Шакалы - Леонов Николай Иванович - Страница 33

– Заверните нам с собой, мы быстро уходим.

Видимо, в его лице была тревога, так как женщина лишь молча кивнула и убежала на кухню.

– Могли бы оставить, не велики деньги, – презрительно сказала Мария.

– Неизвестно, как ночь сложится. – Гуров направился к телефону звонить Крячко.

– Станислав, всех, кого застанешь дома, немедленно к подъезду Горсткова, никого не пускать, никаких врачей, «неотложек» и прочей медицины. Я сейчас там буду.

У подъезда Горсткова происходила некоторая сумятица. Стояла «Скорая», толклись люди в халатах, но дорогу им загораживали Крячко, Нестеренко и Карцев. Гуров выскочил из машины, рванул за плечо ближайшего санитара, буквально рявкнул:

– Ваши документы! Кто среди вас врач?

– А в чем, собственно, дело? – спросил старший по возрасту.

– Полковник милиции Гуров. – Он предъявил свое удостоверение. – Мы получили очень нехороший сигнал, прошу предъявить ваши документы.

Один из санитаров неторопливо прислонил носилки к стене и полез в задний карман брюк, в котором обычно документов не носят. Станислав перехватил его руку, взял на излом, спросил:

– Ты уверен, что документы у тебя именно в этом кармане?

– Да что же это делается, товарищ? Нас вызывают по случаю острого отравления, мы срываемся, летим как сумасшедшие, а нас хватают, обращаются, как с преступниками. Помощь не нужна, так ради бога, подыхайте самостоятельно.

Гуров внимательно следил за лицом говорившего, явно среди троих старшего.

В Гурове появились сомнения, а вдруг Юлии действительно плохо, родители вызвали «неотложку» и эти люди – врачи. Нет, уж больно они подтянуты и спортивны. Старший явно нервничает, парень, которого держит Станислав, опустил левую руку в карман, а третий якобы хочет закурить, а сам шагнул за спину Карцева.

– Илья, у тебя за спиной стоит человек, негоже. – Гуров улыбнулся. – Доктор, в чем дело, дом охраняемый? Вам трудно предъявить документы? Только не надо торопиться, я не люблю, когда документы достают слишком быстро.

Неожиданно у тротуара притормозила машина, из нее чуть ли не на ходу выскочил Котов. Длинный и нескладный, он обладал недюжинной силой, обнял «доктора», чуть не кричал:

– Сергей Витальевич, какими судьбами? Я всегда утверждал, что бог есть!

– На всех надеть наручники! – скомандовал Гуров.

В этот момент «медицинский» «рафик» тихо фыркнул и покатился.

Пистолет в руке Гурова появился быстрее, чем у кого-либо, два выстрела практически слились в один, машина с пробитыми скатами осела.

– Вы ответите! – попытался возникнуть доктор и опустился на асфальт: рука у Крячко была тяжелая.

– Сопротивление сотруднику милиции, который находится при исполнении. – Станислав хотел перешагнуть через «доктора», получилось не очень удачно, и он врезал Батулину в живот с такой силой, что из преступника вышел воздух. – А если бы Генка Веткин умер, я бы сейчас тебя пристрелил – до бога высоко, а до прокуратуры далеко.

– Все, господа офицеры, представление окончено, отправляйтесь в дежурную часть на Петровку. – Гуров отозвал Крячко в сторону. – О Горстковых ни слова, выслеживали бандита, который вашего приятеля подстрелил. Ба! А они тут как тут, и все в белом. Ясно?

– Ясно, – усмехнулся Станислав. – Да сказать все можно, кто же мне поверит?

– А это не твое дело. Батулин нашего Веткина ранил. Что нашли пистолет, пока молчи, никаких фамилий, всех посылай к генералу Орлову, мы выполняем его задание.

– Ну как успели, как успели, вот это фарт! – Станислав качал головой. – Минутой могли разминуться. Ну, бог не фраер, знает, кому подает.

– Ладно, забирай свою команду, отправляйся, уверен, завтра они все будут на свободе.

– И Батулин?

– А чего против него имеется? Григорий не видел, как он стрелял, оружия нет, да и было бы, так неизвестно, кому принадлежит. Пустышка.

– Ты кому-нибудь другому рассказывай. Лады?

– Жизнь покажет. – Гуров повернулся к своей машине, в которой сидела Мария.

