Торнан-варвар и жезл Тиамат - Лещенко Владимир - Страница 32

Отхожее место дворца было вполне достойно его великолепия. Выложенное мрамором и фаянсом, ярко освещенное четырьмя масляными лампами из того же фаянса, оно не имело ни лоханей, ни вульгарных дырок в полу. Имелся тут небольшой фонтанчик, непрерывно журчащий, и с десяток больших розеток белоснежного фаянса вдоль стен, тоже журчащих ручейками. Присутствующий тут же престарелый служитель в ливрее любезно сообщил, для чего нужен фонтан и для чего – розетки.

Подивившись хитроумной и удобной придумке, Торнан сделал дело, за которым пришел, и уже хотел уйти, как вдруг в нужник ввалился толстый, богато одетый хмырь, видать, кто-то из почтенных гостей, пьяный, как последний грузчик. Забористо ругаясь – даже капитан был удивлен, услышав такое в стенах дворца, – он проигнорировал жалкие попытки старца наставить его на путь истинный и справил нужду прямо на пол. Затем, под жалобные оханья служителя, принялся умываться в том самом фонтанчике, проигнорировав специально для омовений предназначенный сифон в углу.

Некоторое время Торнан раздумывал: то ли он просто никогда не видел подобного туалета, то ли, может, был тайным недругом правящей династии и таким способом выражал неприязнь к хозяевам дворца. Но в конце концов – какая разница? Конечно, будь князь Бэлиргэр его сюзереном, ант бы вытер получившееся безобразие самим виновником…

Торнан вышел из «комнаты обязательного облегчения» и, стараясь ступать бесшумно, двинулся по коридору – в направлении, обратном тому, каким пришел.

Перед глазами его стояла одна и та же картинка – последнее, что он увидел, перед тем как девки выволокли его из пиршественного покоя: хранящее печать напряженного предвкушающего ожидания лицо княжны Когиты, смотревшей на поглощенную едой Мариссу.

В стенах дворца стояла мертвая тишина.

Никакого продуманного плана у Торнана не было. Позднее он думал, что звериное чутье подчинило тогда себе его разум и вело нужным путем, позволяя избегать встреч с прислугой и стражниками.

Никем не задерживаемый, он добрался до второго этажа левого крыла. Выглянув в окно одного из трех эркеров большой залы, Торнан при лунном свете убедился, что не ошибся.

Прямо над ним и чуть левее виднелись еле освещенные узкие и высокие окна, под которыми во всю длину здания тянулся карниз – достаточно широкий, чтобы ловкий человек прошел по нему. Как подсказывала ему память и чутье, именно за вон теми угловыми окнами начинались покои княжны.

Торнан боком пролез через окно, высунул наружу одну ногу и, нащупав карниз, перенес на него вес тела. Распластавшись на стене, прижавшись к ней щекой и схватившись вытянутыми в стороны руками за камни, капитан начал осторожно продвигаться по выступу на высоте в тридцать с лишним фархов над известняковыми плитами, устилающими внутренний двор.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Торнан добрался до первого балкона. Он теперь уже подумывал, не сглупил ли, решившись на столь наглое поведение в княжеском дворце. Его порыв изрядно поостыл. Ну, вот заберется он незамеченным в покои к Когите, и что? Будет очень глупо, если он обнаружит там мирно беседующую с послом храма наследницу престола, или того хуже – их обеих, предающихся любви. В конце концов, подобные привычки – не такая уж невероятная редкость.

Когита может приказать посадить его в темницу – и будет в своем праве. А Марисса – дать в рыло: и тоже будет в своем праве.

А если Мариссы там и нет, то что с того? Мало того: кто помешает наследнице сказать, что он неизвестно как прошел в ее комнату, собираясь ее изнасиловать?

Да, темница светит в любом случае.

Но тем не менее он целеустремленно лез, подтягиваясь на архитектурных излишествах, в изобилии украшающих стены дворца правителей этой самоцветной страны.

Окна были узкие и по случаю теплой погоды – открытые. Но, даже будь ставни заперты, тихо выдавить ему их труда бы не составило. И вот он внутри.

Прислушавшись, он понял, что в апартаментах нет ни души.

