Мент поганый - Леонов Николай Иванович - Страница 21

– Входи.

Гость ловко впрыгнул в окно. Хозяину очень хотелось повернуться, но положение обязывало: он остался неподвижным, спокойным, лишь шея налилась да пальцы судорожно сжали костяной набалдашник трости – что ни говори, возраст.

– Штиблеты сними, наследишь. – Губский приглушил телевизор, поднял руку, шевельнул пальцами. – Явись, слово скажи.

Гостю, который предпочитал входить через окно, было лет тридцать, невысокий, плотный, коротко стриженный – не успел обрасти, и кожа на лице дубленая, темная, тоже еще не успела покрыться городской бледностью. А вот костюм на госте был уже джинсовый, фирменный. Гость взглянул на старого вора со спины, ухмыльнулся, снял кроссовки, обошел хозяина и то ли поклонился, то ли кивнул.

– Желаю здравствовать. Веселый кланяться велел и просил передать…

– Имя! – Губский ударил тростью в пол. – Назови имя, огурец!

– Эдуард Федорович, уважаемый… Ты наш президент. – В голосе гостя проскальзывала насмешка. – У меня счастья нет, а имен, как у сучки блох, зови Мальчиком. Я Веселому слово дал, что не пригублю, пока тебя не увижу, а сейчас сил нет, извини.

Он подошел к бару, отодвинул яркие бутылки, налил стакан водки, выпил, похлопал ладонью по губам.

Гость нарушил все правила, ему не то что пить без приглашения, говорить было не положено, лишь отвечать на вопросы. Губский натужно сглотнул, оперся на трость, смотрел перед собой, молчал. Мальчик законы знал, но ему велели старого пахана сразу одернуть, иначе он потянет одеяло на себя и условия не примет. И Мальчик продолжал нагличать.

– Извини, Эдуард Федорович, – мы пацаны необученные, сопливые. – Мальчик прошелся по ворсистому паласу, оглядел гостиную. – Умеете жить, слов нет. Так дела такие. Значит, у жиденка, что с тобой тут рядом пристроился, при себе серьезный куш. Где камни лежат, мы знаем. Дело несложное, ты имеешь десять процентов.

Не следовало Мальчику про камни говорить, если бы просто деньги, то Губский бы согласился. В конце концов, его дело сторона, люди все решают и уходят, а он позже долю получит. Но, услышав, что у Каца при себе бриллианты, Губский понял: вот он момент, не упустить – и все вопросы решены.

– А Мельник? – спросил Губский и начал осторожно поворачивать набалдашник трости. – Он знает, в доле? Да ты выпей, не стесняйся.

– Нет, мне еще работать. – Мальчик глянул быстро, но внимательно. Сговорчивость Губского настораживала.

«Девку из соседнего номера тихо вывезли и этого шустряка утащат, не велика забота», – думал Губский, вынимая из трости стилет.

Мельник и Кац ушли в свои номера, а Юдин отправился в ванную. Он мылся долго и тщательно. Во-первых, был чистоплюем, во-вторых, под теплыми струями душа хорошо думалось. Предложение Каца с бриллиантами было неожиданным, заманчивым и опасным. Получи он такое предложение в Москве, то принял бы его без промедления. Но сейчас, здесь, когда рядом Мельник, внезапно объявившийся сыщик, неизвестно кем и за что убитая девчонка? Борис Юдин не выносил ситуаций, которыми не владел. Многое, практически все, было непонятно, значит, опасно, а в таких случаях он от серьезных действий воздерживался. А принять товар на миллион долларов более чем серьезно.

«Ничего не предпринимать, ни с кем не ссориться, всем все обещать и тихо отсюда уехать», – решил Юдин и повеселел. Он насухо вытерся огромным махровым полотенцем и вышел из ванной в спальню. Дверь в гостиную была закрыта неплотно, и полоса света разрезала широкое ложе, словно луч прожектора, и в этом луче плавал табачный дым. Юдин застыл с полотенцем в руках, прислушался. Он хорошо помнил, что дверь запер и ключ по привычке оставил в замке. Юдин отбросил полотенце, быстро оделся, оружия он не имел, но был физически крепок, взял с ночного столика тяжелую пепельницу, мягко шагнул к двери и услышал спокойный, чуть насмешливый голос:

– Борис Андреевич, не играйте в индейцев, выходите с поднятыми руками, поговорим.

