Мы с тобой одной крови - Леонов Николай Иванович - Страница 33

– В зависимости от клиента.

– Назови высшую ставку, умножь на два.

– Двести тысяч.

– Берет хорошо. – Якушев кивнул уважительно. – Свяжи меня с ним по телефону.

– Крайне нежелательно. Он откажется говорить.

– Передай, что только за разговор он получит четвертак. Если он принимает заказ, ты получаешь полтинник, расчет после работы.

– А почему, шеф, не дать команду через меня? – осторожно спросил Карасик. – И вы в стороне, и с парнем без осложнений. А он с гонором, понятия не имею, как он говорить будет, да и связь с ним сложная.

– Твое предложение соблазнительно. – Якушев изобразил сомнение, хотя сразу решил, что на киллера будет выходить только напрямую. – Понимаешь, дружок, не люблю посредников. Да и скажи, ну зачем тебе знать лишнее? Сейчас в городе убивают, убьют еще одного. Кто, как, зачем – мы не в курсе, тебе от такого положения одна выгода. Я буду тебе должен, а иметь такого должника – дело выгодное.

– Допустим, – осторожно согласился Карасик. – Но как я вас соединю? Я позвонить практически не могу, имею возможность лишь вызвать звонок на себя.

– И вызови, а, позвонив, дай номер, объясни условия, скажи, чтобы позвонил, зовут меня Иван Иванович, человек солидный и прочее.

– Так вы свой номер засветите.

– А о глупостях ты, дружок, не волнуйся.

– Вам виднее. – Карасик сдался окончательно.

Якушев проводил его взглядом и подумал: «Простак, он и есть простак. Выполнишь мою просьбу – и не жилец».

Когда Галей узнал от брата, что звонили и просили прислать сантехника, то хлопнул Сашку по плечу и сказал:

– Засвечивай перед своей братвой вторую «куклу» с «МММ». Мы подождали, пора богатенькими становиться, не только Леня Голубков и Марина Сергеевна жить хотят. А то, может, эта шарашкина контора останется при своих.

Галей встретился с Карасиком у кинотеатра «Художественный», получил конверт, заметил, что шеф мандражит, и сказал:

– И ветра нет, а тебя трясет, будто уже осень.

– Мы с тобой завязали, ты меня не знаешь, я тебя никогда не видел.

– Люблю смелых парней! – Галей хлопнул Карасика по спине и направился к Гоголевскому бульвару.

Присев на грязную скамейку, он вскрыл конверт, увидел доллары, считать не стал, знал, что в таких делах не обманывают, вытащил записку, на которой корявым, явно измененным почерком было написано: «Возьмите бутылку водки, приходите завтра по адресу… Скажите, что от Сени. Найдите телефон, он там в комнате где-нибудь валяется. Ровно в девятнадцать вам позвонят. Говорите, словно болтаете с пьяной девицей, в основном слушайте. Если вы мне понравитесь, считайте, ваша судьба решена. Оденьтесь под московского доходягу».

Подпись в послании отсутствовала.

Как известно, Галей родился не во дворце, но, когда он вошел в квартиру, то понял, что отец с матерью жили умеренно, говорили культурно, порой даже подметали пол. Посередине длиннющего коридора лежал мужик, судя по запаху, он сделал все под себя и в ближайшее время никуда не торопился. Галей перешагнул через тело, толкнул третью дверь и, шумно рыкнув, спросил:

– А Сенька где?

За столом прилегли три фигуры, на первый взгляд две были мужского пола, а одна женского, в дальнейшем выяснилось, что все были женщины.

– А чего тебе Сенька? Он, сука рваная, еще поутру за пузырем пошел и с концами.

– А мы тут концы отдаем без горючего, – добавил мужчина, оказавшийся женщиной.

– Так кто же мне деньги за водку отдаст? – Галей наклонил лобастую голову, оглядел комнату в поисках телефона. Было уже без десяти семь.

– Деньги шелуха, был бы товар, – сказала явно женщина с трудом, приоткрыв фиолетовый глаз. – Ты присаживайся, милок, – и по-крабьи, на полусогнутых стала обходить Галея стороной. – У нас денег куча, только идти лень, а тут горе… Поминки.

– То, что ты сегодня учишь, я давно забыл. – Галей подсек бесполое существо ногой, существо упало и задергалось, и достал из кармана бутылку «Московской». – Так кто платить будет? Пять штук, прошу.

