Он поклонился и, не оглядываясь, двинулся широкими шагами вверх по переулку. Торнан уже спустился в воду, и Марисса с любопытством наблюдала за ним. Ант сноровисто обвязал веревкой прутья и, всунув под верхние железный ломик, начал крутить его, как колодезный ворот.

Торнану приходилось работать, стоя почти по грудь в воде. Марисса невольно вздрогнула. Эти прутья казались такими толстыми и крепкими! Однако Торнан, сжав зубы, вращал свою импровизированную лебедку, вкладывая в работу всю упорную ярость человека, которого внезапно лишили свободы.

Глядя на его лицо, Марисса лишний раз похвалила себя, что ничего не сказала спутникам об утреннем приключении. Было и прошло, а все хорошо, что хорошо кончается.

Торнан останавливался, расплетал узлы и вновь начинал крутить ломик. Железо гнулось, поскрипывало, пару раз даже прочнейшая абака не выдерживала, и приходилось вновь начинать все сначала.

Через четверть часа Торнан, мокрый с головы до ног, вылез из воды. Он тяжело дышал, но прутья явно прогнулись, давая возможность протиснуться между ними.