Дельфания - Лермонтов Владимир Юрьевич - Страница 12

В эти мгновения Мария клала руки на живот и, раскачиваясь, ходила по сумрачному сараю из угла в угол. И трудно сказать, кого больше убаюкивали эти песенки: ее или младенца, кому они больше нужны: матери или дочери. Мария забывалась, и перед ее глазами протекали светлые и добрые картины ее детства, когда ей мама пела колыбельные песни и все вокруг было мирно, спокойно и благодатно. Когда мир казался доброй, волшебной сказкой, где происходит только хорошее, только радостное, только светлое.

Пролетали дни. Марии иногда казалось, что издалека доносится шум прибоя. Неужели рядом море? — задавалась она вопросом. Когда дул ветер, то сквозь щели, казалось, доносился запах моря. Она стояла у самой большой щели и глубоко вдыхала свежий воздух, ведь запах навоза, господствующий в сарае, подавлял все остальные запахи. Иногда она слышала, как по крыше прыгали воробьи и бойко щебетали. Ночью по полу шныряли крысы и иногда даже запрыгивали на нее. Она сначала кричала от страха, а потом привыкла и просто сбрасывала их с себя. А впоследствии оставляла на полу у дыр под стенами кусочки лепешки, и крысы перестали ее беспокоить.

В то утро она услышала снаружи громкие, возбужденные мужские голоса, которые приближались. Сердце ушло в пятки, когда Мария поняла, что месяц, отпущенный ей похитителями для выплаты выкупа, миновал. Разъяренные мужчины буквально ворвались в сарай и стали гневно кричать. В руке одного блеснуло лезвие ножа. Мария сидела бледная и неподвижная в ожидании самого худшего, и ее губы лепетали: "Пресвятая Богородица, спаси! ". Когда тот, что с ножом, приблизился к Марии, она закрыла лицо руками от страха и вся напряглась в ожидании удара. Как вдруг раздался рядом с нею каркающий голос старухи, и она увидела, что старуха стоит к ней спиной и не дает мужчине с ножом приблизиться к Марии. Старуха что-то восклицала, а мужчина пытался все-таки отстранить ее, и даже наступило мгновение, когда казалось, что вот-вот он и старуху ударит ножом. Но та что-то быстро говорила и указывала клюкой на Марию. Наконец мужчины отступили, и все вышли наружу, затворив дверь, оставив обезумевшую от страха женщину. Еще долго доносились голоса снаружи, а Мария плакала и благодарила Царицу Небесную, что Она спасла ее от неминуемой смерти.

Вечером пришла старуха, принесла еду и впервые заговорила с Марией:

— Твая частя, что ти беремень. Твай рибенк продадют, — пролепетала старуха и улыбнулась хитрой и коварной улыбкой, как бы говорящей, что от нее ничего не скроешь.

Причина, по которой Мария сегодня осталась жива, буквально пригвоздила женщину к тому месту, где она сидела.

— Бог мой! — шептала она, — Бог мой, что же, это такое!

Однако как бы там ни было, но теперь Марии в рацион было добавлено козье молоко, и ее выпустили из заточения. Хотя она и продолжала жить в сарае. Впервые она могла осмотреться вокруг. Это был маленький хуторок, состоящий всего из каких-то десяти хаток, в половине из которых жизни вовсе не наблюдалось. Дом, в котором держали пленницу, находился на отшибе, на горе, а внизу виднелось море. От дома к морю протоптана тропинка. Теперь Мария помогала старухе по хозяйству: мыла посуду, стирала белье, убиралась за козами и так далее. Но самое главное, что теперь ей позволялось ходить к самому морю полоскать белье. Это было для Марии сказочным подарком. Видимо, похитители ее решили, что та уже никуда не сбежит, да и ребенок для продажи должен быть здоров, иначе цену за него не дадут.

