Почерк палача - Леонов Николай Иванович - Страница 26

– Значит, не судьба, парни. Не наше дело, идем в отказ.

Пацаны начали тогда клясться, что мент их не видел, да и машина у них была чужая, несли всякую ахинею, что подобных фраеров они, боевики со стажем, пачками клали. Робер согласился, пришел домой, принял на грудь пузырек и лег спать.

Груня, знавшая мужа, может, лучше, чем он сам себя, после сна принесла опохмелиться, ничего не спросила, лишь сказала:

– Таких бабок, старик, на огороде не заработаешь.

– А тебе одной с малым на руках жить легче будет? – спросил он.

– Завяжи с мальцами, исполни работу сам, ты сумеешь.

– Пеленки чистые, обед на завтра готов? – Робер поднялся. – Приготовь мне одежду в город.

Он приехал в город около пяти, легко отыскал Никитский бульвар и нужный дом, обошел вокруг, двинулся Калашным переулком, примерно определил место, где мент ставит на ночь тачку, понял, что взрывчатку здесь не сунуть. Да и опытный мент наверняка проверяется. В общем, придется стрелять. А сколько лет он, Робер, не стрелял? Нужно не более десяти шагов, чтобы гарантировать попадание в голову.

Если будет поздно и мало прохожих, сыщик никогда не подпустит одиночку. Да еще мент, сука, мальцами предупрежден. Полкаш наверняка человек аккуратный и о синих «Жигулях» сообщил. Коли ими займутся серьезные профессионалы, «жигуль» наверняка найдут. Вся надежда на бумажную волокиту.

Переулок так заманчив, что о нем следует забыть. В таком переулке сыщик Робера и похоронит. Тренированный, быстрый человек, знает, что за ним началась охота. Пронестись на машине, долбать из «калашей»? Да прежде, чем машина поравняется, сыщик ее услышит и либо зайдет в подъезд, либо ляжет на тротуар к припаркованной машине и спокойно, прицельно «снимет» водителя.

А если в подъезде заранее поставить человека? В котором часу? Сколько ему ждать? И когда за ним придут? Главное, кого поставить? Мальчик часа не простоит, засветится.

Робер перешел на тротуар. Здесь просторнее, людей больше, что и хорошо и плохо. Да и расстояние больше, требуется снайпер. Робер был некогда снайпером, так он когда-то и в детский сад ходил. Можно гулять по тротуару, опять же с коляской. У Эффенди тоже была коляска, вспомнил Робер.

Если бы знать, во сколько полкаш приедет на машине к подъезду, можно встать на троллейбусной остановке. Город, несущиеся машины, никто выстрела не услышит. Нет, все не годится. Необходимо придумать нечто свежее, неожиданное. Сейчас, после идиотского прокола пацанов, сыщика наверняка сопровождают. Подъезд, лестница, лифт, все не годится.

Часы щелкали, а он сидел на скамейке у дома и качал сына. Он увидел почтальона, который вышел из одного подъезда, вошел в другой. Сначала Робер не обратил на почтальона внимания, но тут же вспомнил – газеты привозят утром, раскладывают по ящикам. Телеграмма? В каждом подъезде? Он дождался, пока почтальон вышел из подъезда и вошел в другой, малый был подходящего возраста и сложения. Значит, уже ищут пацанов, мать их ети. Они жили в соседнем доме, так дойдут и до соседнего.

– Чего встрепенулся, шеф? – спросил Колян, выводя свой «Москвич» задним двором.

Второй парень сидел на переднем сиденье, Робер развалился по-стариковски позади.

– Хочу на диспозицию сам взглянуть, – ворчливо ответил Робер. – Вас послушаешь, так опера-«важняка» завалить, что стакан водки выпить. – Рецидивист не говорил молодым, что вчера уже ездил в город и все нужное видел.

– Так оно и есть, – весело ответил Санька, сидевший рядом с водителем. – Я вас здорово уважаю, шеф. Но время все меняет. Наши предки, чтобы завалить мамонта, собирались всем кагалом, ямы ковыряли громадные, с шаманами на луну смотрели. В ваши времена шлепнуть участкового или опера из отделения было серьезное дело. Сегодня на них никто и пули не тратит. Самая высокая цена – ящик водки.

– Разбежался, – хмыкнул Колян. – А коробка пива, так не захлебнется? А ежели какой сильно принципиальный, так его бабкиным утюгом в засранном подъезде. Да не сами, малолеток попросят.

