Почерк палача - Леонов Николай Иванович - Страница 23

Гуров вышел из квартиры, захлопнул за собой дверь, прикурил и, рассуждая сам с собой, очень спокойно, рассудительно произнес:

– Мария утверждает, что я отвратительный актер. Согласен. Но сейчас я все сделал правильно. Я так разозлился, изображать не пришлось, лишь выговорился.

Вика сидела, широко раскрыв глаза, и по ее щекам градом катились слезы. Станислав вынул из шкафа бутылку виски, налил половину стакана, выпил, хлопнул себя ладонью по губам и пробормотал:

– За рулем нельзя… За рулем нельзя… На работе и в присутствии… запрещено. Идите вы все в задницу!

Вытерев слезы и припудрившись, Вика сказала:

– Никогда бы не подумала, что Лев Иванович такой жесткий мужик. Ужас!

– Он старший оперуполномоченный по особо важным делам. Ты, дуреха, вдумайся. – Станислав искренне вздохнул, так как лишний раз убедился, что он, Крячко, другу профессионально не ровня. – Теперь обо всем забудем и вернемся к нашему разговору. Ты спросила, убийца Илья Титов или нет? Я ответил. Вопрос: почему ты такой вопрос задала?

– Позавчера в казино произошла драка. Мы с Ильей шли к машине. Один подвыпивший упал, раскровянил лицо. Я пискнула, прижалась к Илье. Он что-то рассказывал, перешагнул через лежавшего, продолжал говорить, голос даже не дрогнул. Люди вокруг кричали, суетились, пытались человеку помочь. Илья открыл передо мной дверцу машины, посадил, сел сам и даже не обернулся. Я у него спросила, мол, ты всегда такой спокойный? Он ответил: «Мне неинтересно» – и понес всякую ерунду о моей красоте и прочее. А я поняла – ему действительно неинтересно, и совсем не напрасно ты им интересуешься.

– Интересно, но не существенно, – солгал Станислав, так как информация о реакции парня на кровь была очень даже существенна.

– Было в разговоре еще нечто, я почувствовала его внезапное напряжение. Не могу только вспомнить, мент твой, Гуров, совсем из колеи меня выбил. Минуточку, – Вика сосредоточилась и через некоторое время продолжала: – Вот. Я сказала, что не люблю исповедей, желаю жить комфортно. Илья напрягся, отвернулся, затем некоторое время молчал. Я четко почувствовала, он подумал о чем-то для него неприятном.

– Все? – спросил Станислав.

– Так всего один вечер. Ты желаешь, чтобы парень мгновенно разделся и начал…

– Исповедоваться, – подсказал Станислав. – Слово, которое Илью покоробило. Он не хочет, боится исповедоваться.

– Ему показалось, что я его к этому подталкиваю, – продолжала Вика. – Дурак. Я сказала без всякого смысла. Ну, все? Я могу с ним больше не встречаться?

– У нас приказы не обсуждаются, – ответил Станислав. – Гуров сказал, значит, точка. Конец связи.

– Вот черт! Забыла! Илья сегодня в казино явится обязательно. Он мне деньги остался должен, приходить вчера я ему запретила, сказала, мол, занята. Значит, он обязательно придет сегодня, предлог – отдать деньги.

– Пятьсот долларов на дороге не валяются, получил удовольствие и о долге забыл. И ты, Вика, забудь, не придет он, оно и к лучшему.

– Он меня за пятисотку забудет? – Вика смерила опера презрительным взглядом. – Как только тебя на такой работе держат? Хочешь пари?

– С ума сошла, у меня таких денег сроду не было, – Станислав махнул рукой.

– Десять к одному, что придет. Ты отвечаешь всего одним полтинником, – настаивала Вика.

– Спасибо, Вика… Пустые разговоры кончились, постараюсь тебя не беспокоить. Да и начальник, если не отойдет, нам встречаться запретит.

– Интересно. Илья придет, вернет деньги, а я ему скажу, пошел, парень, надоел. У нас с ним ведь уже какие-то отношения намечались.

– Ты ему скажешь, что сегодня занята, и он больше не придет, – подсказал Станислав.

– Ты меня учишь моей профессии. Молодец! Я знаю, что придет молодой, интересный парень, а сама занимаю вечер, – Вика покачала головой. – Так, милый, не бывает. Я сегодня его охлажу, попозже у меня разболится голова, можно и посильнее зарядить. Но несколько часов я обязана его терпеть.

