Последнее письмо от твоего любимого - Мойес Джоджо - Страница 14

Вскоре принесли горячее — говяжий рулет, запеченный с грибами в сливках, а Энтони тем временем узнал, что Дженнифер Стерлинг, урожденная Верриндер, замужем уже четыре года.

Практически всю жизнь прожила в Лондоне, а вот муж часто ездит по делам на шахты. Зиму, часть лета и праздники они проводят на Ривьере, так как светская жизнь Лондона им порядком наскучила. Здесь все знают друг друга, сообщила она, пристально разглядывая сидящую напротив жену мэра. Кому захочется постоянно жить в аквариуме, где плавают исключительно золотые рыбки?

Все, что Дженнифер Стерлинг сказала ему, характеризовало ее как очередную пресытившуюся светскими развлечениями жену богатого человека. Однако Энтони заметил в ней и нечто иное: Дженнифер Стерлинг была слишком одинока и слишком умна для своего положения в обществе и, судя по всему, еще не понимала, к чему это может привести через пару лет. Пока что лишь едва заметная печаль, сквозившая в ее взгляде, выдавала в ней человека мыслящего. Эта женщина оказалась заложницей бесконечного и бессмысленного водоворота светской жизни.

Детей у них не было, на его вопрос почему, Дженнифер ответила: «Говорят, супругам нужно хотя бы какое-то время провести в одной стране, чтобы завести детей». Услышав это, Энтони сперва подумал, не заигрывает ли она с ним, однако по ее простодушному взгляду понял, что эта ситуация ее скорее забавляет, чем расстраивает.

— А у вас есть дети, Энтони? — поинтересовалась она.

— Ммм… Похоже, один все-таки есть. Живет с моей бывшей женой, которая готова на все, что угодно, лишь бы я не сбил сына с пути истинного, — непроизвольно ответил Энтони и сразу понял, что прилично набрался. В трезвом виде он никогда не стал бы упоминать о существовании Филлипа.

Она улыбнулась, но так серьезно посмотрела на него, как будто пыталась решить, стоит ей посочувствовать ему или нет. О нет, только не это, безмолвно взмолился он, налил себе еще вина, чтобы скрыть смущение, и добавил:

— Ничего страшного… Он…

— А как вы обычно сбиваете людей с пути истинного, мистер О’Хара? — спросила дочь мэра Мариетта, сидящая напротив него.

— Подозреваю, мадемуазель, что, вообще-то, меня самого довольно легко сбить с пути истинного. Если бы я не принял решение написать крайне положительную статью о мистере Стерлинге, то, полагаю, после такого роскошного ужина в такой компании мне ничего другого уже не осталось бы. А вас как сбить с пути истинного, миссис Монкрифф? — обратился Энтони к Ивонне, считая ее наиболее безобидной собеседницей из всех присутствующих.

— О, проще простого. Только вот что-то никто не пытается, — ответила она.

— Чушь! — ласково перебил ее муж. — Вспомни, сколько месяцев я потратил, чтобы совратить тебя?

— Тебе пришлось дорого заплатить за меня, милый. В отличие от мистера О’Хара у тебя нет ни внешности, ни обаяния, — парировала Ивонна, посылая мужу воздушный поцелуй. — Если кого и невозможно совратить, так это Дженни. Она же просто само совершенство, настоящий ангел во плоти, не правда ли?

— Неподкупных душ в этом мире не существует — это вопрос цены, — возразил Монкрифф, — и наша милая Дженни не исключение.

— Ты абсолютно прав, Фрэнсис. Вот месье Лафайет — истинный образчик неподкупности, — криво усмехнувшись, ответила Дженнифер, похоже выпившая чуть больше шампанского, чем нужно. — Среди французских политиков вообще не существует такого понятия, как коррупция…

— Дорогая, я не уверен, что ты обладаешь достаточными знаниями, чтобы обсуждать французскую политику, — оборвал ее Лоренс Стерлинг.

— Я просто хотела сказать… — начала Дженнифер, слегка покраснев, что не укрылось от наблюдательного взгляда Энтони.

— Значит, не говори, — закончил за нее фразу муж.

Она заморгала и уставилась в свою тарелку, разговоры резко оборвались, гости неловко переглянулись. Месье Лафайет поставил на стол бокал и, повернувшись к Дженнифер, учтиво произнес:

— Думаю, вы совершенно правы, мадам. Однако я с удовольствием расскажу вам, что за бесчестный негодяй будет моим соперником на грядущих выборах… Конечно же, если вы достаточно хорошо заплатите мне за эти сведения.

