Почерк палача - Леонов Николай Иванович - Страница 8

– Пожалуйста, – Станислав слегка поклонился. – В четыре утра мы пустили по следу собаку. Пес уверенно шел от трупа в сторону соседнего автосервиса. Почва каменистая, частично асфальт, интересных следов не обнаружено. Последнее. Парень был убит выстрелом в затылок, почти в упор.

– Врач убежден, что пистолет имел глушитель, – вставил Гойда.

– Человек, пользующийся таким оружием, редко обыскивает карман жертвы, – добавил Станислав.

– Так в какую сторону ушел убийца и где собака потеряла след? – переспросил Гуров.

– Вышел на шоссе, – ответил Гойда.

– Игорь, прошу тебя, приложи максимум усилий и установи связь между жертвой и работниками соседнего автосервиса. – Гуров кивнул и пошел к рабочим, которые так пока и не переоделись и работать вроде не собирались.

– Здравствуйте, – сухо сказал Гуров. – Горе есть горе, беда не ищет человека, она слабая, сама натыкается. Я полковник Гуров, мы будем разыскивать убийцу. Дело дерьмо. Трасса, новостройка, каменистый грунт. Каждый может найти объяснение своей неудачи. Но я гарантирую, что люди будут стараться. Следователь прокуратуры и оперативники зададут вам еще тысячи различных вопросов. Терпите, а если можете помочь, то сами понимаете… Егор Егорович, на станции никогда не появлялось огнестрельное оружие? Никто не предлагал купить?

– Такого отродясь не было, – ответил Рощин. – Следователь всех пытал, не дружил ли Юрка с соседями? Так я вам официально отвечу, что мы такого не замечали. И деньги у нас разные, и водка другая, и девчонки не такие.

– А работники у них хорошие? – спросил Гуров.

– Может, где и получше нас, но спеца класса Ильи у них нет, – Рощин указал на Титова.

– Не прощаюсь, будем видеться. Егор, по дружбе мужской говорю, если ты сегодня лавочку не откроешь, будет только хуже. Поминками позже займетесь.

– Парни, работать! – приказал Егор. – У кого жена посвободнее, пусть к Светке Власовой поедет.

Хозяин соседней станции Анатолий Иванович Полоз оказался кряжистым седоватым мужиком с откровенно недобрым взглядом. Он стоял, набычившись, против Станислава и уверенно говорил:

– Убивают по сто раз на дню! Ежели каждый раз работу останавливать, ноги протянешь. Ты мне справку в налоговую инспекцию дашь, что я день не работал?

Станислав широко улыбнулся. Люди, хорошо его знающие, в такой момент старались отойти от сыщика подальше.

– А почему на «ты», Анатолий Иванович? – улыбка стала еще шире, как в передаче «Куклы». – Почему только день? Я полковник из главка, не простой участковый, я меньше пятнадцати и устраивать стесняюсь.

– Мальцов пугай, ментяра! – и событие утра, и утренний опохмел ударили по нервам Полоза. Он хоть уже и понимал, что едет не в ту сторону, но остановиться не мог.

– А вы знаете, уважаемый, сколько непредвиденных событий может произойти с человеком в камере за пятнадцать суток?

Крячко глянул в небо, словно подсчитывая возможные неприятности, сам же пытался в это время сориентироваться, где полезней будет находиться хозяину автомастерской.

Тяжелая рука Гурова разрешила его сомнения, легла на его плечо, а голос, в котором каждый россиянин узнавал крупные неприятности, спокойно произнес:

– Полковник Гуров из главка. А вы, как я понимаю, хозяин ремонтно-технической станции Полоз Анатолий Иванович? Угадал? С вас сто граммов, пошли в контору. Неудобно большим начальникам прилюдно в физиономии друг другу плевать.

Они направились в помещение. Перешагнув порог железных ворот, Гуров излишне громко произнес:

– Полковник! Займитесь делом. Воспитание человека лежит на хрупких плечах педагогов из детсадов и школ, а нам приходится только наказывать.

Он вошел в далеко не скромно обставленный кабинет Полоза и мазнул взглядом по элитной секретарше так, словно желал, чтобы девица сразу забеременела.

– Чаю! И покрепче! И без всякого сахара!

Гуров терпеть не мог разговаривать в подобном тоне, но Полоз был как раз тот человек, который понимал лишь хамство в чистом виде.