– Я знаю, что жизнь покажет, чтоб мне с этого места не сойти, – пробормотал Крячко.

Мария зашла в квартиру Юлии, Гуров – в квартиру родителей.

– Лев Иванович, какими судьбами? – всполошилась хозяйка. – Чай или желаете перекусить? Вы знаете, у нас сейчас перед окнами стреляли.

– Здравствуйте, дорогая Нина Дмитриевна, шел мимо, думаю, загляну на огонек, а стрелял я по воробьям, надоели окаянные.

– Быстро стреляете, Лев Иванович. – Горстков стоял в дверях своего кабинета.

– Так у каждого своя работа, Юрий Карлович, один быстро считает, другой быстро стреляет.

– Ну, проходи. – Горстков шире открыл дверь и посторонился. – Я в случайные визиты не верю, двенадцатилетний сосед-пацан заскочил, значит, ему гвоздь нужен либо иное чего.

Гуров неожиданно вспомнил, что у него в кармане упакованный ужин, который они из ресторана взяли, и начал вынимать.

– Ты что же, в гости со своими харчами ходишь? – удивился Горстков.

– Так вышло, я в ресторане заказал, а тут отъехать потребовалось, – невозмутимо ответил Гуров.

– Мать! – повысил голос хозяин. – Гляди, до чего дожили, к нам уже со своим провиантом приходят, скоро ложки и ножи станут приносить.

– Извините, Нина Дмитриевна, я не подумал, заверните домой, я ребятам отнесу, может, им всю ночь работать.

– Конечно, конечно. – Хозяйка взяла сверток и вышла.

– Вы присядьте, Юрий Карлович, – сказал Гуров, прохаживаясь по кабинету, – давайте расставим все точки над i. Сегодня вы хозяин, а я – человек, пришедший к вам по делу, и денег с сегодняшнего дня я у вас не получаю. Вы, Юрий Карлович, богатый бизнесмен, а я – старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник милиции Гуров. Договорились. – Он не ставил вопросы, влепил жирную точку, как о деле решенном.

– Хорошо, Лев Иванович, – добродушно ответил Горстков. – Отчего такая ледяная волна?

– Оттого, уважаемый, что вы мне, мягко говоря, многого не рассказываете, проще выражаясь, врете. Вы знаете, что ваша дочь наркоманка?

– Как? – Впервые Горстков смешался. – Ну, баловалась в юности… давно прошло.

– А вам известно, что происходит, когда дети балуются с огнем?

– Черт побери! – Горстков закрыл лицо ладонями, жест получился театральным и одновременно трагическим. – Так она снова?

– Не сама, ей помогли.

– Так что же теперь делать?

– Говорить правду. Вы не хотите мне рассказать, что произошло при ее рождении? – Сыщик задал вопрос чисто интуитивно. Он собирался сначала навести справки в роддоме, но сейчас решил не откладывать, задать вопрос в лоб.

– Вы и это знаете? – Горстков сгорбился, казалось, стал меньше. – Мать ничего не знает, и Юлия тоже, главное, им не говорите.

– Я никогда не выдаю информации.

– Все очень сложно, никто не виноват. Нина родила мертвого ребенка, а она так мечтала… В это же время одна девица родила здоровую девочку… Я хорошо заплатил, и новорожденных поменяли. Девица не хотела ребенка, даже обрадовалась.

– Если бы подобное случилось в романе, получилось бы занимательно…

– Меня заверили, что подобных случаев тысячи.

– Возможно, возможно, не специалист, – сказал Гуров задумчиво. – Хорошо, я погорячился и остаюсь у вас на зарплате, мне ребятам платить необходимо, они люди порядочные, потому нищие.

Пришла Мария, бледная, указала Гурову глазами на дверь. Когда они вышли из кабинета, актриса сказала:

– Девочке плохо, необходим врач, и, как я понимаю, не на час или день, нужен стационар и профессиональное медицинское обслуживание надолго.

Сыщик вернулся к банкиру, спросил:

– Юрий Карлович, у вас есть врач, которому вы доверяете как себе?

– Конечно. Юлии так плохо?

– Ей не очень хорошо, – ответил Гуров. – Необходимо положить в отдельную палату, я дам охрану. Хотя убежден, в ближайшие сутки-трое неприятелю будет не до нее, мы зверя серьезно подранили, ему нужно время, чтобы зализать собственные раны.