Мое ходячее несчастье - Макгвайр Джейми - Страница 64

Она посмотрела в сторону лестницы, потом опять на меня:

— Уговорил.

Я за руку подвел Эбби к дивану, мы сели рядом и уставились в телевизор.

— Тэйлор, выключи свет, — скомандовал отец.

Мне хотелось обнять Голубку, но я не решился. Она пошла мне навстречу, и воспользоваться ситуацией было бы с моей стороны некрасиво. Поэтому я просто положил руку на спинку дивана.

Когда полфильма уже прошло, распахнулась входная дверь, и в ту же секунду мы увидели Томаса с багажом в руках.

— С Днем благодарения! — сказал он, опуская сумки на пол.

Отец встал и обнял его. Все, кроме меня, тоже подошли.

— Не хочешь поздороваться с Томасом? — шепотом спросила Эбби.

— Мне выпала возможность провести с тобой один вечер, — ответил я, глядя, как отец и братья хохочут и обнимаются. — Не хочу терять ни секунды.

Томас улыбнулся:

— Привет, Эбби! Рад снова тебя видеть!

Я дотронулся до Голубкиной ноги. Она посмотрела на мою руку, потом подняла глаза. Я понял намек и убрал ладонь, сцепив пальцы у себя на коленях. От вездесущего старшего брата это не укрылось, и он спросил:

— Что, в раю не все гладко?

— Заткнись, Томми, — проворчал я.

Все притихли и посмотрели на Эбби, ожидая объяснений. Она нервно улыбнулась, взяла мою руку в свои и, положив голову мне на плечо, сказала:

— Мы просто устали. Целый вечер хлопотали на кухне.

Я посмотрел на наши соединенные руки, и ужасно захотелось сказать Голубке, как я благодарен за то, что она сейчас для меня делала.

— Кстати, насчет усталости: я действительно вымоталась и, пожалуй, все-таки пойду спать, малыш. — Оглядев остальных, она добавила: — Всем спокойной ночи.

— Спокойной ночи, девочка, — сказал отец.

— Спокойной ночи, — сказали братья и проводили Эбби взглядом, пока она поднималась по лестнице.

— Я тоже скоро лягу! — крикнул я вдогонку.

— Да уж, я думаю, ты не заставишь себя долго ждать, — поддразнил меня Трентон.

— Везучий, паразит, — проворчал Тайлер.

— Эй, ребята, привыкайте относиться к ней как к сестре, — предупредил отец.

Не обращая внимания на реплики братьев, я взбежал по ступенькам и проскочил в дверь спальни как раз перед тем, как она захлопнулась. Я застыл, сообразив, что Эбби, наверное, хочет приготовиться ко сну и делать это при мне ей теперь неудобно.

— Подождать в коридоре, пока ты переоденешься?

— Я приму душ. Потом переоденусь в ванной.

Я потер шею ладонью:

— Ладно. Тогда я пока сооружу для себя лежку.

Эбби кивнула. Ее стальные глаза смотрели непреклонно. Стена, которой она от меня отгородилась, не пошатнулась. Вынув что-то из сумки, Голубка направилась в ванную.

Я откопал в шкафу несколько простынь с одеялом и разостлал все это на полу рядом с кроватью. Теперь у меня хотя бы появилась возможность поговорить с Эбби наедине — и на том спасибо.

Как только Голубка вышла из ванной, я бросил подушку в изголовье своей импровизированной постели и сам поспешил в душ. Не желая терять времени, намылился, сразу же смыл пену водой, вытерся, оделся и вернулся в спальню. Вся процедура не отняла и десяти минут.

Когда я вошел, Эбби лежала в кровати, натянув одеяло до самого подбородка. Ясное дело, ее постель выглядела куда привлекательнее, чем моя собственная. Я понял, что последняя ночь, которую я проведу с любимой девушкой в одной комнате, будет бессонной: лежа в нескольких дюймах от Голубки и не имея права до нее дотронуться, я стану просто слушать, как она дышит.

Я выключил свет и лег на пол:

— Это наша с тобой последняя ночь, да?

— Не начинай, Трэв. Я хочу спать, а не ругаться.

Я повернулся к Эбби лицом и приподнялся на локте. Она тоже повернулась ко мне.

— Я люблю тебя.

Секунду Голубка молча на меня смотрела.

— Ты же обещал…

— Я обещал, что не буду ничего подстраивать, чтобы восстановить наши отношения. Я действительно не собираюсь этого делать, — сказал я, протягивая к ней руку. — Но я не могу не хотеть снова быть с тобой.