И выбил бы он из аборигенов деньги, которые ему были совершенно не нужны, но тут увидел телефонный аппарат, стоявший под кроватью, вспомнил, зачем пришел, выставил бутылку на стол и строго сказал:

– По пятьдесят грамм, пореже, девки. – Он уже разобрался, к какому полу принадлежат присутствующие.

«Девки» обсасывали стаканы, когда звякнул перенесенный Галеем на тахту телефон.

– Ну? – сказал он, сняв трубку. – И тут ты меня, стерва, отыскала.

Сидевшие за столом существа на Галея не обращали внимания, наливали по второй.

– Вас не шокирует мой телефонный узел? – спросил Якушев.

– Короче.

– Прекрасно. Мне мешает один человек.

– Еще короче.

– Сивков Владлен Семенович.

– Он ходит с охраной?

– Не знаю… Депутат Думы.

– Двести. Предоплата – сто процентов.

– Мне говорили, что сто и после работы, но я не торгуюсь, так как вы отлично понимаете, что Карасика тоже придется убрать.

– Договорились, – Галей довольно усмехнулся. – Когда придет срок, дайте в газете «Из рук в руки» объявление: «Две симпатичные девушки хотят познакомиться с культурными парнями» – и укажите номер этого телефона. Я вам позвоню и скажу, как передать деньги.

– Но вы не знаете…

– Знаю, – грубо перебил Галей. – И хотя вы говорите из автомата, а данный номер прослушиваться не может, так долго болтать нельзя.

– Хорошо. Я подумаю, – упрямо повторил Якушев, привыкший, что последнее слово остается за ним.

– Конечно, шеф, вам решать, только лучше меня вы ничего не придумаете. А насколько мне известно, вы пользуетесь услугами только лучших специалистов, – подсластив пилюлю, Галей положил трубку.

А жизнь незадачливого налетчика Михаила Захарченко не задалась. Только засветало, он ушел от Гурова и подался в ближайший бордель на Старом Арбате, благо, деньги кое-какие имелись. Поначалу все складывалось хорошо – приняли, угостили, ну, не за так, конечно, пришлось отстегнуть вперед. Только он расслабился и задремал, как сильные руки дернули его с софы и начали бить. Его били неоднократно, но впервые били молча, не объясняя за что. Нет, пожалуй, единожды прозвучало слово «сука». Ну так в миру это слово употребляют, ничего нового, так сказать. Он пытался защищаться, спрашивал: мол, за что ломаете, парни, забьете насмерть, а я невиновный… Наконец он окончательно вырубился.

Девки, шпана – все разбежались, увидели, что разборка крупная, и попадать в нее никто не хотел.

Мишка очнулся, когда на него вылили ведро воды. Он попытался открыть глаза, не получилось. На губах пузырилась кровь, он прошептал:

– Убейте, люди, но скажите, за что…

Поломанная мебель валялась в углу, один из пришедших и бивших наиболее зло сел на край тахты и сказал:

– Кончим его и пойдем, вон на подоконнике вроде бутылка осталась, сейчас она в масть…

– Ты что-нибудь слышал или совсем глухой? – спросил крепкий парень с сильным кавказским акцентом. – Папа велел малого найти, привести в сознание и потом к нему. Как это – «кончать», ты отвечать будешь?..

– Ладно, ладно, – забухтел третий, явный русак. – Он пойдет или его нести?

Пришли к компромиссу, взяли за ноги, выволокли на улицу, закинули в багажник машины.

Квартира была чистая, культурная. Хозяин в халате с кистями взглянул на Мишку брезгливо, сказал:

– Вы там его умойте. Лика, а ты постели клееночку на стол, а то он все замажет. Как же ты так попал, парень?

Мишка пошевелил разбитым ртом, сказать ничего не мог.

– Вы тоже хороши, вам было сказано: приготовить малого для беседы, а не убивать, – сказал хозяин в сторону кухни, и чавканье было ему ответом.

– Он что-нибудь говорил?

Из кухни вышел кавказец, отер ладонью усы.

– Сказал: мол, убейте, скажите только, за что.

– Значит, не знает, за что, так мы ему сейчас объясним. Не знаю, кто тебя, малолетку, послал. Разберусь. Мы не людьми стали, карасями щук кормить – дурное дело. Но такая твоя судьба, парень. Каждый деловой знает: драка с Гуровым кончается либо смертью, либо тюрьмой, либо вербовкой. Ты живой, ты – на свободе, значит, ты – ссученный. Расскажи спокойно, о чем у тебя с сыщиком был разговор, и я отпущу тебя. Секрет, который знают обе стороны, – не секрет – шелуха.