Торнан без излишней спешки исследовал каждую комнату и мебель при слабом свете масляной лампы-ночника. Жилище принцессы состояло из четырех больших комнат: приемной и трех спален. Алые и золотые портьеры и гобелены драпировали обшитые панелями стены, полы покрывали пушистые ковры, узоры которых изображали охотничьи сцены, мебель розового дерева, привезенного из Суртии.

Никого. Торнан еще раз осмотрелся и увидел…

И увиденное заставило его испытать горьковатое облегчение – какое ощущает человек, переставший страдать и сомневаться, когда сбываются его дурные предчувствия.

Из-под дивана выглядывала знакомая перевязь с мечами.

Марисса явно попала в беду.

Как бы то ни было, она сняла бы оружие в последнюю очередь – как она всегда делала. А сняв, не бросила бы на пол. Он вытащил перевязь, осмотрел…

Да, явно снимала не она – амазонка всегда, расставаясь с оружием, старательно сматывала ремни и оборачивала их вокруг ножен, а сейчас они небрежно болтались.

Но что странно – следов борьбы в комнатах нет, а захватить и обезоружить такого бойца, как племянница Анизы, весьма трудно. Тем более вряд ли Когита прибегает в столь щекотливых случаях к помощи охраны или слуг.

Но как бы то ни было, у него было лишь два выхода. Либо дождаться возвращения хозяйки и расспросить, куда та девала Мариссу, либо поискать самому.

Он осторожно подошел к двери и ухмыльнулся – засов был задвинут изнутри и зафиксирован боковым крюком. А значит…

Во дворцах ведь обычно делают тайные ходы и комнаты, на случай разнообразных неприятностей, грозящих королям.

Потайной ход обнаружился за панелью, недалеко от окна во второй комнате. Капитан нашел его быстро – панель оказалась задвинута не до конца. Вытащив из ножен фалькатту и сунув ее за пояс сзади, он взял скимитар на изготовку, осторожно отодвинул тяжелый щит черного дерева, прихватил левой рукой ночник и двинулся вперед.

Вначале ход шел параллельно стене, а шагов через тридцать оборвался очень крутой и узкой винтовой лестницей, по которой мог пройти лишь один человек.

Новый коридор. Поворот налево. Потом еще шагов десять и снова лестница наверх. Коридор слегка поворачивал влево.

В конце хода тоже имелась потайная дверь. Ее невозможно было бы углядеть, если бы она была закрыта. Но щель и доносившиеся оттуда звуки выдавали тайну.

Торнан пригасил фитиль и приблизился.

Каменная плита была повернута на невидимой оси, оставив по обеим сторонам проемы, куда он заглянул.

Торнан не знал, что он ожидал увидеть за дверью, но уж определенно не то, что обнаружил. Пол обширного помещения покрывали все те же ковры. Стены украшали гобелены. У дальней стены стоял длинный стол из хорошего эбенового дерева, инкрустированный серебром.

И к этому столу была привязана раздетая Марисса. Амазонка дергалась и извивалась, стараясь освободиться от ремней, оплетавших ее руки и ноги, широко разведенные в стороны.

Перед ней прохаживался не кто иной, как наследница тийского престола, княжна Когита. Облачена она была в шаровары черной кожи и такую же жилетку на голое тело, усаженные серебряными бляхами. Сапоги на высоченном каблуке украшали многочисленные серебряные накладки.

И обе женщины, можно сказать, беседовали.

– …Шикса ставленая! Грязная сучка!!! Помесь свиньи и лисицы!!! – закончила воительница фразу и, задыхаясь, замерла.

– Ну, зачем ты так, дорогая, – промурлыкало ее высочество в ответ, – ну не упрямься – все равно сделаешь то, что я захочу! Точнее, я сделаю с тобой все, что захочу! Будешь умной и хорошей девочкой – все будет хорошо. А будешь упираться – вон там в углу колодец. Глубокий или нет – не знаю, оттуда еще никто не возвращался.

Бесшумно – а при нужде Торнан мог ходить бесшумно, – северянин прошмыгнул в щель, ловко проскочил вдоль стены…

И Когита поняла, что что-то не так, лишь получив хорошего пинка по обтянутому лакированной кожей заду.

Пока пропахавшая носом ковер высокородная развратница вскакивала и недоумевающее озиралась, Торнан рассек фалькаттой ремни. Свободной рукой ему пришлось удерживать Мариссу, тут же попытавшуюся кинуться на обидчицу.