– Видели мы этого «важняка», – вмешался снова Санька. – Тачка сверкает, водить умеет, но сам уже в годах, сороковник точно. Прикид на нем, думаю, годов сороковых.

– Двадцатых, я в кино видел, – поправил Колян. – Проборчик, как на фотке из журнала, морда равнодушная, на людей и не смотрит. Хозяин. Такого в подъезде остановить, щепкой раз окрестить, перо для верности под кадык, и наливай за упокой.

– Хорошо вам, молодые, сильные, уверенные, – проворчал Робер. – Но в подъезде-то ждать придется. А люди ходят, смотрят.

– Они ходят, а мы курим, девку ждем, – хохотнул Колян. – Тьфу, опять пробка.

«Я действительно мамонт, если на таких дешевок надеялся, – подумал Робер. – Вроде они раз по делу оказались в норме. И калякали ведь несколько раз. Как это я сразу не понял, что совсем они придурки? Вот бы их сегодня-завтра прибрали опера. Мальцы минуток через пять меня бы сдали. Статьи на мне нет, но туфту с документами менты могли раскопать. Старый осел, у меня же в восьмидесятых в МУРе пальцы „брали“. Они бы меня до жопы раскололи в минуты. До суда дело вряд ли дошло бы, но жизнь спокойная кончится. И Груню бы подняли, факт. – Свои рассуждения Робер закончил на оптимистической ноте: – Что бог ни делает, все к лучшему».

Наконец они выбрались из бесконечной пробки, и Робер спросил:

– Парни, у кого ствол с глушителем имеется?

– Зубную щетку я с собой не беру, а ствол, так обязательно. – Саня достал из внутреннего кармана «ТТ» с глушителем, протянул Роберу. – Две штуки баксов – и ваша.

– Не знал, что на такой ствол глушитель ставят, – сказал Робер, ловко выщелкнул обойму, проверил, есть ли в канале ствола патрон, вогнал обойму на место.

Они проезжали мимо безлюдной стройки.

– Останови, Колюня, старику отлить требуется, – сказал Робер.

Когда машина встала, он выстрелил в один стриженый затылок, тут же в другой. Забрал у трупов все документы, пистолет, из которого стрелял, тщательно обтер, бросил пацану на колени, взял пистолет у водителя. Робер был мужик здоровый и легко выбросил мертвые тела в строительный мусор, затем сел за руль, выехал на трассу.

Он оставил машину в городе, а к жене и сыну вернулся городским транспортом. Ночь Робер спал плохо.

Глава 5

Котов и Нестеренко снова приехали на станцию Рощина, хотя не сомневались, что, если трупы захоронили в данном районе, искать их следует вблизи от станции Полоза.

– Здравствуйте, господа менты, – приветствовал их Егор Егорович. – Чувствую, полюбили вы нас, расстаться не можете.

– Егор Егорович, мы люди подневольные, – добродушно ответил Котов. Нестеренко, как обычно, больше молчал.

– Теперь-то вам чего требуется? – спросил Рощин.

– Так воровского авторитета убили, а гильзу мы в тот раз так и не нашли, – ответил Котов. – Нам прокуратура приказала найти и без гильзы не возвращаться.

– Врете, господин мент, гильза была, я сам видел, как ее ваш специалист рассматривал, – сердито молвил Рощин.

– Верно, Егор Егорович, гильза была, ее эксперт забрал, – признал Котов. – Только когда ее в лабораторию привезли, она к пистолету, который мы имеем, не подошла.

– Может, пистолетик у вас не тот? – сказал Рощин.

Котов приблизился к мастеру вплотную и доверительно ответил:

– Вы, Егор Егорович, меня не выдавайте, я тоже убежден, что пистолетик не тот. Но у нас ведь начальства, как у сучки блох. Свое милицейское, вы его видели, мировой мужик, головастый. Но по факту дело возбудила прокуратура, а следователь такой буквоед, сил нет. По закону он следствием руководит, а милиция у него на посылках. Ему нашего бензина, наших ног не жалко, сказал – извольте выполнять. Мы хоть бумагу должны отписать, мол, искали, не нашли.

Рощин посмотрел на оперов с сочувствием. Котов видел, что к их разговору прислушивается Илья Титов.

– Наша бы воля, так мы бы у тебя в конторе чаю попили, написали все по форме и уехали. А потом кто-нибудь из твоих, вон Илью Титова возьми, и напишет, что оперативники начальству мозги пудрят, не работают, только бумажки отписывают.