Мщение справедливо - Леонов Николай Иванович - Страница 44

– Так что будем делать? – не выдержал долгого молчания Аким.

– Не знаю. Ты Яшина не убил – хорошо, я могу тебя не арестовывать. – Гуров заметил насмешливую улыбку соседа, который в данный момент наверняка считал себя сильнее противника. Такое положение Гурова устраивало. Он всегда предпочитал выглядеть слабее, что давало в результате большое преимущество.

– Ты Яшина не убил, планы его сорвал…

– Он, падла, меня спустить решил, – перебил Аким.

– Галею в происшедшем не разобраться. Но одно он поймет ясно – ты ход операции нарушил…

– А он тачку взорвал!

– Заткнись, слушай старших! Может, к взрыву он никакого отношения не имеет, а ты у Яшина кейс забрал и в живых оставил. Это факты, не требующие доказательств.

– Так я же и крайний. – Аким присвистнул.

– У тебя позднее зажигание, парень. Слушай внимательно, сейчас мы комбинацию перевернем. На вокзале ты передал Яшину нужные слова, взглянул на баксы, решил, что они настоящие. И тут ты понял, что тебя хотят брать. Ты вырубил Яшина, рванул к дверям. Из-за толкотни опера не могли стрелять. Ты добежал до машины первым и двинул по проспекту, попал в общую «пробку». Запомни, в «пробке» у гостиницы «Белград», стоя лицом к МИДу, ты должен побывать обязательно. В этот момент ты снова открыл кейс, разорвал одну из пачек, понял, что схватил «куклу». При выходе из «пробки» ты грубо нарушил, покорежил «иностранца», побил свой «мерс», но ушел и заткнулся во двор в переулке между Поварской и Новым Арбатом, переждал. Галей поверит, так как знает, что Яшин об операции начальству не докладывал и настоящей «наружки» у него быть не могло. Позже ты добрался к своей девице. «Мерс» бросил во дворе, за квартал. Около шести вечера, точно время ты не засек, неподалеку рвануло. Когда ты собрался уезжать, увидел обгорелые останки. Ты понял, какая падла этот Галей. Твой главный козырь – взрыв. Но не забывай, что Галей неправильно просчитал психологию Яшина. С чего это крупному гэбэшнику кататься по городу и переговариваться по рации? Когда ты, готовенький, рядом.

– Галей считал, что Яшин не клюнет на «шестерку».

– Ты не похож на «шестерку». Это первая ошибка Галея.

– Вы так говорите, будто у нас с Галеем состоится душевный разговор.

– Ты на встречу не пойдешь. Когда Галей объявится, он уже будет знать, что и ты жив, и Яшин жив. Пошлешь вместо себя пацана и дашь ему вот это. – Гуров вынул из кармана одну «куклу», десятитысячную пачку долларов с надорванным краем.

Аким взял пачку, повертел, убрал в карман.

– Он, когда эту «куклу» увидит, все сам просчитает и начнет тебя искать.

– А я?

– Тебе Галей нужен?

– В гробу его видал, он не партнер.

– Так и веди себя соответствующе.

– Вы меня спасли, от Галея отмазали, я вам за это должен своих ребят отдать? – Аким оскалился.

– Они клиенты местной ментовки, я по воробьям не стреляю. У меня друга расстреляли на Маршала Жукова.

– Слышал, но это не мои, – горячо заговорил Аким. – Клянусь, не мои. Исполнителей, кажись, уже оприходовали.

– Мне нужен заказчик. Главный.

– Если его и знают, то лишь один человек.

– Кто?

– Узнал бы, но к нему не подойти. Там деньги большие.

– Узнаешь – позвони. И своих пацанов приструни, чтобы кровью не обливались. Тебе легко свою позицию объяснить: Галей тебя подставил, на тебя вышли опера-важняки, следует всем притихнуть, иначе передавят, как котят.

Именно в этот момент Аким увидел, какое нехорошее лицо у сидевшего рядом мента. Вчера, когда разминировали машину, затем перегоняли ее на другое место, Аким особо не обращал внимания на молчаливого мужика, так как командовал другой, тот круглолицый опер с Киевского вокзала. Затем круглолицый отступил в тень, кивнул на этого и в своей задушевной ментовской манере сказал:

– Аким, запомни дядечку, он мужик не очень плохой. – Причем физиономия мента говорила об обратном. – Он хочет с тобой завтра утром встретиться, поговорить о футболе.