Юдин вздохнул, бросил пепельницу на кровать, распахнул дверь и шагнул в комнату.

– А руки? – спросил Гуров, улыбаясь.

Увидев полковника милиции, который курил, сидя в кресле, пытался пускать кольца и щурился от дыма, Юдин облегченно вздохнул и ответил:

– А шутки у вас дурацкие…

– Если желаете, можете выпить, и присаживайтесь, – Гуров кивнул на кресло напротив.

– Не у вас в кабинете, – проворчал Юдин и подошел к бару.

– Естественно, иначе бы пили лишь теплую воду.

– Вам налить?

– Можно.

Юдин наполнил два бокала сухим белым вином, подошел к двери, убедился, что она заперта и ключ на месте, пожал плечами, один бокал поставил перед гостем, второй пригубил и опустился в кресло.

– А где Нина? – неизвестно почему спросил Юдин.

– Спит. – Сыщик смотрел уже не насмешливо, а серьезно. – Ночь. Обычно в это время люди спят.

– Ну, хорошо. Все. Закончили болтать, давайте о деле. Что вам нужно?

– Вы, конечно, не знаете, кто убил Людмилу Заслонову?

– Да я и фамилии ее не знал.

– Как ее убили? Зарезали или разбили голову? Или задушили?

– А откуда вы?.. – Юдин запнулся, махнул рукой. – Зарезали.

– Рана резаная или колотая?

– Зачем вам? Да я и не приглядывался. Кажется, в горло, сбоку. – Юдин дотронулся до своей шеи.

– И как вы думаете, за что? Просто так убивают крайне редко.

– Вы понимаете, что я к убийству отношения не имею?

– Не понимаю.

– Вы же человек умный…

– Видимо, не дурак, и потому от категорических суждений воздерживаюсь. Я сейчас произнесу несколько банальных истин, вы потерпите. Этот загадочный дом и все с ним связанное оставим в стороне. Ваше совещание с Губским, Кацем и Мельником, охранники, попытка насилия надо мной – тоже в сторону. Убили человека. Факт страшный и конкретный. Я вас не пугаю, но вы невольно становитесь если не соучастником преступления, то уж соучастником сокрытия, что тоже наказуемо. Вступление закончено, перехожу к сути вопроса. Какое событие произошло или должно произойти в этом доме, о котором узнала Людмила Заслонова, и за это знание ее убили?

– Понятия не имею.

– Давайте не так быстро, подумайте.

– Повторяю…

– Я же вам сказал, не спешите, – перебил Гуров. – Просто так убивают крайне редко, и у нас не тот случай. Думайте…

Юдин был мужик не слабый, но от тона и взгляда Гурова поежился. Бриллианты Каца! Единственное, что здесь сегодня может толкнуть на убийство, – это бриллианты, подумал Юдин и удивился, что не подумал об этом сразу. Но при чем тут Авария?

– А вы не ищите сразу ответ, – сказал Гуров. – Выдайте исходные, а почему убили именно девушку, попробуем отгадать вместе.

Проницательность сыщика ошарашила, Юдин растерялся, но быстро взял себя в руки и сказал:

– Я ничего не говорил, вы не Вольф Мессинг…

– Я сыщик-профессионал, не будем терять время, – перебил Гуров. – Девушка что-то знала, судя по вашему поведению, вы тоже это знаете. Девушку убили, я единственный человек, который способен вас защитить.

Гуров ломился вперед и походил на человека, который в кромешной тьме, словно играя в жмурки, движется, угадывая направление по запаху, размахивая руками, пытаясь схватить зрячего противника. Только это была не игра, и сыщик мог в любой момент схватить и нож, и пулю.

– Сожалею, но с милицией не сотрудничаю, помочь вам не могу, – ответил Юдин.

– Я в помощи не нуждаюсь. – Гуров поднялся, начал расхаживать по гостиной, бывало, он так шагал в кабинете генерала, движение помогало думать. – Вы только что вспомнили факт, событие, ситуацию, которая объясняет причину преступления… Борис Андреевич, вы серьезный, умный человек.

Юдин не испугался, а разозлился, и не на сыщика, а на себя, и потому сорвался:

– Не умный, а нормальный делец-бизнесмен, не путайте, пожалуйста, с уголовниками! Я не хотел сюда ехать, черт меня побери! Идиот! Кретин! Я ничего не знаю, а то, что знаю, не скажу! Я не могу завалить партнера!