— Ты мой друг, и мне жаль причинять тебе боль, но я должна слушать свой внутренний голос, а он всегда говорил, что ничего хорошего у нас с тобой не выйдет.

— Ты же меня любила, разве нет?

Эбби насупилась:

— Я и сейчас тебя люблю.

Тут на меня нахлынули все чувства сразу — с такой силой, что я не мог отделить одно от другого.

— Можно тебя кое о чем попросить?

— Ты уже кое о чем попросил. Поэтому я здесь, — усмехнулась Голубка.

— Если ты действительно решила… со мной порвать, то можно я в последний раз хотя бы полежу рядом?

— Не думаю, Трэв, что это хорошая мысль.

Я сжал ее руку:

— Пожалуйста! Я не смогу заснуть, зная, что ты так близко и это мой последний шанс тебя обнять.

Голубка посмотрела на меня и нахмурилась:

— Но учти: я не собираюсь заниматься с тобой сексом.

— Я и не прошу.

Эбби оглядела пол и задумалась. Потом, зажмурившись, отодвинулась от края кровати и отвернула одеяло. Я быстро забрался в постель и обхватил Голубку обеими руками. Атмосфера в комнате и без того была наэлектризованной, а теперь я и вовсе почувствовал себя на грани срыва — так взволновало меня прикосновение к Эбби.

— Мне будет этого не хватать, — сказал я.

Поцеловав Голубкины волосы, я прижал ее к себе и уткнулся лицом ей в шею. Она положила руку мне на спину, и я потянул носом воздух, вдыхая любимый запах и стараясь навсегда его запомнить.

— Я… боюсь, что не смогу, Трэвис, — сказала Эбби, пытаясь высвободиться.

Я сжал ее — не потому, что хотел удержать силой, а просто инстинктивно, чтобы подавить боль, которая мучила меня уже много дней подряд.

— Я не могу, — повторила Голубка.

Я понимал ее: мне тоже было тяжело, и все-таки я не хотел отстраняться.

— Тебе и не нужно ничего делать, — сказал я, не отрывая лица от Голубкиной кожи. — Просто позволь мне в последний раз подержать тебя вот так. И все.

После еще одной безуспешной попытки вырваться Эбби закрылась ладонями и заплакала. У меня тоже подступили слезы. Бережно приоткрыв Голубкино лицо, я поцеловал ей руку и посмотрел сначала на губы, потом опять на глаза. Она прерывисто выдохнула.

— Я никого уже не буду любить, как тебя, Голубка.

Эбби всхлипнула, дотронулась до моей щеки и мягко, как бы извиняясь, сказала:

— Не могу.

— Знаю, — ответил я дрогнувшим голосом. — Я с самого начала понимал, что недостоин тебя.

На Голубкином лице появилось болезненное выражение, она покачала головой:

— Дело не только в тебе, Трэв. Мы просто друг другу не подходим.

Я хотел возразить, но Эбби была права. Она заслуживала лучшего и стремилась найти свою судьбу. Кто я, на хрен, такой, чтобы мешать ей?

Подумав об этом, я глубоко вздохнул и положил голову Голубке на грудь.

Я проснулся, услышав шум и возню внизу.

— Ой! — крикнула Эбби с кухни.

Я сбежал по лестнице, на ходу натягивая футболку:

— Все в порядке, Голубка? — От босых ступней по всему телу растекался холод. — Черт! Пол просто ледяной!

Я попрыгал на одной ноге, потом на другой. Эбби подавила смешок. Было еще совсем рано: часов пять или шесть. Все, кроме нас, спали. По утрам я всегда легко возбуждался и теперь, глядя, как Эбби наклоняется, чтобы засунуть противень в духовку, еле себя сдержал.

— Можешь залезать обратно в постель. Я спустилась только поставить индейку.

— Ты со мной?

— Да.

— Тогда пойдем. — Я махнул в сторону лестницы.

Вернувшись в спальню, я снова стащил с себя футболку. Мы забрались под одеяло, натянув его до ушей. Голубка дрожала от холода. Я обнял ее и стал ждать, когда тепло наших тел создаст для нас кокон.

Посмотрев в окно, я увидел, как с серого неба падают крупные снежинки. Я поцеловал волосы Эбби, — казалось, она таяла у меня в руках. Нам было так хорошо, что можно было подумать, будто у нас все по-старому.