Дядечка, который «не очень плохой», назвал время, место, модель, номер своей машины и ушел.

– Так я соскочу, только меня и видели! – Аким разозлился на бездушный, безапелляционный тон мужичка.

– В Америку! – Знакомый мент азартно кивнул. – Только сегодня, Аким! На завтрашний рейс ты уже не успеешь. – Улыбочка у мента куда-то девалась, он посмотрел на высокого в туго подпоясанном плаще, который курил неподалеку. – Ты приди минут за пять до назначенного срока и не шали. Советую. Очень.

Вчера виделись, сегодня долго говорили. Аким только узнал о новом знакомом, что зовут его Львом Ивановичем. Человек он спокойный, неторопливый, а в лицо ему как-то не глядел. А сейчас глянул, и стало муторно, вспомнил Галея с его мертвым оскалом. Он вновь взглянул на Гурова и впервые подумал: «А ведь передушит, как котят!»

Неожиданно глаза у Гурова посветлели, лицо преобразилось, стало вроде даже красивее, а сказал он странное:

– Ты береги себя, Аким. Людей не обижай, а чужое брать грех! Ну, с богом!

Галей приехал из Петербурга, как и положено, утром. В утренних газетах о смерти Яшина не сообщалось. Особенно внимательно Галей просмотрел «МК», там тоже ничего. О взрыве «Мерседеса» тоже нет. Значит, не успели, новости в газету позже попадают.

Встреча с Акимом была назначена на семь часов. И хотя Галей знал, что партнер на встречу не придет, сам явился вовремя, занял тот же столик, сделал скромный заказ. Надо отсидеть положенное, поесть, выпить. А то вдруг покойник кому из своих шепнул, что будет здесь около девятнадцати. Если Галея не будет, поймут, что знает: Аким погиб. А Галею знать об этом было рановато.

Он выпил водки, потрошил безвкусный салат, когда к нему подошли двое, лет по двадцати, плотненькие, уверенные.

– Борис Сергеевич? – спросил один, опуская руку в карман.

– Ну? – Борис звякнул стволом пистолета по ножке фужера. – Руку не вынимай, почеши промежность.

– Вам передать велено. – Гонору у подошедшего заметно убавилось.

– Говори.

– Так предмет передать, а он в кармане.

– Вынь аккуратно, не дергайся. – Борис снял предохранитель, взвел курок. – Положи на край стола.

Парень аккуратно вынул из кармана небольшой, завернутый в газету предмет, который походил на плитку шоколада.

– Разверни. – Галей вновь тронул стволом пистолета ножку фужера.

Парень развернул газету, на столе лежала пачка долларов в банковской упаковке, один угол которой был надорван. Соседние столы были пусты, а два стола у окна обедали и не обращали на происходящее внимания.

– Кто передал? – спросил Галей, хотя ответ уже знал.

– Человек велел передать. Сказал, вы его знаете.

– Когда он послал вас?

– Часа два будет.

– Сегодня?

– Ну.

– Идите. – Галей выждал, пока гонцы Акима уйдут, выпил рюмку водки, взял «куклу», внимательно оглядел, отметив, что исполнена она мастерски, убрал в карман.

Значит, Аким жив. И Яшин тоже жив, иначе Аким явился бы не один, последовала разборка. Что человек не взорвался в машине – случайность, тому много причин. А вот почему он с операции соскакивает и даже объясниться не захотел? Ясно одно: искать Акима, пытаться его вернуть – дело безнадежное и опасное. Конечно, заминировать тачку Акима мог кто угодно, ничто на Галея не указывает. Но оправдываться, объяснять что-либо, выяснять, в какой момент так отлично поставленное дело пошло наперекосяк, значит, терять лицо. Акима-Лёнчика следует забыть. Значит, он, Галей, вновь один. А эти фраера остались непугаными идиотами. Их следует встряхнуть!

На следующий день, во вторник, «непуганые идиоты», правда не в полном составе, собрались в кабинете следователя Гойды.

Финансиста Якушева не было в Москве. Гуров не мог пригласить Яшина, потому что официальный допрос последнего приводил к обязательному возбуждению уголовного дела. Гуров ему позвонил, выслушал невнятные объяснения о крайней загруженности и оставил вопрос открытым. Чтобы прикрыть отсутствие одного, приняли самоотвод и Анатолия Трофимовича Барчука: высокий чиновник, коллегия и прочая словесная шелуха.