Когда секретарша внесла поднос с чаем, Гуров резко развернулся и шагнул к директору, отчего тот почувствовал приступ удушья. Сыщик умышленно демонстрировал силу в присутствии женщины, которая вдосталь натерпелась и наползалась в этом кабинете. Гуров готовил ее на вербовку.

– Кому, родной, за «крышу» платишь? Сухому? Крещеному? А из наших? Только быстро и без запинок, отвечай, как зубрила-отличник.

Директор указал взглядом на секретаршу, Гуров расхохотался.

– Ты, когда выпьешь, знаешь, как разговариваешь? Мне уже кассеты с твоими исповедями складывать негде. Так кто парня порешил, я знаю. Кто команду дал?

– Господин полковник, клянусь, меня не было! – Полоз прижал руки к груди.

Гуров повернулся к нему спиной, взглянул на секретаршу. Девочка отрицательно покачала головой.

– Ладно, с таким дерьмом разберемся, – Гуров сбавил тон. – Днями большое начальство проезжало, некий Карандаш заметил, что на одной дороге, считай рядом, две станции техобслуживания, а разнятся, словно одна в Алабаме, другая – под Рязанью. Зачем гусей дразнить? Сгореть хочешь?

– Так упрямый, собака, не платит.

– А с мертвого больше получишь? Скажи, чтобы беспроцентный выходной на полгодика предоставили. Понял? – Гуров отошел к окну, пряча лицо в тень. Он понятия не имел о системе бандитского налогообложения. Затем он пошел было к двери, но вдруг остановился, словно что-то вспомнил. – Убийствами в министерстве занимаюсь я, мне твое ни к чему. Разберись. Тебе с делом не повезло, прокурорский чистенький, не подкопаешься, и мой зам, с которым ты на пустом месте свару затеял, из настоящих сыщиков, не отступится.

– А я тут при чем? Шлепнули парня в стороне, у мастерских Егора. С меня спрашивать не по совести, господин полковник, – плаксиво запричитал Полоз.

– Покойник от тебя шел, собака след взяла. Да и что ночью он тут гулял? Лунатик, что ли? Да, еще, – он взглянул на секретаршу. – Девчонку не трогай, работает и работает. – И ушел.

Всей группой проехали к Гурову. Гойда, которому приходилось писать больше всех, занял стол Станислава. Тут прибыли и сыщики Валентин Нестеренко и Григорий Котов, они бросились к ничейному столу, Гуров, естественно, занял свой, на ногах остался один Станислав.

Гуров взглянул на друга с хитрецой и сказал:

– Дело непосредственно поручаю тебе, друг милый, так что рассиживаться некогда. Командуй. Я выскажу свое мнение, а ты как хочешь – считайся с ним или нет. Убийство привязано к нашему делу лишь наличием станций. Но раскрывать его необходимо, действуй. Зона поделена и принадлежит авторитетам Сухому и Крещеному. Первый держит Полоза, мальчишка из новой волны, а Крещеный имеет пять ходок, старая кость, видал, приличную станцию совсем сожрал. Разговаривая с людьми, ты можешь сыграть на этом противостоянии. Все. Командуй. – И он закурил.

Оперы Нестеренко и Котов не служили в министерстве. Бывшие сотрудники, теперь пенсионеры, они работали в частном сыскном бюро, подчинялись давнишнему приятелю Крячко и уже не в первый раз «пахали» в группе главка. В благодарность генерал помогал бюро, а возможности у Орлова были значительные.

Гриша Котов был невысокий носатый еврей, Нестеренко Валентин – рослый русак и ярый антисемит, любивший Гришку, как может только любить одинокий пятидесятилетний мужчина. Котов заставлял друга читать в свободное время Библию, в иудейскую веру не перевел, но уважать свой народ заставил. Все это не имело к работе никакого отношения, но Гуров считал, что у хорошей пары оперативников должна на двоих иметься одна пуповина. По такому принципу группа и была слеплена: Гуров – Крячко четверть века вместе на оперативной работе. Нестеренко и Котов столько же в милиции и никак не могут решить между собой вопрос о происхождении Христа.

Генерал Орлов стоял несколько в стороне, своих ребят он любил, следил, чтобы не шалили, и даже себе не признавался, что завидует интуиции и таланту Гурова.