Все с облегчением рассмеялись. Энтони почувствовал, что Мариетта словно невзначай коснулась под столом его ноги. Сидящая рядом с ним Дженнифер тихо давала официантам указания начинать убирать со стола. Супруги Монкрифф оживленно болтали через оказавшегося между ними месье Демарсье.

«Господи, что я здесь делаю? Это не моя жизнь». Лоренс Стерлинг разговаривал с соседом слева и понимающе кивал. Вот дурак, подумал Энтони, прекрасно зная, что в данной ситуации дураком скорее выглядит он сам: жена ушла, карьера близится к закату, состояния так и не заработал…

Воспоминание о сыне, сочувствие во взгляде Дженнифер Стерлинг и выпитый алкоголь вконец испортили ему настроение. Остается лишь одно, решил Энтони и снова подозвал официанта.

Супруги Демарсье ушли сразу после одиннадцати, за ними вскоре последовали Лафайеты — утром будет важное совещание, объяснил мэр, добавив: «Мы, французы, приходим на работу раньше вас, англичан», затем пожал руки всем гостям, допивавшим кофе с бренди на просторной террасе, и на прощание сказал Энтони:

— С нетерпением буду ждать публикации вашей статьи, месье О’Хара, рад знакомству.

— Ну что вы, это я польщен встречей, — нетвердо держась на ногах, заявил Энтони. — Вы открыли мне удивительный мир муниципальной политики.

Энтони был сильно пьян, и эти слова вырвались у него совершенно непроизвольно. Он нервно заморгал, осознав, что фраза может быть воспринято двояко. Энтони вообще с трудом мог припомнить, о чем шла речь в последние несколько часов. Мэр глянул ему в глаза, затем убрал руку и отвернулся.

— Папа, я бы еще осталась, если ты не против. Уверена, что кто-нибудь из этих милых джентльменов не откажется проводить меня домой, — сказала отцу Мариетта, многозначительно посмотрев на Энтони, который яростно закивал в ответ.

— Хотя еще неизвестно, — добавил он, — кого из нас надо будет провожать, мадемуазель, я не имею ни малейшего представления, где нахожусь.

— Я прослежу, чтобы Мариетта добралась домой в целости и сохранности, — вмешалась Дженнифер, целуя на прощание Лафайетов. — Спасибо, что пришли, — поблагодарила она, а потом добавила несколько слов по-французски, но Энтони не смог их разобрать.

К вечеру на Ривьеру опустилась приятная прохлада, но Энтони этого даже не заметил. Он прислушивался к плеску волн где-то внизу, звону бокалов, обрывкам разговоров Стерлинга и Монкриффа, которые обсуждали фондовые рынки и перспективы инвестиций в иностранные предприятия, но все это его мало волновало. Он был полностью поглощен великолепным коньяком, который кто-то налил ему в рюмку. Ему было не привыкать чувствовать себя чужим в незнакомой стране, погружаясь в ставшее привычным одиночество, но сегодня вечером он почему-то был несдержан и раздражителен.

Он взглянул на трех женщин — двух брюнеток и блондинку. Дженнифер Стерлинг протягивала им руку, — наверное, демонстрировала новое кольцо. Брюнетки шептались, время от времени раздавались сдавленные смешки. Мариетта то и дело бросала взгляды в его сторону и улыбалась. Что они там задумали? Будь осторожен, Энтони, сказал он самому себе, ей всего семнадцать, слишком молоденькая.

Стрекотали сверчки, смеялись женщины, из дома доносился приглушенный джаз. Энтони на мгновение прикрыл глаза, а потом взглянул на часы — целый час промелькнул совершенно незаметно. Ему уже давно пора и честь знать. Да-да, надо срочно распрощаться с хозяевами и идти домой.

— Думаю, мне пора возвращаться в отель, — сказал он мужчинам, с трудом поднимаясь с кресла.

— Мой водитель отвезет вас, — предложил Лоренс Стерлинг, не вынимая изо рта огромную сигару, и повернулся к дому.

— Нет-нет, не стоит, — запротестовал Энтони. — Мне полезно прогуляться. Благодарю за… за интересный вечер.

— Позвоните мне в офис завтра утром, если вам будет нужна дополнительная информация. Я буду там до обеда, а потом улетаю в Африку. Возможно, вы хотите побывать на моих шахтах? Африка всегда будет рада встретить нас…