Мария шла по каменистой тропке с корзиной белья, заходила на старый полуразбитый мостик и с него полоскала белье. В эти мгновения она забывалась и любовалась морем. Потом она еще более осмелела и стала купаться, тем более что на берегу, как правило, никого не было, кроме одиноко лежащего на гальке огромного пса. Вначале, когда Мария пришла сюда впервые, она испугалась эту собаку, но, увидев, что у той нет никаких злых намерений, успокоилась. А потом даже стала приносить ей кости, которые утаивала от старухи в переднике. Мария бросала собаке кости издалека, близко подходить боялась, слишком грозный вид был у нее. Пес на лету хватал гостинцы и вмиг сгрызал их. Марии показалось, что пес чем-то очень расстроен или болен, но первой шага к более близкому знакомству не делала.

Когда Мария заходила в обжигающее осеннее море, с ней происходило что-то невероятное. Все страдания, какие выпали на ее долю в последний год, будто сбрасывались, как ветхое белье, и она заново рождалась на свет. Ее тело и душа наполнялись какой-то неизъяснимой радостью и счастьем. Мария плавала в море и веселилась, как ребенок. Она ныряла и кувыркалась, барахталась и хлопала по воде ладонями. И ребеночку, видимо, нравились такая зарядка и веселье, потому что он сразу оживлялся и начинал двигать в животе ручками и ножками, будто тоже вместе с матерью плавал в море и предавался играм.

Иногда совсем близко к берегу подплывали дельфины, Мария махала им. рукой и думала, почему она не дельфин? Как, наверное, хорошо быть жителем моря, вот так плавать на свободе и не знать войны, горя, которое люди по невежеству своему устраивают на земле. И когда она купалась, то воображала себя дельфином. Она представляла, что вот они вместе с дочерью-дельфиненком плывут в неведомые края, смотрят на диковинные страны, и ничто не разлучит их, ничто не помешает их счастью. Фантазии Марии распространялись и дальше: она видела потом и мужа, и исчезнувшего сынишку, и они такой семейной стайкой разрезают изумрудные волны и несутся в хрустальных брызгах навстречу ветру, солнцу, морю. Плывут так далеко, где не будет больше ни слез, ни разлуки, ни горя, а только любовь, нежность и жизнь. Жизнь божественная и волшебная.

Мечтания Марии так действовали на нее, что она будто уже действительно переносилась в другое пространство, в иной, параллельный мир. Теперь она каждый день ждала, когда пойдет на море и вновь предастся своим фантазиям. К счастью, старуха была больна и зачастую лежала в доме и дремала. Мужчины с той поры, когда чуть не убили ее, так и не появлялись. Марии даже стало порой казаться, что они больше не вернутся, может быть, они забудут о ней, и она всегда вот так будет жить с этой старухой, алчная сообразительность которой спасла Марии жизнь. Ну, что ж, пусть будет так. Кавказская невольница сумела найти в себе силы и мужество, чтобы не только не угнетать себя сознанием своего настоящего положения, но и сотворила свой мир, мир любви, благодати и радости. Она приготовила для будущего младенца этот чудесный мир, оазис любви в пустыне зла. Женское сердце, возможно, только оно, и может творить такие чудеса!

Меж тем живот становился больше, и ей трудно было спускаться к морю, а тем более подниматься. Но она продолжала ходить и купаться. Единственное, что омрачало ее, так это непогода, когда разыгрывались штормы. Море становилось черным, недобрым. Тяжелые, ревущие волны накатывались на берег и рассыпались белоснежной пеной. Мария в такие дни стояла на берегу, смотрела вдаль и думала о том, что дельфинам даже такой шторм нипочем. Невдалеке от Марии все так же лежал этот большой пес, и ему, наверное, также было все равно, только разве что пришлось удалиться подальше от берега.

Однажды Мария набралась смелости и крикнула псу:

— Эй, бродяга, как тебя зовут? Ты лаять умеешь? Но пес будто не слышал женщину и продолжал лежать.

— Ты не кусаешься? А команды знаешь? А ну-ка, давай проверим. Ко мне! — крикнула Мария.

Решив наконец, что контакта с этим странным псом не получится, она уже негромко произнесла, махнув рукой:

— Эх ты, сидишь, как отшельник, и ничего тебе не надо!