– Хорошо, за вами присмотрят. Но если этот вечер ты проведешь с Ильей, да еще на пределе разрыва, завтра нам надо будет поговорить, – решительно сказал Станислав.

– Согласна. Только без Льва Ивановича!

– Не я решаю. Могу лишь постараться.

– Уж будь любезен, и не надо меня провожать. Дверной замок я открою сама.

Опер услышал, как хлопнула дверь, повернулся к Гурову, который вновь вышел из соседней комнаты. Как каждая солидная конспиративная квартира, данная тоже имела черный ход. Гуров снял пиджак, прошел в ванную, долго умывался, а вернувшись, спросил:

– Твое мнение?

– О ком? Об Илье Титове? Об агенте? О друге и начальнике? О ком ты хочешь знать мое мнение?

– Начинай с меня, – ответил Гуров. – Будь в своих суждениях мягче, сделай скидку на экспромт.

– А что о тебе говорить? – Станислав развел руками. – Все по делу, я бы так не сумел. Грубовато получилось, девчонка честная, ни в чем не виновата. Ты по-своему прав, мент, он и есть мент, и нечего кашу по тарелке размазывать.

Крячко помолчал, давая возможность высказаться другу, но Гуров привычно чертил на лежавшем перед ним листе различные геометрические фигуры и ждал продолжения.

– Вика? Для разового использования она человек подходящий. Увлеклась Титовым? Не верю, однако подвести человека под вышку не хочет. Нормально. Мужчина и женщина, естественная реакция. Ты ее просто оглоушил, она теперь из одного только гонора постарается, да и работать ей лишь сегодняшний вечер. Она права, от себя никуда не денешься. Считаю, что опасности никакой.

– Конечно, – перебил Гуров, – Титов лишь работает рядом с преступниками и никак с ними не связан. У них нет никаких оснований доверять Титову, он далеко не ангел, но другого замеса. Твой Вагин, если он остался в душе опером, первый этого не допустит. Титов гонористый эгоцентрист, плохо управляемый. Он почувствовал на станции большие деньги, потому стал искать связь со мной, ему хочется доказать в первую очередь самому себе, что он не такой, как все. Через кровавое тело перешагнул? Так его Вика за руку в тот момент держала, он в рай шел, мог даже через родную мать переступить и не заметить. Даже если он заподозрит Вику, никому ничего не скажет, это его прокол, он, как всякий молодой да интересный, себя очень уважает. И обосранные трусики на обозрение не вытащит. Пусть они сегодняшний вечер и ночь отбалуются, и заканчивай. Мне Илья Титов надоел, оставь его себе на память. Сейчас мне нужен Борис Вагин. Он знает все, я просто уверен. Сам он никого не убил, но если его взять плотно, он заговорит. Грамотный человек, в общую могилу не пойдет. Станислав, ты главный, вот и думай. Все.

Вернувшись в контору, Крячко бесцельно подвигал ящиками стола и унылым голосом спросил:

– Рапорт на твое имя подавать?

– Еще представится случай, сегодняшний пропусти, – ответил Гуров, раскладывая бумаги и собираясь писать отчет о проделанной работе. Раз замминистра в курсе, могут в любой момент старшего дернуть, и тогда на пальцах объяснять не станешь.

– Схожу в столовую, послушаю людей да съем чего-нибудь.

– Валяй. Загляни к Петру, нажалуйся на меня, взгляни, как он себя чувствует.

– Чаще бы получать такие задания, – Станислав вышел.

У него существовал свой план действий, которым опер пока не хотел делиться даже с Гуровым. А точнее, особенно с Гуровым.

Генерал разговаривал с журналистами, присутствовали там и иностранцы. Верочка сказала:

– Они только собрались, ждать бессмысленно.

– А мы и не собираемся ждать, – Станислав приоткрыл тяжелую дверь, протиснулся в переполненный кабинет и пробрался к генералу.

Орлов взглянул на опера без раздражения, даже с надеждой. Крячко наклонился к генералу и тихо сказал:

– Нужно решить один вопрос с соседями, разрешите, я обращусь к Алексею Алексеевичу.

«Соседями» разыскники называли ФСБ, а имя-отчество звучало нейтрально. Даже если кто и слышал, то понять ничего не мог.